Стоит только расхотеть (СИ) - Андреева Ольга Юрьевна - Страница 26

— Мариша, сегодня накрой на двоих — кивнул Виктор Григорьевич горничной. — И да, принеси вина. Сын не часто балует меня своими посещениями, так что у нас, в некотором роде, праздник — слова прозвучали с грустной иронией.

— А где же Снежанна Владимировна? Почивать изволят? — холодно поинтересовался Димка

— Нездоровится ей, Дима. Не выйдет она сегодня к ужину. — покачал головой отец

— Тем лучше. Тогда я бы хотел с тобой поговорить об одном давнем деле…

— О, а я — то думал, сыновье прощение на меня снизошло… А ларчик-то просто открывался — ухмыльнулся Виктор Григорьевич. Димка предпочел проглотить эту шпильку. Все-таки отец был прав, да и не время поддаваться эмоциям.

— Я хотел поговорить о Вике

— А, зазнобу свою повстречал? Уж не она ли тот самый архитектор, с кем вы так конструктивно ммм… работаете?

— Не понимаю твоих намеков. Мы с ней, действительно работаем, безо всяких «ммм». — Димке едва удалось взять себя в руки. Я бы, знаешь, и рад был «ммм», да ты наговорил ей что-то тогда. И видеть теперь она меня не желает

— И правильно делает, сынок. Вика — умная девушка. А ты тогда был остолопом. Но сейчас исправляешься семимильными шагами. Я горд тобой — отец вдруг серьезно посмотрел на Димку.

— Спасибо, пап. И все же… Что ты ей тогда сказал?

— Сказал, что ты, пока, мальчик. Чтобы подумала как следует, прежде, чем замуж за тебя выходить. Точно не помню, но что-то в таком духе….

— И больше ничего? — подозрительно покосился Черкасов

— Сказал, что у тебя семь пятниц на неделе, и сегодня ты хочешь жениться, а завтра бросишь…

— Спасибо тебе, отец, душевное…

— Да что я в конце-концов такого страшного сказал? Если девушка тебя действительно любит, то никакие предупреждения ее не остановят. А она ушла. Значит, не любила…

— А ты у нас, значит, образец надежности и мужественности? Ты никогда не предашь и не обманешь? — разозлился Димка

— На что ты намекаешь, Дмитрий? — отец тоже начинал закипать

— Когда умирала мать…

— Когда умирала мать, я повел себя как жалкий трус! — Неожиданно рявкнул отец. Димка даже вздрогнул от неожиданности. — Я не мог беспомощно смотреть, как болезнь отнимает у меня единственную женщину, которую я любил… Я сделал ошибку, и вместо того, чтобы скрасить ей последние дни, сбежал в работу… И я себя никогда не прощу — отец говорил тихим сдавленным от бешенства голосом. — Если бы только было возможно ее вернуть, я бы все отдал, но…

— Пап — тихо позвал Черкасов

— Вон! — Виктор Григорьевич опустил голову на скрещенные кулаки

— Что?

— Я сказал, убирайся вон! — крикнул отец, и Димка не заставил себя долго уговаривать…

На следующий день Димка снова предпринял попытку поговорить с Викой. Они закончили обсуждение спорных вопросов, и Вика уже встала из-за стола, намереваясь уходить, но Димка поймал ее за руку:

— Не отпущу, пока не поговоришь со мной…

— Я уже тебе все сказала, Дим.

— Нет, я не заставляю тебя говорить, просто выслушай.

— Я не собираюсь ничего слушать. Сейчас мое рабочее время, и мне деньги, знаешь ли, не за разговоры платят… Отпусти меня, или…

— Что «или»? Закричишь? — насмешливо дернул бровью Черкасов. — Валяй, кричи, только когда сюда сбегутся все сотрудники из близлежащих кабинетов, не забудь рассказать, что я тебя изнасиловать пытался, а то не ровен час сплетни пойдут — раздраженно прошипел Черкасов.

Только этого Вике и не хватало. Ощущая себя обдуренной, она демонстративно опустиласьь на стул и, выдернув свою руку у Димки проговорила:

— Я вся внимание…

— Вик — голос Черкасова стал нежным и мягким — то, что тебе сказал тогда мой отец…

— Я знаю, что это чепуха, Дим — кивнула Вика головой

— Знаешь? — удивленно выдохнул Черкасов — Тогда почему?…

— Потому, что «звезды никогда не сходят со своих орбит» — процитировала она заключительные слова памятной пьесы. — Я-то об этом всегда помнила, а Вы, господин Черкасов, похоже, забыли. Что-то еще? — она снова встала.

