Перекресток Теней (СИ) - Гельман Юрий - Страница 14

Стихи твои все-таки перечитала... прочитала... мне страшно и зябко, и так не бывает... у меня такое ощущение, знаешь, как шестерёнки, встав на место, заполняют каждая у каждой промежутки между зубчиками, так твои стихи заполнили во мне какое-то пространство, пустоту какую-то...

А по поводу прошлого, я только нынче стала задумываться... даже не задумываться, а мне стали везде попадаться просто прямые указания, что хватит уже вздыхать о былой любви, питать воспоминаниями прежние боли и обиды, пора всё оставить в прошлом, выбросить ненужный хлам, избавиться от старых вещей и связей, и открыть окна, чтобы впустить в свою жизнь что-то новое. Это как твой рюкзак на перепутье. И я всё думала: от каких таких отношений я должна избавиться? И помаленьку просто стала избавляться от всего, что не пригодилось мне на протяжении какого-то длительного времени, от вещей в основном. А еще перестала холить и лелеять, как самое ценное в жизни, свою память. И теперь вижу, что не зря я это делала. Ради тебя, я не знаю, от чего можно ещё отказаться - наверное, очень от многого.

Андрей, я тебя физически ощущаю. В пятницу, я не помню точно, наверное, я два письма уже получила к пятнице. Так вот, я физически ощутила на своей спине твои руки. Знаешь, как будто ты заключил меня в объятия, но перед собой я тебя не вижу, а спине моей, защищённой твоими ладонями - тепло. И каждый раз, впервые прочитывая очередное твоё письмо, я чувствую, как ты отнимаешь мои ладони, которыми я закрываю лицо от смущения, знаешь, как бывает, когда человек про тебя много и неожиданно знает, хочется закрыться от смущения, потому что нет ещё такой близости отношений, а знания уже есть...

Впрочем, знаешь, мне кажется, что скорое развитие событий влечёт за собою их скорый конец. И где-то там, на другом берегу, мы сделали с тобою эту ошибку, и нас разлучили. Но теперь я как-то опомнилась, и я хочу, чтобы наши отношения были долгими и не такими горячечными. В следующий раз я хочу прожить с тобой большую счастливую жизнь, а сейчас - на чужом несчастье своего счастья не построишь. Как бы ни хотелось. Это я виновата. Мне не нужно быть такой откровенной, и я это учту. Мне уже дорог и ты, и твоя дочь, и жена твоя. Пусть говорят, что так не бывает, но это так...

И ещё... ещё раз спасибо тебе за это письмо. Ты знаешь, я пока не могу удержаться от всех тех ласковых слов и мечтаний, которыми переполнена. Я думаю, что со временем это пройдёт. А может, и нет. У меня не было ещё опыта таких отношений. Хотела бы я надеяться, что всё уравновесится. Мы станем с тобой очень хорошими друзьями, такими, знаешь, когда дружат независимо от всего - неурядиц, любовей, семей, работы, а пока... жду твоих писем, а если их долго не будет... наверное, не выживу... Помнишь, как Хозяин Аленького цветочка умер, когда Настеньки долго не было? Вот и я так же...   Сначала надо будет разлюбить. А возможно разлюбить? Мне кажется, что всех, кого я любила когда-нибудь в жизни, я буду любить всегда. И не имеет значения, как они ко мне относились, всё равно ведь было что-то хорошее в каждом дне, в каждом моём чувстве, как бы мы ни расстались. Просто эти чувства приняли какой-то другой облик, другую форму... но название осталось прежним..."

ГЛАВА 4

1

- Будет излишним напоминать, - с легким нажимом сказал де Брие, - что все наши планы, разговоры и действия станут носить отныне тайный характер. К той великой миссии, которую мне поручено исполнить, я вынужден привлечь вас, поскольку невозможно представить, как это сделать без помощников. Без надежных и преданных помощников.

Он сидел за столом, положив тяжелые кулаки перед собой и по очереди глядя на собеседников. Тибо и Эстель слушали рыцаря, не перебивая. Каждый понимал, что хозяину нужно выговориться, нужно раз и навсегда обозначить перед ними задачу и заручиться согласием и поддержкой верных друзей.

- Прошу не обижаться на меня, - продолжал де Брие более мягко, - но в целях абсолютной безопасности я не стану посвящать вас во все подробности. Каждому будет известен только следующий шаг, а главная цель откроется в самом конце миссии. И я очень надеюсь, что когда-нибудь мы доберемся до этого конца.

