Русалка и гламурный пират (СИ) - Филимонова Лина - Страница 70

— Валяй.

— Лидия.

— О! — воскликнул Аркадий.

— Да, — сказала я. — Я хочу знать.

— Мы как-то отдыхали вместе…

Я укусила его за плечо. Сильно. Сама не знаю, что на меня нашло.

— Эй! — воскликнул Аркадий.

— «Отдыхали» — это то, что я думаю?

— Ну… э-э…

Я еще раз цапнула его, в этот раз за шею.

— Потом она почему-то решила, что мы вместе.

— Почему-то?

— Я никаких поводов так думать не давал…

— То есть то, что вы «отдыхали», не считается?

— Ну… я же ее не принуждал.

— Мужская логика! — фыркнула я. — Против женской.

— А у тебя какая логика? — поинтересовался Аркадий.

— Своя собственная. Русалочья. Не мужская и не женская.

— Я так и думал! — он помолчал. — В общем, она стала считать себя моей девушкой. Объяснения не помогали. У нее в голове вообще какая-то каша, думает, что я ее ревную…

О, это мне известно.

— А как вы оказались вместе? — Он все-таки задал вопрос, который мне совсем не хотелось слышать. — Это она тебя нашла?

— Ну… не совсем.

— Думаю, она нашла твои фотки в моем телефоне, — рассуждал Аркадий. — Когда она приходила, я отлучился на несколько минут, а вернувшись, увидел, как она в нем роется.

— У тебя есть мои фотки? — изумилась я. — Мы же, кажется, договаривались…

— Я не удержался. Сфоткал тебя во сне. И еще пару раз, когда ты не видела.

— Ах ты…

— Зараза?

— Да!

Так вот почему Лидия сама заговорила со мной! Получается, не только я выслеживала ее, но и она меня. Очень забавная ситуация, я бы посмеялась, вот только почему-то не до смеха.

— Как вы вообще встретились? — не унимался Аркадий.

— А вот этого я тебе не скажу! Пусть это останется моей маленькой тайной.

— Не скажешь? — Аркадий нежно прикоснулся к моему плечу. — Даже под пытками?

— Ну… можешь попробовать.

Пытки были продолжительными и изощренными, временами я почти теряла сознание и была готова признаться в чем угодно. Даже в убийстве президента Кеннеди. К счастью, Аркадий вопросов не задавал.

Все началось в кресле, но постепенно мы сползли на пол, потом оказались на столе, чуть позже — на подоконнике, который был узким и неудобным, так что мы чуть не выпали в распахнутое окно… благо, до земли было недалеко. Думаю, даже падение не заставило бы нас прекратить делать то, что мы делали.

В итоге мы все-таки оказались в кровати. Она стояла у окна, выходящего в сад, где колосились заросли инжира и буйствовал беспорядочно вьющийся виноград. Огромные, фигурно вырезанные листья инжира, окрашенные закатом в малиновый цвет — последнее, на что я смотрела, перед тем как сладко уснуть в объятиях Аркадия. У меня получилось на время отложить все тревожные мысли. Надеюсь, у него тоже. В полумраке я не видела его лица, но чувствовал, что он улыбается…

— А это что за шрам? — спросила я утром, после того, как уничтожила завтрак, принесенный моим романтичным любовником прямо в постель.

Мы валялись среди скомканных простыней и разбросанных подушек, Аркадий перебирал мои волосы, я водила пальцем по его руке. Тогда я и нащупала эту тонкую выступающую полоску на внутренней стороне предплечья.

— Бандитская пуля, — отшутился он.

— Нет, серьезно! Мне интересно.

— Стыдно рассказывать.

— Стало еще интереснее.

— Это из-за девчонки.

— Та-ак…

— Мне тогда было лет восемь. Мы с пацанами лазали по скалам, а тут какая-то банда чумазых амазонок, говорят: валите отсюда, это наше место. Ну, мы им отвечаем: сами валите, мы никуда не уйдем. Завязался бой, силы были неравны. Нас трое, их человек десять. Но мы-то мужчины. Держались до последнего. Одна чокнутая запулила в меня камнем, прямо в лицо целилась. Я закрылся рукой — и вот.

— Больно было? — Только и смогла вымолвить я.

В недрах моей памяти зашевелились смутные воспоминания… Не может этого быть!

— Больше обидно. Меня победила девчонка! Пацаны потом целый год издевались.

