Интеллектуальная позиция-2 - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор - Страница 31

В этой связи Идрис Шах пишет:

«Суфизм невозможно изучать с помощью психологии по нескольким причинам. Самой интересной из этих причин для западного человека будет, вероятно, та, что суфизм сам по себе является психологической системой, причем намного более развитой, чем любая психологическая система, получившая доселе развитие на Западе. Эту психологию нельзя назвать восточной, но только общечеловеческой [145]. Нет необходимости утверждать это бездоказательно. Мы можем привести высказывание Юнга, в котором он признает, что западный психоанализ находится в зачаточном состоянии по сравнению с восточным:

“Западный психоанализ как таковой и те направления мышления, которые он порождает, являются не более чем попытками новичка по сравнению с древним искусством Востока” (К.Юнг. Современный человек в исследовании души. Лондон, стр. 250 — 251. См. также прим. «Сознание»).

Между тем Юнг касался только отдельных аспектов восточной мысли. Целое невозможно постичь, познав отдельные его части, а начинающий в любой области, включая и суфизм, не может судить о работе мастера.

«…»

Еще раз нужно упомянуть о том, что целое невозможно постичь, познавая отдельные его части, а также о том, что постигать самого себя одновременно невозможно. Суфийский мастер Пир-и-До-Сара сказал: “Можете ли вы представить себе ум, наблюдающий себя целиком — что же будет он наблюдать, если он полностью занят наблюдением. Если же ум будет полностью занят исполнением своих функций, что же останется на долю наблюдения? [146] Наблюдение «я» необходимо в том случае, когда «я» отделяется от «не я»…” («Гора света», XVII, стихи 9951 — 57, рукопись).» — “Суфизм”, с. 77, 78.

Субкультура суфиев — психологическая культура, которая отличается от “нормальной” для библейской цивилизации (по существу: от числено преобладающей в ней), по какой причине суфию осознанно доступны некоторые возможности, не доступные окружающим не-суфиям и подчас не объяснимые на основе науки при достигнутом ею уровнем развития [147]. Соответственно употребление суфиями неосвоенного остальным обществом воспринимается в нём как “мистика”, которая признается — в зависимости от обстоятельств и мнения легитимной правящей иерархии посвященных — либо объективно невозможным вымыслом, либо сверхвозможностями мага, святого и т.п.

Кроме того одна и та же информация, свойственная «внеязыковым» уровням психики человека, может быть выражена им при помощи разных «языков»: это подобно тому, как одна и та же мысль может быть более или менее единообразно выражена на русском, английском или языке иной национальной культуры. Однако при этом в один и тот же «язык» представители разных «внеязыковых» субкультур могут вносить и разный смысл, свойственный «внеязыковым» уровням их психики каждой из них (отсюда в частности и возникает проблема: чем отличаются русские от русскоязычных? — и ответ прост: организацией «внеязыковых» уровней их психики и взаимодействием «языковых» и «внеязыковых»).

Сказанное о взаимоотношении «внеязыковых» и «языковых» уровней психики в информационной среде объемлющих «», позволяет понять суть еще одного важного в затронутой нами теме о взаимоотношениях суфизма и масонства высказывания Идрис Шаха:

«То, что суфизм особым образом использует терминологию обычной религии, всегда вызывало ярость святош (то есть догматиков-буквоедов: наша вставка)» — “Суфизм”, с. 146.

Иными словами, речь идет о том, что суфии в привычные всем легитимные «слова» умеют вкладывать нелегитимный смысл. В результате этого, на «внеязыковых» уровнях психики их слушателей и читателей, возникают «внеязыковые» субъективные образы (мыслеформы) и, как следствие — иное миропонимание [148], не соответствующее легитимной доктрине (концепции) и подрывающее управление по ней. Соответственно это позволяет иначе взглянуть на вопрос о том, что реально происходит в двух случаях:

· во-первых, если действительный суфий принимает масонское легитимное посвящение;

· во-вторых, если легитимный масон становится действительным суфием.