- Я не против, мессир, - сказал Тибо, искоса поглядывая на девушку. - Мне вообще все равно, чем мы там будем заниматься. Я целиком доверяю вам, и уверен, что честь и справедливость по-прежнему останутся нашим девизом.

- Я согласна с Тибо. - Эстель выразительно посмотрела на де Брие. - Мы не подведем вас, мессир. Я не подведу...

- Хорошо, - согласился рыцарь. - Только меня беспокоит вот что: для успешной работы  нужен еще один человек. Вскоре нам предстоит разделиться. Я с Эстель останусь в Париже, а ты, Тибо, отправишься в Ренн-ле-Шато. Я напишу письмо, которое ты передашь лично в руки тому, кого я назову тебе позже. И мне хочется, чтобы с тобой поехал надежный товарищ.

- Мессир! - воскликнул оруженосец, заерзав на стуле. - Я и сам прекрасно справлюсь с задачей. Зачем еще кого-то привлекать к этому? Это ведь лишние глаза и лишний язык...

- Ты прав, Тибо. Но на дорогах беспокойно. Разбойников и всяких негодяев хватает с избытком. Будет гораздо спокойнее, если ты поедешь не один. Подумай, может быть, у тебя найдется кто-нибудь, кому ты сам бы мог полностью доверять?

- Уж не знаю, мессир. До сих пор я доверял только двум людям: вам и себе...

- А мне?

- Эстель, ты не в счет. За тебя отвечает сеньор де Брие. Доверять тебе - это его выбор.

Девушка усмехнулась.

- Я сама за себя отвечаю!

- И все-таки подумай, Тибо, - настаивал рыцарь.

Оруженосец сжал губы, нахмурился. Глаза его сдвинулись к переносице, и выражение лица стало каким-то детским.

- Хорошо, мессир, - сказал он после размышлений, - я попробую. Мне только нужно будет кое-куда сходить и кое с кем встретиться.

- Отправляйся. Нам дорого время, на счету каждый день.

Через минуту Тибо уже не было в комнате. Венсан де Брие с нежностью посмотрел на девушку. Она притихла, сжалась в комок, забравшись с ногами на кровать, и, не зная, что делать с руками, все время теребила свои черные локоны, спадавшие с плеч.

- А тебе, Эстель, я уже сейчас дам поручение. Отправляйся на левый берег. Пройдешь по набережной Турнель к воротам Сен-Бернар. Это не так далеко. Надеюсь, ты бывала в той части города? - Девушка кивнула. - Хорошо. Спросишь дом графа Гишара де Боже и передашь ему записку, которую я сейчас напишу.

- А если графа не окажется дома?

- Узнаешь, когда он вернется, и будешь ждать столько, сколько понадобится. Но записку отдашь только ему лично.

- Что ж, дядя Венсан, если так - я готова! - с воодушевлением заявила Эстель, соскакивая с кровати. - Пишите...

- Нет, ты не готова, - оборвал ее рыцарь.

- Почему? - В глазах девушки застыло удивление. - Что вы имеете в виду?

- Милая Эстель, в таком наряде тебе нечего слоняться по улицам. Пойми, ты уже не будешь заниматься своим прежним ремеслом, а это значит, что и одеваться нужно так, чтобы на тебя не косились все проходящие мужчины. Ты должна стать обыкновенной горожанкой, неприметной и похожей на других. У тебя есть, во что переодеться?

- Кое-что найдется, - с пониманием ответила девушка. - Мои вещи остались на улице Вуарри, где я снимаю комнатенку у одного лавочника.

- Тогда отправишься туда, чтобы переодеться, а потом вернешься и возьмешь записку для графа. Заодно я посмотрю, как ты выглядишь.

- Хорошо, дядя Венсан.

- И еще одно, - озабоченно добавил рыцарь. - Постарайся не попадаться на глаза полицейским и людям прево. Постарайся не вляпаться в какую-нибудь историю. Ты очень нужна мне, Эстель.

Лицо девушки просияло.

 ***

Тем временем Тибо, насвистывая какую-то веселую песенку, слонялся по Соборной площади и вокруг нее. Здесь, на самом оживленном рынке Парижа, как всегда, было тесно и шумно. Между Большим мостом, давно облюбованным менялами, лавками и мастерскими ремесленников, и улицей Глатиньи, широко известной как район публичных домов, нищих и воров, он рассчитывал встретить своего старого приятеля Луи.