Снежный ком - Чехов Анатолий Викторович - Страница 33

— А ты дома будешь? — я еще надеялся хоть от папы узнать, что ждет моего бедного Жако.

— Сегодня — дома. А завтра съездим с вами в новый микрорайон на мою стройку и буду собираться в командировку.

Я в последний раз посмотрел на клетку, закрытую бабушкиным платком, затем повернулся и, понурив голову, поплелся в школу. Надо же было дураку самому напроситься! Мог бы и завтра получить!..

Я уже входил в школьный двор, весь заросший зеленью, как услышал, что вслед за мной идут Генка и дядя Коля. О чем-то они там спорили, разговаривая на всю улицу?

Я выглянул и увидел их спины, уже скрывавшиеся за стоявшим на углу табачным ларьком.

«А вдруг, — подумал я, — надо будет помочь дяде Коле? А рядом с ним не окажется ни одного близкого человека! Что тогда? Если придется спасать не только Жако, но и самого дядю Колю?..»

Как-то так получилось, что ноги мои сами повернули и понесли меня из школьного двора к метро, да еще, чтобы не отстать, помчались вприпрыжку.

Очень удачно прячась за какой-то толстой теткой, спустился я вслед за дядей Колей и Генкой по лестнице, а когда подошел поезд, нырнул в соседний вагон. Через стекло мне видно было, как, держась за поручень, покачивался на ходу дядя Коля. Рядом торчал с невозмутимой физиономией крысиного вида «великий коммерсант» Генка.

На одной из станций, не помню уже на какой, оба они чинно-благородно поднялись по эскалатору и вышли из метро, потом остановились почему-то возле театральной афиши.

Я тут же нырнул за киоск «Союзпечати», рядом с которым красовалось черно-зеркальными панелями «Справочное бюро».

Только я хотел высунуться, чтобы посмотреть, куда они дальше пойдут, как увидел, что Генка сунул в справочное записку и монетку, а сам отошел к табачному киоску.

Дядя Коля все томился возле афиши на солнцепеке и уже нетерпеливо махал Генке рукой, даже погрозил ему кулаком, а Генка все не торопился и зачем-то еще раз подошел к «Справочному бюро», где ему протянули какую-то бумажку, наверняка с чьим-то адресом, и Генка наконец-то побежал к дяде Коле, делая вид, что предлагает ему закурить.

Дядя Коля, видимо, разозлившись, что Генка так долго ходил, потряс перед его носом длинным пальцем, и они дружно отправились к троллейбусной остановке. Едва-едва я успел вскочить вслед за ними.

Интересно, куда это они едут? Удастся ли мне и дальше оставаться незамеченным или дядя Коля вот-вот разоблачит меня и отправит домой?.. Но мне сегодня удивительно везло: незаметно я вышел из троллейбуса и так же незаметно сумел прошмыгнуть вслед за дядей Колей и Генкой в подъезд какого-то дома.

И тут я потерял обоих из вида. Кабина лифта оказалась внизу, дядя Коля и Генка вошли в нее, захлопнули дверцу шахты, затянутую сеткой, и поехали себе наверх, а я остался внизу.

Что делать? И я помчался вверх по лестнице, перешагивая через две-три ступеньки. Хорошо, что так подниматься пришлось не очень высоко: кабина лифта остановилась то ли на третьем, то ли на четвертом этаже.

— Вот здесь! — послышался голос Генки.

Я выглянул из-за лифта и увидел на двери медную дощечку, а на дощечке неразборчиво чью-то фамилию.

— А ты точно привел? — спросил дядя Коля.

— Гад буду! — поклялся Генка. — Сами читали афишу! Точно, у него был бенефис!

— Читать-то я читал… — как-то сразу оробев, подтвердил дядя Коля, — а вдруг не по адресу…

— Дядя Коля, не сомневайтесь! Я отвечаю!. — заверил его Генка.

Почему-то дверь в эту квартиру оказалась приоткрытой. Дядя Коля толкнул ее, и я, подкравшись сзади, из-за его спины увидел переднюю, всю заклеенную афишами и фотографиями. На тумбочке стоял телефон. В дальнем конце передней виднелась еще одна открытая дверь в ванную. Там перед умывальной раковиной стоял какой-то толстый дядька в махровом халате и, запрокинув голову, полоскал горло. Дядька этот выплюнул воду в раковину и вдруг запел гамму:

— А-а-а-а-а-а-а!.. Ми!.. Ми!.. Ч…черт, откуда эта хрипота?..