Как это не опечалит многих, став легитимным масоном, действительный суфий не перестает быть суфием, т.е. свободным язычником. Если же легитимный масон в силу разных причин становится действительным суфием, то он перестает по существу быть масоном, скованным дисциплиной масонства, и обретает ранее отнятую у него основателями иерархии свободу.

Конечно речь идет о таких суфиях, как описанные в сказке суфии Абд аль-Кадир и погонщики мулов; описанные там же шейхи — масоны, воображающие себя суфиями. Очень знаменательно и то, что в послесловии к этой сказке упоминается рабби Злимелех: если он в реальной истории стал действительным суфием (носителем качеств суфия), то раввином лояльным к системе жидомасонства он перестал быть, хотя он и воспринимался и воспринимается по сию пору в известных кругах в качестве выдающегося раввина, возможно и высоких степеней посвящения масона.

Самое доступное для масонов объяснение этой однонаправленности партнерства суфизма и масонства состоит в том, что общение суфиев основано на взаимном распознавании друг друга как носителей качеств суфиев, а не на взаимном обмене паролями соответствующих степеней посвящения в орденах и ложах. То есть суфийское опознавание “свой-чужой” протекает на «внеязыковых» (для масонства) уровнях психики, в то время, как масонство употребляет «языковые» пароли.

Домогаться от опознанного в качестве суфия паролей его масонской легитимности (или отказать ему в общении на основании нелегитимности в качестве масона) для суфия, пребывающего в масонстве, означает сначала перестать быть суфием, поскольку он нарушает тем самым нормы этики суфизма — Язычества, предопределенного Богом человеку в текущую эпоху. Умышленное же нарушение норм предписанной Свыше благой нравственности и этики — отъявленный сатанизм со всеми вытекающими из него последствиями в этой жизни и по смерти.

Это означает, что даже при внешне видимом соблюдении дисциплины употребления «языков», свойственных субкультуре жидомасонства, через «внеязыковые» уровни психики суфиев, входящих в масонство на разных его ступенях, информация, свойственная суфизму, незримо входит в масонство, и “извращает” проведение в жизнь его сатанинской расово “элитарной” доктрины глобального рабовладения; а таимая масонством от легитимно непосвященных информация незримо (через «внелексические» с точки зрения субкультуры жидомасонства уровни психики) утекает на «языках» суфизма в неэлитарную субкультуру суфизма.

Даже не вступая в легитимные структуры масонства суфизм незримо для масонства через «внеязыковые» уровни, объективно свойственные каждой культуре, действует в ней, по какой причине масонская деятельность целенаправленно и необратимо искажается деятельностью суфийской.

Может встать вопрос: А почему не наоборот? — “Наоборот” пусть доказывают крутые экстрасенсы и эзотеристы от жидомасонства.

Из общедоступной литературы по эзотерике простой человек, вне зависимости от того, является ли он экстрасенсом или нет, может вынести учение о “чакрах” — энергоинформационных центрах, разного функционального назначения, расположенных в биополевой структуре человека вдоль его позвоночника от копчика до макушки. Вся масонская литература ссылается на авторитет индуизма и йог Индии в этих вопросах. Основных чакр согласно источникам этой традиции — 7, и все они расположены в плоскости симметрии человеческого тела.

В суфизме также есть учение об энергониформационных биополевых центрах в организме человека, которые подлежат развитию и управлению в культуре суфизма. Идрис Шах в связи с этой темой не вдается в описание чакр, расположенных ниже пупа, с чего начинают все эзотеристы индо-масонской традиции знахарства. Но он указывает на необходимость развития и управления также 7-ю латифами (арабский “синоним” для “чакр”), но расположенными исключительно в верхней половине тела. При этом на уровне сердечной чакры индо-масонской традиции расположены три латифа суфийской традиции [149] (“Суфизм”, с. 327, 428). То есть, кроме того, что в индо-масонской традиции называется сердечной чакрой, суфийской традиции свойственно развитие еще двух энергоинформационных центров — приемников и передатчиков энергии и информации, — а также и управление ими [150].