Димка смотрел на нее в бессильном раздражении. Упрямая гордячка! Возомнила, что она ему не пара и сидит теперь, холоднее январского мороза. Что за…

— Нет, я все понял. До свидания, Виктория. — Он тоже поднялся со своего места.

В тот день Вика пришла домой своя не своя. В квартире было пусто и царил полумрак. Камилла задерживалась на работе. У нее сегодня были поздние занятия в фитнес-клубе. «Ну вот, даже поделиться не с кем» — устало подумала Вика. Она разделась и отправилась в ванну. Но и это ей сегодня не помогло. На душе было как-то неспокойно. Стараясь гнать от себя тревожные мысли, она запахнула халат и расчесала мокрые волосы. Надо было приготовить ужин, а то Милка придет с занятий голодной, как волк. Она открыла холодильник и постояла в задумчивости, прикидывая, что лучше приготовить. Ее размышления прервал звонок в дверь. «Милка!» — пронеслось у Вики в голове, и она бросилась к двери. Даже не спросив, кто там, она открыла, и… И очень пожалела о своей опрометчивости. На пороге, покачиваясь, стоял пьяный Черкасов. Он шагнул было в квартиру, но Вика, плохо понимая, что делает, захлопнула дверь перед самым его носом.

Однако это мало помогло. Димка стал ломиться в квартиру, причитая на всю лестничную площадку: «Вика, открой!». Она стояла под дверью, сжавшись в комок, и молила Бога, чтобы Димке это занятие надоело. Однако, он похоже только входил в раж. Вика перепугалась, что Черкасов поднимет на ноги всех соседей, и нехотя открыла дверь. Димка мгновенно затих. С минуту они молча смотрели друг на друга. Наконец, Вика спросила:

— Что тебе нужно, Дим?

— Пусти меня к себе — выдохнул он. Вике ничего не оставалось, как посторониться, пропуская его в квартиру, после чего она закрыла дверь.

Димка рассматривал ее жадными глазами и внезапно, Вика осознала, что из одежды на ней только халат, который в случае чего… Понял это и Черкасов. Кровь ударила ему в, и без того пьяную голову, и он потерял последние остатки разума. Димка просто шагнул к застывшей Вике и прижал к себе. Она хотела было вырваться, но тело перестало повиноваться. Так и стояла, позволяя Черкасову сжимать себя в объятьях, и вдыхала исходящий от него запах дорогого парфюма и крепкого алкоголя. Странно, обычно Вика не выносила запаха спиртного, а тут даже голова закружилась, до того он был приятный. Димка зарылся Вике в волосы, скользнул губами по лбу и начал целовать лицо.

— Викуся моя — горячо шептал он в перерывах между поцелуями, — родная, любимая… Никому тебя не отдам… Не позволю забрать даже лучшему другу… — задрожавшая Вика ощутила, как тело отзывается на его поцелуи давно забытой дрожью вдоль позвоночника. Она понимала, еще немного — и произойдет непоправимое. Разум готов был отключиться в любую минуту. Она хотела было отстраниться, но он не дал. Еще крепче (хотя куда уже!) прижал ее к себе и страстно поцеловал.

— Такая нежная, — выдохнул он, — такая пьяная, как хорошее вино… — Вику словно ударили. Она вырвалась из его объятий и потуже запахнула халат.

— Ну почему же вино, Дим? — с горечью спросила Вика. — Давай уж лучше, как виски. Целый ящик. «Талмор Дью», например. Хороший вискарь. Элитный… По четыре косаря за бутылку. — Она стояла перед ним размазывая по лицу злые слезы, которые, почему-то, никак не хотели останавливаться. Черкасов застыл. Весь хмель мгновенно соскочил с него. Разум затопила волна жгучего стыда. Он побледнел, потом покраснел. Так вот оно что…

— Откуда ты занешь? — выдавил из себя он. — Кто тебе сказал?

— Я сама слышала — всхлипнула Вика… Как ты тогда на балконе с кем-то… И про Матрешку слышала, и про проститутку… — продолжала, все больше скатываясь к истерике. — Уходи Дим, и больше не возвращайся…

— Вик, я врал тогда… Я хотел позлить… Я врал. — только и достало сил сказать ему.

— Уйди, пожалуйста — прорыдала Вика.

— Да, конечно, Вик, я уйду. Прсти меня, пожалуйста… — он закусил губу и вышел.