Философия права. Учебник для вузов - Нерсесянц Владик Сумбатович - Страница 26

Эта историческая смена ведущей роли разных форм общественного сознания и соответственно различных видов социальных норм (и регуляторов) нашла свое преломление также в процессе прогресса представлений о праве и развития концепций юридического правопонимания — от мифологических, религиозных, моральных, нравственных трактовок естественного и искусственного (позитивного) права до более развитых в теоретико-юридическом смысле концепций различения и соотношения права и закона.

Очевидные недостатки разного рода теологических, моральных, нравственных и т. д. трактовок права состоят в смешении различных видов социальных норм (и регуляторов), в игнорировании специфики права, в теологизации и этизации учения о праве, в подмене права религиозными или этическими феноменами, в предъявлении действующему праву (закону) неадекватных (неправовых) требований и т. д.

Особо широко распространенными продолжают оставаться ошибочные представления о том, будто право должно быть моральным, нравственным (в подобных этических требованиях к праву мораль и нравственность, как правило, отождествляются). Но подобное требование, если оно выходит за рамки рассмотренного нами правового способа удовлетворения правомерных правопритязаний морали (или нравственности), означает по сути дела, что право должно быть не правом, а моралью, что содержание закона (позитивного права) должно быть не правовым, а моральным.

Но подобное моральное правопонимание неизбежно деформирует существо не только права, но и морали, поскольку морализация права неизбежно сопровождается юридизацией морали[41].

В разного рода моральных (нравственных) учениях о праве различение права и закона (позитивного права) подменяется различением морали и закона. И моральный подход к праву в лучшем случае ведет через его моральную трактовку и оценку к моральному обоснованию и оправданию морально "правильного" права, т. е. морального закона (позитивного права).

Между тем ясно, что искомой истиной и целью теоретически развитого юридического правопонимания является именно правовой закон, достижение которого возможно лишь на основе различения права и закона и с учетом специфики различных видов социальных норм.

Антагонизм между социализмом и правом имеет глубинные социально-экономические корни и выражает, в конечном счете, принципиальную несовместимость друг с другом формального равенства (конкретно-исторически представленного в виде буржуазного права, предполагающего частную собственность) и "фактического равенства", радикально отрицающего частную и вообще всякую индивидуализированную собственность.

Этим антагонизмом обусловлена и несовместимость между собой права и уравниловки.

Социалистическая "уравниловка" — сложное явление. В ней множество взаимосвязанных компонентов, аспектов и граней, порожденных внеэкономической и внеправовой ситуацией реального социализма. По своей сути то, что называется "уравниловкой", — негативный феномен, поскольку во всех своих проявлениях, формах и способах действия "уравниловка" выражает свою специфику и отличительную особенность именно как отрицание формального (правового) равенства. И в условиях отсутствия права уравниловка выполняет роль своеобразного социалистического заменителя и вместе с тем антипода отрицаемого права и правового равенства.

Причем социалистическая уравниловка — это не просто тотальное отрицание самого принципа любого права (формального равенства), но отрицание именно с позиций требования так называемого "фактического равенства".

Поскольку у "фактического равенства" нет своего позитивного принципа и определенного позитивного содержания, в разные эпохи и в разных ситуациях требование "фактического равенства" подразумевает различные вещи в зависимости от того, какое исторически конкретное право и формально-правовое равенство отрицается этим требованием.

С точки зрения марксизма, формальное равенство — это буржуазное право, буржуазное "равное право" (оно, согласно марксизму, на первой ступени коммунизма преодолено по отношению к обобществленным средствам производства, но сохраняется для распределения предметов индивидуального потребления "по труду"), а "фактическое равенство" — удовлетворение потребительских нужд каждого "по потребностям". Развитие от низшей фазы коммунизма (т. е. социализма) к его высшей фазе (полному коммунизму), по этой логике, означает движение "дальше от формального равенства к фактическому, т. е. к осуществлению правила: "каждый по способностям, каждому по потребностям"[42].

Вопреки этим доктринальным прогнозам, в условиях реального социализма принцип формального, правового равенства отрицается не только применительно к обобществленным (и "огосударствленным") средствам производства, но и в сфере распределения предметов индивидуального потребления. Социалистическая уравниловка как раз и заменяет собой отсутствующее право, выступая как выразитель и проводник "равенства" (неформального, "фактического равенства") в ситуации невозможности правового равенства.

Причем уравнительность в производстве и распределении, в труде и потреблении предопределяет общерегулятивное значение уравниловки в силу фундаментального и решающего характера этих сфер общественной жизни для всех других сфер и всех членов общества в условиях тотального "огосударствления" производительных сил и богатства страны, ставшей "одной конторой, одной фабрикой" с единой "фабричной" дисциплиной[43].

В практической действительности всеохватывающая государственная регламентация труда и его оплаты, общеобязательная работа "поровну" и оплата "поровну" нашли свое адекватное и последовательное выражение в системе, именуемой "уравниловкой".

Во всех своих проявлениях социалистическая уравниловка была призвана сохранить и удержать регулируемые отношения (как в сфере труда и его оплаты, так и во всех остальных сферах жизни) в рамках требований, порождаемых социалистической собственностью, принципом отсутствия частной (и вообще всякой индивидуализированной) собственности на средства производства и связанного с ней экономического (производственного) неравенства. Этим, в конечном счете, обусловлен внеправовой характер регулятивных средств уравниловки.

Если право и правовое равенство — это отрицание привилегий, всеобщий и единый для всех масштаб, то уравниловка, напротив, представляет собой иерархическую систему потребительских привилегий в границах запрета частной собственности и производственных привилегий. Прежде всего следует отметить, что система уравнительного потребления по самой своей идее распространяется лишь на "трудящихся" — по принципу: "не трудящийся, да не ест". Далее, для каждого уровня этой системы (для соответствующих слоев, профессий и т. д.) действует своя "сословная" потребительская мера. Внутри каждого такого слоя одинаковая мера, нивелируя трудовой вклад людей, выступает как привилегия худших перед лучшими.

Привилегиями зачастую являются и различия в потребительских мерах для различных ступеней пирамиды. Правда, такая привилегия, при всей ее реальной значимости, не означает экономического неравенства, поскольку носит потребительский характер и не переходит в принципе (и легально) в собственность на средства производства.

В целом уравниловка призвана с помощью властно-распределительных норм нивелировать допускаемые при социализме различия в сфере потребления и удержать эти различия в рамках требований принципа отсутствия экономического неравенства, т. е. отрицание частной собственности.