Судебная петля. Секретная история политических процессов на Западе - Черняк Ефим Борисович - Страница 52

Видимо, история Ричарда II не раз занимала мысли графа Эссекса, близкого друга Генри Риели, графа Саутгемптона, — покровителя Шекспира, которому великий писатель посвятил свою поэму «Похищение Лукреции».

Отношения своенравного, надменного и самовлюбленного Эссекса с Елизаветой отнюдь не носили безоблачного характера. Враги фаворита, особенно лорд Берли, а после смерти этого главного советника королевы его сын Роберт Сесил, унаследовавший роль руководителя секретной службы, не упускали случая, чтобы ослабить положение Эссекса. Роберт Сесил еще в 1597 г. полушутя-полусерьезно обвинял Эссекса в намерении низложить Елизавету, сыграв роль Генриха Болинброка[196]. Дело доходило до публичных оскорблений из уст королевы по адресу графа на заседании совета и взрывов необузданного гнева со стороны Эссекса. Он приобрел, однако, к этому времени популярность как герой войны против Испании, с чем должна была считаться Елизавета, сохранявшая к тому же привязанность к своему прежнему любимцу.

В марте 1599 г. Эссекс отправился в качестве наместника в Ирландию с поручением подавить разгоравшееся там пламя восстания против английского господства. Он не добился успехов и приписал неудачу тайным проискам врагов. Оставив армию, Эссекс прибыл 28 сентября 1599 г. в Лондон. Нарушая все придворные приличия, он в запыленной дорожной одежде ворвался в апартаменты королевы. Граф был немедленно отстранен от всех должностей и взят под арест, который длился почти целый год. Взамен Эссекса лордом-наместником Ирландии Елизавета назначила его друга Маунтжоя, который, думая о своей военной карьере, решил держаться подальше от Эссекса[197].

А в Лондоне наряду с Сесилом ярым врагом Эссекса стал Уолтер Ралей. Суровый солдат и придворный, неразборчивый в средствах, когда дело шло о личном продвижении, Уолтер Ралей вместе с тем был искренним поклонником литературы, знатоком философии, проявлял горячий интерес к науке. Ралею приписывали создание тайной «Школы тьмы» — кружка друзей, которому его враги или просто суеверные горожане приписывали едва ли не характер сборища адептов черной магии и последователей дьявола. Глава английских иезуитов Роберт Парсонс со злобой писал, что в «школе атеизма, основанной сэром Уолтером Ралеем… Моисей и наш Спаситель (Христос), Ветхий и Новый завет подвергались осмеянию и ученых обучают произносить имя господа наоборот» (по-английски god — бог, dog — пес, собака)[198]. В кружок Ралея, по различным сведениям, входили известный математик Томас Гарриот, оксфордский ученый и мореплаватель Лоуренс Кеймис, Кристофер Марло и другой поэт, Джордж Чэпмен, видные аристократы, такие, как увлекавшийся астрологией и алхимией граф Нортумберленд, лорд Фердинанд Дерби. В их числе был и лорд Джордж Гудсон. Он, а еще ранее его отец в качестве лорда-камергера являлись официальными покровителями труппы актеров, участником и драматургом которой был Вильям Шекспир[199]. Возможно, что в его пьесе «Потерянные усилия любви» осмеяна «Школа тьмы» Ралея[200].

…Вокруг Эссекса сгруппировались недовольные, честолюбцы, искатели приключений, поднявшие громкий крик об оскорблениях, наносимых английскому герою тайными сторонниками «испанца». Эссекс убедил себя, что Роберт Сесил и Ралей намереваются убить его и сделать преемницей Елизаветы испанскую инфанту, дочь Филиппа II. Граф, вероятно, рассчитывал на поддержку Якова, и совершенно напрасно. Когда (уже после провала заговора) посланцы шотландского короля прибыли в Лондон, Роберт Сесил сумел быстро договориться с ними, вступить в тайную переписку с Яковом, чтобы обеспечить свое положение после вступления его на английский престол[201].

