Разбойник с большой дороги. Бесприданницы - Чиркова Вера Андреевна - Страница 39

До второго этажа они добрались в полном молчании, наслаждаясь теплом сомкнутых рук, но перед егерем, стоявшим на страже у следующей лестницы, Кателла остановилась и попыталась осторожно высвободить пальцы.

— Мы живем выше.

Это было неожиданное известие, и оно очень многое сказало барону Габерду. На третьем этаже, где располагались покои королевы и принцев, тайный советник выделял комнаты только самым проверенным и преданным ее величеству людям.

— Я тоже, — мягко улыбнулся Итель и повел девушку наверх мимо даже не шелохнувшегося воина.

До просторного светлого зала, по южному обычаю делившего покои для самых важных гостей на мужскую и женскую половины, барон вел свою спутницу так неспешно, словно она впервые поднялась с постели после тяжкой болезни. А добравшись до ступеней последнего пролета лестницы, и вовсе начал останавливаться на каждом шагу, развлекая маркизу смешными случаями из жизни своих неуклюжих учеников.

Словно не замечая этой хитрости, Кателла покорно останавливалась вместе с ним, внимательно слушала байки и награждала рассказчика веселым смехом. Барон уже начал надеяться, что время послеобеденного отдыха они проведут вместе, в этом самом зале.

Стройные колонны поддерживали круглый купол свода, и несколько прорезанных в нем украшенных красочными витражами окон проливали вниз свет, расчерчивающий кедровый паркет причудливой разноцветной мозаикой. Между колоннами в серебряных бочках и мраморных вазонах цвели редкие южные лианы, кустарники и карликовые деревца, наполняя воздух тонким, сладковатым ароматом. Эта маленькая оранжерея служила обитателям верхнего этажа общей гостиной или столовой, а иногда и местом любовных встреч, и не найти было во всем поместье более удобного места для первого свидания. Сюда не могли заглянуть любопытные гости и никогда не приходили без вызова ни бдительные егеря, ни вездесущие слуги.

Высокие застекленные двери открывались на широкие крытые балконы, где были расставлены кресла и столики для тех, кто пожелает во время завтрака или чаепития наслаждаться прекрасными видами. Вот на северный балкон, где в это время дня было прохладнее всего, Ительниз собирался увести брюнетку, и вовсе не для того, чтобы склонить к объятиям или поцелуям. Впервые в жизни барон истово боялся обидеть или оттолкнуть чрезмерной поспешностью очаровавшую его девушку, хотя обычно действовал со всей прямотой воина, не привыкшего тратить время на долгие обходные пути.

Но в этот раз он намеревался всего лишь поговорить с Кателлой, расспросить ее о причинах, заставивших дочь знатного дома ступить на нелегкий и зачастую опасный путь фрейлины, и предложить ей свою помощь. А когда окончательно убедится, что маркиза не из тех спесивых дам, которые никогда не решатся выйти замуж за мужчину, не имеющего достаточного, по их мнению, состояния, зато не откажутся каждый вечер тайком прибегать в его спальню, барон Габерд преподнесет ей свой браслет.

Ступеньки наконец закончились, и Итель, более не мешкая, мягко, но уверенно повел маркизу в сторону балкона, однако теперь уже она шагала все медленнее, пока не замерла окончательно, пытаясь забрать у мужчины свою руку:

— Барон…

— Можете называть меня просто Ительниз, — привычно предложил он и тут же прикусил язык, проклиная себя за неосторожность.

Менее всего ему хотелось бы испугать маркизу какими-либо намеками на фривольные отношения. Да и таких отношений Итель тоже не желал, к своему собственному изумлению.

— Хорошо, — неожиданно согласилась она и, краснея, тихо предложила: — А вы можете звать меня Кателла. Все же мы знакомы почти три года.

«Три года?!» — едва не взвыл Габерд. Он знаком с этим чудом целых три года? И все это время мог бы сидеть на вечерах тетушки Мелонии рядом с Кати, как ласково называла, теперь-то он припомнил, свою двоюродную племянницу вдова. И не просто сидеть, а ловить девичьи улыбки, заглядывать ей в глаза, вдыхать аромат духов и касаться руки, передавая пирожные и чашки.

— Я был слеп, — глядя на девушку, произнес он вслух и вдруг почти воочию ощутил горечь скользнувшей по губам маркизы усмешки.