— Она же использовала нечестный прием.

— Да.

— И она не в голову целилась! Просто у нее с меткостью не очень. Она тогда страшно испугалась: кровь, рана… Ее потом долго совесть мучила.

— Да ладно, — усмехнулся Аркадий.

В его глазах бегали чертенята. Неужели он догадался?

— Ты сразу меня узнал? — спросила я, виновато потупившись.

— Нет!

— Только сейчас понял?

— Когда ты в меня стаканом с соком запустила. У тебя было точно такое выражение лица: зверски сердитое и, одновременно, виноватое.

— А я тебя не узнала! Вообще не помню того пацана. Только кровь и свой страх… Вот это да!

— Вот именно!

— А почему ты сразу не рассказал?

— Ждал подходящего момента. А еще, должен признаться, все то лето я мечтал тебе отомстить. Но не знал, как. Не будешь же драться с девчонкой. Зато теперь я знаю. И месть моя будет ужасной…

— Ой, — пискнула я.

— Да. Ты не зря боишься. В гневе я страшен.

Наш второй завтрак проходил в саду, под инжиром и старой развесистой грушей, на которой болтались перезрелые плоды. В разгар пиршества, состоявшего из кофейника кофе, оладушков, которые я нажарила и фруктов, собранных в саду, в кустах раздался шорох, и перед нами появился герой моего ночного кошмара — пес Джульбарс. Защитный воротник на этот раз отсутствовал, зубы же, торчавшие из раскрытой пасти, были на месте.

— О! Джульбарсик! — обрадовался Аркадий. — Тебе, наконец, сняли воротник. Поздравляю! Вот тебе награда.

И швырнул оладушек прямо в раскрытую пасть.

Я люблю собак и мне очень хотелось погладить эту огромную шерстяную голову, но я опасалась. Вдруг он все еще считает меня врагом? Ведь не так давно я покушалась на охраняемую им территорию.

— Джульбарсик, это Русалка, — официально представил меня Аркадий и, для наглядности, обнял за плечи. — Она наш друг. Не ешь ее, пожалуйста.

Я фыркнула и протянула псу оладушек. Он осторожно взял его из моей руки. И великодушно разрешил потрепать себя между ушами.

— Вот как надо завоевывать любовь собак, — сообщила я. — А не пламенными речами.

— Конечно, за такие оладушки кто хочешь душу продаст. — Аркадий взял изготовленное мной лакомство и затолкал себе в рот.

Я снова угостила Джульбарса.

— Эй, хватит ему, мне ничего не останется, — возмутился Аркадий.

— Тебе жалко оладушка для бедной собачки? Посмотри, как печально он на тебя смотрит!

Джульбарс, действительно, всем организмом изображал мировую скорбь. «Я бедный несчастный пес, не ел три дня, неужели ваши черствые сердца не обливаются кровью, глядя в мои исполненные печали глаза?» — безмолвно вещал он.

— В холодильнике есть колбаса, — сообщил Аркадий. — А оладушки — мои!

Джульбарс слопал принесенную из дома колбасу и снова уставился на нас жалобными голодными глазами.

— Он все равно хочет оладушек, — сообщила я.

— Шиш ему, — жадничал Аркадий.

— Джульбарс, Джульбарс, — раздался мужской голос с той стороны, откуда к нам явился пес.

— Иди, тебя хозяин потерял, — обратился к собаке Аркадий.

Пес вскочил, двинулся в сторону дома, но душа его, по всей видимости, осталась здесь, с нами и нашими аппетитными оладушками. Он всю дорогу оглядывался и даже, кажется, намеревался вернуться, но над изгородью показалась голова его хозяина.

— Джульбарс! — строго прикрикнул мужчина.

— Здрасьте, дядь Саш, — произнес Аркадий.

— Ой, у тебя гости! Что, этот обормот опять еду выпрашивал?

— Ну… немного.

— Целое ведро с утра слопал! И как только не треснет.

Сосед Аркадия между делом с интересом разглядывал меня.

— А ты часом не внучка ли Николая Петровича? — выдал он.

— Ага, — кивнула я.

Какой же все-таки у нас городок маленький! Куда ни плюнь — попадешь в знакомого. Ну или в знакомого своего родственника.

— Он у меня недавно в преферанс полторы тыщи выиграл, — сообщил сосед Аркадия.

— Вот гад, — ляпнула я.

Он покосился на меня и добавил: