Ритм Карецкого (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна - Страница 27

— Я хороший ученик, понятливый, — хмыкнул Рус, не отвлекаясь от готовки. — И рациональные замечания слышу. Даже когда психую и они мне не по нраву. Да и подумал, что уже не двадцать лет. Тупо время упускать, не признавая очевидного и не умея выделять важное.

Тут он поднял голову и очень внимательно посмотрел на нее. А Лера замерла, не в состоянии отвести свои глаза от его. В кухне, которая прилично отличалась размерами от ее собственной, внезапно стало тесно и жарко. И у нее в груди сердце загрохотало.

Но Лера не могла сказать с уверенностью — то ли она услышала, что он хотел сказать. А уточнять вроде как рано еще.

— Значит ли это, что я могу рассчитывать на твой более свободный график и постоянное присутствие для решения всех организационных вопросов? — улыбнувшись, пусть и продолжала пытливо вглядываться в его глаза, спросила совсем о другом.

Рус ухмыльнулся так, что стало ясно — он понял ее сомнения и колебания. А также неуверенность.

— Можешь рассчитывать. Ты меня всегда теперь сможешь в непосредственной близости достать для решения любых вопросов, — позволительно кивнув, он аккуратно и ловко сгрузил горячие сырники ей на тарелку. — Я и ночью тебя не собираюсь выпускать из поля зрения. К сведению. На этой неделе у меня последнее ночное дежурство. В среду. Мы пересмотрели график, — он не улыбался, когда говорил об этом. — Теперь только консультации и сложные случаи днем.

И Лера прекрасно понимала, да и по Русу чувствовала, насколько непросто он принял данное решение. Начни она теребить сейчас — точно не прибавит положительных эмоций. Потому опять заострила внимание на ином.

— Господи, Рус, да ты — как Джейми Оливер! — чуть более восторженно, чем могла бы, воскликнула Лера, наблюдая за тем, как он посыпал ей сырники сахарной пудрой и подвинул сметану. — Я пыталась научиться готовить по его программам, но — увы, — смешливо поделилась Лера своей бедой, отломив себе кусочек. — Мммм, божественно вкусно, — уже совершенно искренне признала она, зажмурившись, пока смаковала.

Даже вчерашний стейк, который он ей приготовил, не сразил Леру настолько.

— Я прошел твой тест? — с настолько самодовольным выражением лица ухмыльнулся он, что стало ясно — нависшая в атмосфере кухни тяжесть оставлена позади.

— Ты не просто прошел. Ты — попал, Рус. Капитально. Тебе от меня теперь не отделаться, — она с шутливой угрозой ткнула в его сторону вилкой.

И тут же принялась доедать сырники, пока Руслан смеялся довольный, и сам присоединившись к завтраку.

Во вторник они также провели вечер у него. Карецкий только утром завез Леру домой, чтобы она могла переодеться. А вечером, после тренировки, он настоял на том, чтобы отвезти ее домой, так как самому Руслану предстояло вернуться на ночное дежурство.

Рус предварительно заехал в магазин, когда они возвращались с работы.

— Чтобы было, что есть, кроме вареных яиц, — многозначительно глянул он на Леру, когда она удивленно рассматривала полные пакеты продуктов.

И даже умудрился за сорок минут приготовить ей сырников для завтрака. Не говоря уже о том, что и для более интересных дел они сумели выкроить время. И ей вовсе не хотелось отпускать его на работу, пусть Лера и понимала, что это важно. Да и последнее ночное дежурство… Все целовала и целовала его, в буквальном смысле наслаждаясь Русланом: его иронией, хрипловатым смехом, его прикосновениями, самим присутствием.

И спала нормально вроде, хоть поначалу и сложно как-то было, уже не хватало чего-то… Такого большого, горячего, ехидного и лысого. Однако усталость быстро взяла свое за все эти дни, и Лера отключилась.

С утра проснулась в хорошем настроении, позавтракала его сырниками, отправила ему фотоотчет об этом в мессенджер, сопроводив самодовольным смайлом. Пожелала доброго утра, когда Рус в ответ скинул ей фото кофе в чашке — своего завтрака. Пообещала все не съедать и ему провизии привезти. Даже душ успела принять.

