Тёмный Рассвет. Дорогой ненависти (СИ) - Керимов Тимур - Страница 51

Очнулась Сайлорен снова в камере. Из всех пробуждений это оказалось, пожалуй, одним из самых неприятных. Все мышцы болели, а где-то глубоко внутри ощущалась сосущая пустота. Словно из неё выпили что-то. С трудом, опираясь на скованные руки, она села и прижалась спиной к холодной стене. Что же этот подонок сделал… Она четко помнила их разговор, потом удар молнии, а потом… потом было ощущение чего-то очень неприятного — и все. Некоторое время девушка пыталась понять, что с ней произошло, но ответа так и не нашла.

* * *

Время шло. Казалось, палачи поставили перед собой цель довести её до определенной грани. Вопросов не задавали уже очень давно. Никаких. Словно их интересовала не информация, а предел ее выносливости. Каждый раз, прежде чем начать, Штель с издевательской лаской гладил ее по голове, а затем брался за скальпель. Неглубокие, хирургически точные надрезы вскрывали тело, открывая доступ к нервным окончаниям, в которые Штель аккуратно втыкал длинные иглы, пристально глядя ей в глаза и прислушиваясь к рвущимся из самого сердца крикам. А едва дыхание девушки начинало выравниваться, он начинал их проворачивать — сначала одну, потому вторую… и Сайлорен снова кричала, так надрывно, что, вероятно, слышно было по всему этажу, несмотря на звукоизоляцию допросной камеры.

В следующий раз один из палачей провернул две иглы одновременно — и от боли, пронзившей позвоночник, девушка потеряла сознание. Ее привели в чувства — и все началось сначала. До нового обморока. Так повторялось несколько раз, но в конце концов организм Сайлорен сумел подстроиться и под эту боль, и она уже не проваливалась в беспамятство, а только кричала. Кричала до тех пор, пока не начали рваться голосовые связки, не выдержав этого безумия.

А потом иглы сменились внутривенными инъекциями, моментально погружавшими в состояние контролируемого наркотического бреда. И в изломанном сознании девушки возникали жуткие галлюцинации, заставлявшие ее до изнеможения рваться и биться в оковах, рискуя вывихнуть руки. Ей являлись картины ее настоящего прошлого, того самого, которое она уже почти забыла. Образы людей из другой жизни, которые были ей дороги и в той жизни, и в этой — хотя бы по воспоминаниям. Но в своих лихорадочных видениях Сайлорен убивала их. Их всех — отца, мать, братьев, Бэрилл, всех родных и близких… видела их кровь на своих руках и не могла от нее избавиться… Вырвать же из этих кошмаров могла только физическая боль, когда палачи били ее по лицу или, подрезав кожу, начинали медленно растягивать сухожилия…

Периодически Палпатин приказывал доставлять девушку в свои покои. Наблюдение показало, что чем сильнее стресс, тем ярче сияние Силы. И Дарт Сидиус бил ее молниями, доводя до грани обморока, но не позволяя потерять сознание, а затем вытягивал энергию Силы, питаясь ею словно паразит. Сайлорен походила на тень. Она настолько ослабела, что едва могла двигаться.

Было очевидно, что долго так продолжаться не могло. Тело девушки, надломленное этим адским испытанием на прочность, постепенно начинало сдавать. Отказала правая почка. Что-то стряслось и с легкими — когда, закончив, палачи снимали ее с допросной плиты, она все чаще кашляла кровью. Ее постоянно лихорадило, озноб сменялся жаром, конечности сводило судорогами. Кричать она уже больше не могла — надорванные связки позволяли только хрипеть. И она хрипела. Хрипела, когда, вколов очередной стимулятор, Штель начинал медленно душить ее, затягивая на горле скользящую петлю и заставляя отчаянно хватать воздух ртом, растягивая эту агонию до бесконечности, до темноты в глазах и острой боли в груди. Хрипела, когда помощники Маарека по одному выворачивали ей суставы, а потом грубо вбивали их на место. Хрипела, когда ее снова волокли к Императору, и синие молнии прожигали тело насквозь, а Палпатин, удобно расположившись в любимом кресле, по капле забирал ее жизнь и Силу, смакуя и наслаждаясь процессом.