— Благодарю, — осторожно, но непреклонно высвободила она свои пальцы из его ладони и, пряча глаза, добавила: — Мне нужно идти, подруги ждут.

Вот как! Стало быть, обретенные недавно подруги для нее намного важнее и самого барона, и того волнующего, но пока несмелого чувства, все ярче разгоравшегося в его душе. Несомненно, она о нем догадалась, не могла не сообразить, Итель не старался скрывать ни восхищения, ни волнения, но ответить не пожелала. И хорошо еще, что вовремя дала об этом знать, он сумеет собрать в кулак свою волю и не наделать больших ошибок.

— Не смею задерживать, — отступив на шаг, церемонно поклонился барон и, пряча за упавшими на лоб волосами вдруг стиснувшую сердце боль, холодно добавил: — Всегда к вашим услугам.

Развернулся и четко пошагал прочь, желая оказаться отсюда как можно дальше и точно зная — выросшей среди знатных тетушек и кузин девушке трудно не понять значения его последних слов. Как и прозвучавшего в голосе едкого презрения, хотя сердцем Итель этого вовсе не желал. Она ведь не виновна, что глупый дикарь, бесследно сгинувший в глубинах подсознания, неправильно понял обычную учтивость знатной дамы.

— Кати?! — Бетрисса выглянула в зал как раз в тот момент, когда миниатюрная брюнетка, всем телом вздрагивавшая от горьких рыданий и полуослепшая от слез, неуверенно брела в сторону женской половины. — Что случилось? Он тебя обидел? Окти! Дора!

Выкрикнув этот призыв в сторону кадеток, присевших на расставленные по широкой галерее банкетки и кресла, старшина бросилась к маркизе, прижала ее к груди и повела к ближайшему дивану, успокаивающе поглаживая по плечам:

— Если ты сейчас будешь молчать, я не сумею тебе помочь. Никто не сумеет. А потом, боюсь, будет поздно. Судя по рассказам Октябрины, твой барон болезненно гордый и решительный мужчина, такие если уходят — никогда не возвращаются назад. Кати! Да не молчи ты! Дорога каждая секунда!

— Поздно… он уже ушел, — горько пробормотала Кателла и зашлась в новом приступе рыданий.

— Я его убью, — кровожадно пообещала прибежавшая первой Дора.

— Потом. — Палец Бет указывал в сторону лестницы: — Сначала догони и приведи сюда. Окти, помоги ей, мы пока пойдем в свою гостиную… не нужно, чтобы кто-то увидел…

Она не договорила, но все и сами все поняли. Августа помчалась следом за сестрой, а Тэри подхватила Кателлу под вторую руку, и они тесной кучкой направились к своим покоям.

Ительниз дошагал почти до второго этажа, когда в спину ему ударил властный и холодный, как ледяное копье, окрик:

— Барон Габерд! Будьте добры подняться сюда! У меня к вам срочное дело.

«Да какое мне дело до ваших дел!» — язвительно скаламбурил про себя Ительниз и сделал еще шаг вниз, но наверху едко произнесли:

— Боюсь, он струсит.

Эта чудовищная по несправедливости фраза заставила его сначала замереть, потом медленно развернуться и так же размеренно пошагать наверх. Обвинений в трусости он не прощал ни мужчинам, ни женщинам. Хотя наказывал их за оскорбление по-разному.

Фрейлины ждали его в полном молчании. Итель разглядел их, сестер Сарнских и княжну Марьено, едва свернув на последний пролет широкой лестницы с изящными резными столбиками перил, и теперь точно знал, кто осмелился бросить в него незаслуженное обвинение. Золотоволосая и синеглазая Доренея, сверлившая неторопливо шагавшего к ней мужчину таким злым взглядом, словно это не она так открыто улыбалась ему всего полчаса назад.

Итель пытался понять причину этой ярой злобы и не мог придумать никакого правдоподобного объяснения, ведь он не сделал этим блондинкам ничего плохого! Не оскорбил ни словечком, ни взглядом! Да и Кателле сказал только те слова, какие она пожелала услышать… хотя видят боги, все внутри до сих пор сжимается от острого ощущения потери. Так больно ему не было даже в тот черный день, когда погиб человек, сделавший для него почти столько же, сколько родители. Хотя тогда он считал, будто больнее быть уже не может.