Проект "Плеяда" 2.0 (СИ) - Каминский Андрей Игоревич - Страница 32

— Не бойся, пить тебя не заставят, — рассмеялась Алиса, — действуйте товарищи! — она кивнула кому-то за спиной Наташи. Девушка почувствовала, как ее плечи словно стиснули железные тиски. Сильные руки опрокинули ее на спину, сорвали одежду, разложив вырывающуюся и плачущую от унижения Наташу на земле. Другие повстанцы сноровисто вбили в землю четыре колышка, к которым примотали наташины руки и ноги.

— А ничего сучка, — Семен ухмыльнулся, похлопав Наташу по плоскому животу, — эвон как сиськи торчат. Дашь ребятам побаловаться потом?

— Перебьешься, — ухмыльнулась Алиса, — знаю я вас, затрахаете шлюшку до смерти. А мне ее до Центра довезти надо. Эй, дай сюда эту штуковину.

Эти слова были обращены к молодому повстанцу, срезавшему стебель камыша. Издевательски улыбаясь в лицо плачущей девушке, Алиса пальцами раздвинула ее половые губы и просунула туда стебель. Наташа вздрогнула всем телом.

— Не, дергайся сучка, хуже будет, — пояснила Алиса, — ну-ка, тунгус!

Тутумэ поднес вымя, вырезанное из утробы важенки, и протолкнул окровавленный сосок в отверстие полого стебля. Руки его принялись мять ком окровавленной плоти и жирное молоко, смешанное с кровью, струилось по стеблю. Наташа почувствовала, как внутрь нее заливается вязкая, теплая жидкость, вызывая мерзкое чувство чужеродного заполнения. Алиса залила с поллитра, до тех пор, пока по стеблю не начало течь то, что уже никак не напоминала молоко. Коммисарша медленно вытянула стебель и рассмеялась, когда вслед за ним полилось нечто розово-белое.

— Нравится буренка? — комиссарша подмигнула беспомощной девушке, потом провела пальцем вдоль половых губ, облизала с него молоко, — ну, где там китаянка?

Из-за спин эвенка, Семена и комиссарши появилась Сун. На вытянутой руке она держала небольшую бечевку охватывающей шею серо-коричневой змеи с темными пятнами вдоль брюха. Помертвевшая от ужаса Наташа смотрела, как Сун подходит к ней. Положив щитомордника на землю, китаянка что-то прошептала, наклонившись, после чего перерезала веревку, освобождая рептилию. Ядовитая тварь плавными движениями скользнула вперед, вползая меж широко разведенных ног девушки.

— Китайские товарищи знают, как разговорить упрямых шлюшек вроде тебя, — говорила на ухо Наташе Алиса, — ты знаешь, что змеи очень любят молоко?

Наташа молчала, сжимая зубы, загоняя внутрь рвущийся наружу истошный вопль. Ее тело била крупная дрожь, по коже стекали крупные капли пота. Случайные прикосновения холодного чешуйчатого тела к голой коже, казалось, обжигали, словно раскаленное железо. Пристроившаяся за спиной Алиса приподняла голову Наташи и теперь девушка видела как струится меж ее ног смертоносная лента, как мелькает раздвоенный язык, слизывая молочные капли, как блестят неподвижные холодные глаза.

— Раньше так в Китае казнили неверных жен, — продолжала говорить Алиса, — а ведь ты хуже их — ты изменила не мужу, а Родине, Партии и Вождю. Пожалеешь ты об этом, когда змея заползет в твою развратную дырку? Не в силах выбраться она будет жалить тебя изнутри, ее дерганья разворотят тебя всю и ты сдохнешь в муках — как и заслуживаешь. Ты спасешь свою никчемную жизнь, только если будешь говорить.

Голос большевистской шпионки понизился до сладострастного шепота, костлявые пальцы скользнули на грудь девушки, больно сжав сосок. Однако Наташа почти не заметила этого, потому что как раз в этот момент холодное чешуйчатое тело прикоснулось квнутренней стороне бедра. Она почувствовала, как проворный язычок ощупывает ее половые губы, слизывая вытекавшие из влагалища молочные струйки. Наташа представила, как эта гадина будет биться внутри нее, пытаясь вырваться, как ядовитые зубы будутвонзаться в ее нежную плоть.