* * *

Лорд Вейдер направлялся к камере любимой узницы Императора. Ему уже докладывали, во что ее превратили инквизиторы. Остановившись перед нужной дверью, он приказал часовому отпереть замок и переступил порог. Зрелище, открывшееся ему, было печально. Он помнил девушку с гибкой сильной фигурой, гордым лицом, длинными черными волосами. Да, он всегда недолюбливал ее, но она была недурна собой, с этим не поспоришь. Теперь же у стены лежало изуродованное окровавленное чудовище. Сайлорен с трудом подняла голову — и Вейдер увидел, что в грязных волосах светлеет обильная седина, а зеленые глаза потухли и смотрят на него с нескрываемым страхом.

— Ты… ты тоже пришел меня пытать?

— Да, если понадобится. Но ты можешь избежать этого, дав мне необходимую информацию, — Вейдер не испытывал к ней ни малейшей жалости, просто отметил про себя, что поработали с ней на совесть.

— Что тебе нужно? — она говорила очень тихо, с трудом шевеля много раз разбитыми губами.

— Люк. Все, что ты о нем знаешь.

— Я о нем не знаю практически ничего. На базе мы почти не общались. Одаренный… но тебе и так это известно. Силу использует, скорее, интуитивно, но довольно успешно. Дерется азартно и жестко. Когда мы встретились, его обучением занималась Бэрилл, но многому она его не научит — сама обучение закончить не успела.

— Этого мало. Что он знает о своем прошлом? — Вейдер шагнул ближе и теперь возвышался над лежащей пленницей глыбой мрака.

— Я не знаю, мы никогда не разговаривали об этом.

— О чем же вы говорили?

— Все подозревали меня в шпионаже в пользу Империи, и Люк в том числе. Нормального общение не было ни с кем, кроме Бэрилл. Один раз Люк попросил меня с ним сразиться. А когда я прилетела во второй раз — вообще было не до разговоров. Тот поединок он мне проиграл. И он хотел помочь Бэрилл. Очень хотел. Вот всё, что я о нем знаю. Правда, всё… — в ее глазах заблестели слезы, которых Вейдер раньше никогда не видел. — Ты говорил, что если я отвечу на твои вопросы, ты… ты дашь мне умереть.

— Я никогда не отказываюсь от своих слов. Но ты не ответила. Ты пытаешься обмануть меня.

— Я не могу так дальше жить… — всхлип отчаяния.

— Когда-то я предлагал тебе смерть в обмен на действительно важную для меня информацию. Но ты выбрала другой путь. Забавы этого больного старика показались тебе более приемлемым вариантом, чем сделка со мной. Теперь же убивать тебя нет нужды. Ты сама умрешь, совсем скоро.

— Я не знала… не могла даже представить… — Сайлорен попыталась подняться, но цепь, прикрепленная к ошейнику, была слишком короткой и позволила только привстать на колени. — Посмотри, он посадил меня на цепь, как собаку. Как будто ему мало того, что он уже со мной сделал. Он ведь и тебя держит на привязи. Только твоя цепь длиннее и не так заметна…

Несколько мгновений Вейдер стоял молча, не шевелясь, словно размышляя о чем-то своем.

— Может быть, это и так. Но я не ты. Ты заслужила все, что произошло.

— Такое нельзя заслужить! — Сайлорен хотела выкрикнуть эти слова, но сорванное горло отозвалось лишь глухим хрипом. — Палпатин… рассказал мне твою историю, про семью, которую ты хотел спасти — и не смог. Это ведь его вина, верно? Ты должен его ненавидеть. Должен!

В одном неуловимое движение Вейдер оказался к ней вплотную и прогрохотал:

— Я и так его ненавижу! Ты ничего не знаешь о том, что было.

Резко развернувшись, темный лорд направился к выходу, но у самой двери замер и повернулся к ней.

— Каждый выбор имеет свои неотвратимые последствия, пусть и ужасные. Я свой выбор сделал. И узнал ему цену.

— Зачем ты ему служишь? Зачем выполняешь его приказы? Он чудовище! — Сайлорен смотрела ему вслед, и глаза ее были полны слез и боли.

— Иного выхода нет… моя жизнь связана с ним навечно, — в его голосе Сайлорен не могла различить ни одной эмоции. Но сама она чувствовала, как эмоции захлестывают ее с головой. Страх, отчаяние, обреченность…