Во вторник 3 февраля заговорщики выработали план: неожиданно захватить правительственное здание Уайтхолл, арестовать Сесила и Ралея, созвать парламент и публично осудить их. Королева, по мысли сторонников Эссекса, была бы вынуждена санкционировать действия победителей. В пятницу 6 февраля и последовало обращение сэра Чарлза Денверса, сэра Джоселина Перси и сэра Джелли Меррика к труппе лорда-камергера с просьбой сыграть пьесу Шекспира «Ричард II».

Предпринятая в воскресенье 8 февраля попытка мятежа потерпела полное фиаско. Эссекс сдался королевским солдатам, предварительно уничтожив свои секретные бумаги, включая переписку с шотландским королем[202]. Было арестовано свыше 100 человек. Власти в течение некоторого времени опасались повторной попытки мятежа со стороны сторонников Эссекса[203]. Опасения были не напрасны. Через четыре дня после восстания приближенный графа капитан Томас Ли составил план захвата королевы, чтобы заставить ее подписать приказ об освобождении арестованных заговорщиков. Ли был предан теми, с кем он поделился своими намерениями, схвачен и спустя трое суток приговорен к смерти. Незадолго до начала суда над Эссексом священники повсеместно в соответствии с полученной инструкцией читали проповеди, осуждавшие мятеж, проводя при этом параллель с заговором против Ричарда II[204].

Правительство решило провести процесс Эссекса с особой торжественностью, как триумф правосудия[205]. В отличие от многих других политических процессов, когда власти стремились убедить население в виновности подсудимых, здесь в таком доказательстве не было нужды.

Утверждение Саутгемптона, которого судили вместе с Эссексом, что они не собирались причинять вреда королеве, послужило генеральному прокурору Эдварду Коку удобным поводом для риторического вопроса: «Долго ли оставался в живых король Ричард II после того, как его захватили врасплох таким же образом?»

После вынесения обычного приговора — «квалифицированная казнь» — Эссекс был отведен обратно в Тауэр. Там долго не изменявшая ему выдержка покинула его. Пуританский исповедник, воспользовавшись его страхом перед адом, усилил в нем покаянное настроение. Эссекс объявил о намерении сделать полное признание перед членами Тайного совета. Он обвинял всех: своих приближенных, Маунтжоя, даже сестру — в том, что они подстрекали его и превратили в самого гнусного и неблагодарного изменника. Эссекса избавили от «квалифицированной казни» и разрешили ему сложить голову на лужайке в Тауэре, а не на лобном месте среди шумной городской толпы. На эшафоте Эссекс снова повторял, что не собирался причинять вреда королеве. Палач отрубил ему голову «тремя ударами, уже первый из которых оказался смертельным, совершенно лишив сознания и движения», сообщалось в докладе Сесилу. Были казнены и шестеро приближенных Эссекса, включая сэра Джелли Меррика.

Саутгемптон держался мужественно и не последовал совету Эссекса полностью признаться и раскаяться. Его процесс, как и процесс Эссекса, мог считаться по тем временам проводившимся без нарушения законности. Это связано прежде всего с тем, что у правительства имелось достаточно доказательств виновности подсудимого и не было нужды прибегать к явным подтасовкам фактов. Саутгемптону был вынесен смертный приговор, который королева по предложению Сесила заменила пожизненным заключением в Тауэре. В глазах закона осужденный считался мертвым, документы упоминают о нем как о «покойном графе»[206]. Саутгемптон оставался в Тауэре до воцарения Якова, другие знатные заговорщики были выпущены из тюрьмы после уплаты огромных разорительных штрафов.

Последние годы правления старой королевы ознаменовались назреванием новых конфликтов. Впервые парламент выразил протест против монополии на торговлю различными товарами, которую получали королевские приближенные. Это был первый, никем не осознанный, признак предстоящей, но еще далекой революционной бури. Елизавета, умный политик, предпочла не обострять положения и уступила.