— Пожалуйста, — она подняла заплаканное лицо к Алисе, — пожалуйста, прекрати. Я расскажу все, что ты скажешь.

Алиса усмехнулась, подав знак Сун. Блеснул выхваченный из-за пояса нож и вонзился аккурат меж бедер Наташи, пришпиливая к земле щитомордника. Новый взмах ножа отбросил в сторону слабо извивающееся тело.

— Так будет с каждой гадиной! — пафосно заявила Алиса, — а теперь колись, сучонка. Учти — если что Сун легко еще парочку змей найдет.

Наташа нервно сглотнула и начала отвечать на вопросы Алисы.

Через пару часов отряд покинул место стоянки, начав переправу через бурлящий Гилюй. Наташу охраняли двое красноармейцев и, по-прежнему не спускавшая глаз с пленницы Алиса. Все это время Наташа пребывала в постоянном напряжении, каждое мгновение, ожидая, что Алиса решит пристрелить «изменницу», дабы не задерживать путь. Это был вполне ожидаемый шаг — после того, как Наташа выложила как на духу, все, что произошло с ней, начиная с пленения в Чите, она уже и не нужна Алисе. Но видимо у комиссарши имелись какие-то резоны оставить Наташу в живых и тащить ее за собой. Хотя и выглядела Алиса раздосадованной — задуманной ею «полевой агитации» явно не получилось, сказанное Наташей не вызвало особого негодования у ее спутников. Даже на лицах сопровождавших Барвазон Петра и Николая, не говоря уже о повстанцах, отражалось скорее недоумение, чем гнев. Наташа даже поймала парочку сочувствующих взглядов. С искренней ненавистью на нее во время этого рассказа смотрела лишь сама Алиса, командир повстанцев Семен и полукровка Сун. Наташа видела разочарование, мелькнувшее в узких глазах, когда Алиса приказала ей прекратить пытку — Сун явно желала посмотреть, как Наташа корчится в муках. Сейчас она шла в арьергарде отряда, пробиравшегося по скользким камням через гилюйский брод, и Наташа ежилась, чувствуя на спине сверлящий взгляд. Впрочем, бывшая комсомолка испытывала вполне себе схожие чувства. Когда она только увидела повстанцев — идейных борцов за власть Советов, битых, но не сдающихся — что-то похожее на раскаяние шевельнулось в Наташе и впрямь в тот миг почувствовавшей себя мерзавкой и изменницей. Но после пытки змеей подобные чувства были выжжены из нее напрочь — большевизм руками своих защитников, убил в ней какие бы то ни было чувства к бывшим соотечественникам. Те, кто прибегает к таким методам не имеет никакого права говорить, что сражается за «правое дело».

Вскоре за Гилюем начались предгорья Станового хребта, перешедшие вскоре в настоящие горы: то покрытые дремучими ельниками, то сплошь безлесные. Несколько раз дорогу пересекали небольшие горные реки, через которые находил брод эвенк Тутумэ. Ночевали тоже в лесу, у разожженного костра, на котором жарили убитых накануне рябчиков. Наташа куталась в тряпье, со страхом оглядываясь на вставшую вокруг стену леса. Из темноты время от времени доносилось уханье сов, издалека донесся и протяжный волчий вой. Беззвучные тени со светящимися глазами крались в зарослях, отпрядывая от летящих в сторону раскаленных головень.

Повстанцы — кроме тех, кого Семен назначил в часовые — уже клонились ко сну, когда ночную тишь нарушил еще один звук — одиночный выстрел вдалеке.

— Кто? — вскинулась Алиса. Семен покачала головой, по отряду пробежал тревожный шепот.

— Может, Пашки Смольникова ребятки? — вполголоса предположил кто-то.

— Смольников сейчас у Ягынди партизанит, — покачал головой Семен, — а Ругинского еще в прошлом году японцы выпотрошили, а отряд его по елкам развешали. Может, конечно, эвенки охотятся, а может и кто с востока еще пришел.