Теперь-то и мне стало ясно, что это не просто дядька, а певец.

Дядя Коля вежливо постучал пальцами в приоткрытую дверь. Артист гордо поднял вверх свою величественную гривастую голову и пошел к нам навстречу.

— Опять этот замок! — пробормотал он и добавил громко: — Прошу!..

— А ты не ошибся? — увидев такого представительного артиста, еще раз спросил у Генки дядя Коля.

— Все точно!.. Заметано, дядя Коля!.. Он!..

Я прошмыгнул в квартиру вслед за Генкой и осторожно приткнул дверь. Замок с железным дребезгом лязгнул так громко, как будто захлопнулся медвежий капкан.

— Опять этот замок! — повторил артист, а дядя Коля, оглянувшись и увидев меня, даже рот раскрыл от удивления.

— Ты-то как сюда попал? — спросил он и уже хотел было отправить меня на улицу, но хозяин квартиры жестом остановил его.

— Бесполезно, — сказал он. — Не откроете… Мне и то далеко не всегда удается…

— Ладно, поговорим потом, — сказал мне вполголоса дядя Коля, поправил на рукаве повязку дружинника, откашлялся и кивнул Генке.

Генка, как в цирке, движением фокусника смахнул с клетки платок.

Жако взъерошился, помигал желтыми глазами, прошелся по жердочке и выдал артисту полной мерой все, что о нем думал.

— Закрывай! — скомандовал дядя Коля.

Генка лихо накинул на клетку платок, Жако еще немного поругался. Я умолк. Наступила пауза.

— Вот… — сказал дядя Коля. — Понятно?..

Артист проглотил слюну, посмотрел на дядю Колю, на Генку, на меня и, слегка заикаясь, спросил:

— П…простите, а вы кто?..

Дядя Коля поправил повязку дружинника и ответил с достоинством:

— Я — Николай Иванович Король…

— Понимаю, понимаю, — перебил его артист. — А ваш товарищ — Наполеон?..

— Какой Наполеон? — удивился дядя Коля.

— Ну тогда — «пшеничное зерно»?..

Дядя Коля, недоумевая, повернулся к Генке и покрутил у виска пальцем, дескать, у этого артиста не все дома…

Артист же в это время как бы между прочим потянулся к телефону. Генка выпучил глаза и сделал ему шаг навстречу. Артист отдернул руку, а дядя Коля в это время, задрав голову, принялся, как специалист своего дела, рассматривать стены и потолок.

— Ч… Ч… Что вам от меня надо? — еще больше заикаясь, спросил наконец артист.

— А очень просто, — сказал дядя Коля. — Признаете ли вы, гражданин хороший, что этим нехорошим словам птицу вы научили?

— Как не признать, — тут же согласился артист. — Никто, кроме меня, этих слов не знает и не употребляет.

Я слышал, как дядя Коля даже крякнул:

— Эк он мне рот-то заткнул! И правда, что без этих нехороших слов, почитай, каждый второй не обходится…

— А что это вы у меня на потолке да на стенах высматриваете, — спросил его артист. — Там не написано, кто попугая ругаться научил.

— А то, товарищ дорогой, — сказал дядя Коля, — что ремонт надо делать вовремя: в трещинах все!

— А кто вы такой, — спросил артист, — чтобы мне указывать? Общественный инспектор, что ли?..

Тут дядя Коля приосанился, еще раз поправил повязку дружинника, разгладил пальцами усы и выдал:

— И общественный инспектор, и почетный дружинник, и маляр, и штукатур, еще и водопроводчик!..

Артист так и всплеснул руками:

— Голубчик! — радостно воскликнул он. — Ну что ж ты мне голову морочишь? Так бы сразу и сказал!.. Ну у тебя и реклама!.. Мне же хороший маляр вот как нужен! Сам видишь, насколько моя нора запущена!.. Ой, не могу!.. А я-то уж хотел «скорую» с санитарами и смирительными рубашками вызывать!..

Но дядя Коля не поддался его веселому тону.

— Вы меня, товарищ дорогой, — сказал он, — на юмор не клейте!.. У меня вот свидетели есть, что попугая ругаться попервости вы научили. Он про бенефис очень даже научен и про этот самый гидрит…

— Да хватит тебе про попугая! — сказал артист. — Попугай уже сработал! Давай лучше о деле поговорим!.. Тут где-то у меня от бенефиса бутылочка светленькой осталась…

Дядя Коля жестом остановил его.

— Не можем, — сказал он, — потому, на службе…