А потом рассыпала косметичку по полу. Руки, бывало, дрожали, подводили слабостью в мышцах. Но не критично, потому и откладывала все время капельницы — еще же не горит. Собрала все, застегнула косметичку. И встала. Видимо, слишком резко…

А теперь стояла перед зеркалом в ванной и растерянно пялилась на свое отражение, со страхом понимая, что правым глазом ничего не видит. Вообще. Сердце колотилось, а в мозг лезли дурацкие, хаотичные мысли, и ни одну из них не удавалось «ухватить». Не могла вдохнуть и логично продумать — что теперь делать в первую очередь? В который раз зажмурилась, надеясь, что все пройдет — однако это мало чем помогло. Разве что усилило панику Леры.

То, что с ней что-то не так, Рус понял моментально, едва Лера вошла в кабинет. Все было не как обычно: и улыбка вымученная, натянутая, и какая-то излишняя, заметная сдержанность в движениях. Даже отчужденность. Словно она пыталась выдержать между ними дистанцию. А в глазах испуг. Он предостаточно видел подобных взглядов — едва не у каждого пациента в этой больнице. А потому безошибочно угадал. Одного понять не мог — что? Откуда? Чего она вдруг испугалась? Ведь нормально все было, они переписывались и созванивались лишь чуть больше часа назад. Что уже успело приключиться?

Какое-то странное нервное напряжение, которое она просто излучала, моментально встало между ними плотной стеной. А сама Лера почему-то постоянно терла лицо, будто и не замечая этого. Придавливая то лоб, то бровь, то глаз с правой стороны.

Конечно, можно валить на профдеформацию, но Русу почему-то дико не по себе стало. И в глубине разума — пусть он и пытался отогнать эту идею, напоминая себе, что Лера молодая, и все у нее нормально — замаячила дикая мысль об инсульте. Мало ли, бывают врожденные деформации сосудов… Мелких… И крупных. Аневризмы… И последствия разрывов подобных аневризм не сразу дают классическую выраженную картину… Хотя у нее никаких очевидных симптомов вроде нет. Может, просто голова болит, а он тут надумал уже…

Нет, он не ставил диагноз. Ясное дело, нет. Только сам почему-то успел представить самый худший вариант. И дико испугаться, пусть и не готов был бы об этом вслух сказать. А еще понять, что все очень серьезно. С его стороны. Она ему словно в метаболизм встроилась, как тот чертов никотин, от зависимости к которому Карецкому вечно лень было избавляться. Только сильнее и мощнее, точно. За пару «затяжек». За несколько недель оптимизма и радости, пузырящегося веселья и твердой уверенности в ее увлеченности им… Он без Леры быть не хотел. Без вариантов. И в данный момент, еще ничего толком не разобрав — вот это понял кристально ясно.

Странно, на самом деле, как быстро она успела стать ему настолько близкой, что Карецкий улавливал минимальные изменения, словно настроившись на одну волну. И насколько существенной Лера для него оказалась, что из-за вот этих вот непонятных сигналов — у него затылок заломило из-за напряжения, а в груди будто сжалось что-то, придавила непонятная тяжесть.

Не физическая — эмоциональная.

— Что случилось? — рявкнул он, когда Лера еще и поздороваться нормально не успела.

Встал из-за стола, небрежно выхватив у нее из рук пакет, видимо, с обещанным ему завтраком. И сгреб ее в охапку, в буквальном смысле притиснув к себе. — Лера, что стряслось? — резко потребовал ответа, когда она не начала немедленно объяснять.

— Привет, Рус, — впрочем, не было похоже, что его требование услышано, а? — Тяжелое дежурство? Ты не в духе, когда не высыпаешься? — Лера сделала вид, что не понимает.

Даже попыталась улыбнуться веселей и беззаботней.

Только это и отдаленно не было похоже на ее обычную жизнерадостную улыбку. И он держал ее достаточно крепко, чтобы ощущать мышечное напряжение. Почти контрактуру во всем теле, вибрирующем мелкой дрожью.

Да и голос Леры подтверждал все сомнения и напряжение, которые Рус интуитивно ощущал.

Карецкий заставил себя вдохнуть и взял под контроль дикое желание встряхнуть ее, чтобы немедленно выяснить все. Нет, такой подход точно не поможет. Но и сделать вид, словно ничего не видит, даже если Лера именно подобного хотела, — он не мог.