Рождество в Шекспире (ЛП) - Харрис Шарлин - Страница 36

Жена проповедника была одета в серовато-зеленый костюм и черные замшевые лодочки. Ее темные волосы были аккуратно убраны в прическу паж, широкий нос аккуратно скрыт косметикой. Лу очевидно изнывала от нетерпения покинуть дом без детей, но так же было ясно, что ее немного волновало оставление их на мое попечение. Она прилагала все усилия, чтобы не показать беспокойство, но в третий раз, когда она указала на список экстренных номеров прямо в телефоне, очень резкий ответ балансировал на кончике моего языка, готовый сорваться в любой момент.

Вместо этого я, разумеется, сделала очистительный вдох и кивнула. Возможно, я мрачно поджала губы, потому что Лу дважды показала на номера и многократно извинилась. Пытаясь заставить себя перестать, она нагнулась, чтобы включить рождественскую елку, занявшую почти четверть комнаты.

Гирлянда замигала.

Я стиснула зубы, пытаясь сдержаться от высказываний, которые Лу несомненно сочла бы недопустимыми.

Дом пастора, как и любой другой, шел на поводу у торговых корпораций, украшенный к празднику длинными пластмассовыми леденцами по обе стороны от неработающего очага, где обычно стояли принадлежности для растопки. Серебряная гирлянда висела на углах каминной доски, Лу навешала туда сосулек.

Напротив очага было центральное окно, перед которым стояло дерево. Однако под деревом вместо подарков располагался вертеп: деревянная конюшня с пастухами, Иосифом, Марией, верблюдами, коровами и младенцем Иисусом в яслях.

В комнату шагнул красивый Джесс, одетый в темный костюм, оживляемый необычным рождественским жилетом. Он нес ребенка Мередит Осборн, Джейн, и та не была этому рада.

Настало время подтвердить свою значимость. Я мысленно подтолкнула себя, чтобы протянуть руки, и он положил вопящую Джейн в них.

— Ей нужно дать бутылочку? — прокричала я.

— Нет, — проревел Джесс, — я уже покормил ее.

Затем ей нужно срыгнуть. После еды идет срыгивание, потом смена подгузника, потом сон. Это я знала о младенцах. Я прислонила к плечу Джейн и правой рукой мягко похлопала ее. Маленькое красное личико… она была такой крошечной. Тут и там на гладкой головке у Джейн были светловолосые пучки. Она гневно зажмурилась, но как только я придала ей вертикальное положение, кричать стала меньше. Маленькие глазки открылись и туманно посмотрели на меня.

— Привет, — сказала я, чувствуя, что должна поговорить с ней.

В комнате собирались остальные дети. Маленький брат Кристы Люк был толстым бутузом, похожим на цементный блок, столь же квадратным и тяжелым, что топал, а не шел. Он был темноволосым, как Лу, но у него будет тяжелая челюсть и внешность своего отца.

Самая удивительная отрыжка вырвалась из ребенка. Ее тело расслабилось на моем плече, которое внезапно стало сырым.

— О, милая, — сказала Лу. — О, Лили…

— Нужно было расстелить подгузник на плече. — Совет Джесса немного опоздал.

Я посмотрела непосредственно в глаза ребенку, и она издала один из коротких детских звуков. Ее крошечные ручки цеплялись за воздух.

— Я подержу ее, пока вы моетесь, — добровольно вызвалась Ева, в то время как Криста сказала:

— Фу-у-у! Посмотри на белую гадость на плече мисс Лили!

— Садись в кресло, — попросила я Еву.

Ева устроилась на самом близком кресле, скрестив ноги. Я посадила сестру Евы на колени и проверила, что Ева держит ребенка правильно. Она держала правильно.

Сопровождаемая стадом детей, я пошла в ванную, вытащила мочалку из бельевого шкафа и намочила ее, чтобы стереть худшую из жидкостей с плеча. Не хотелось дышать этим запахом всю ночь. Криста непрестанно комментировала, Анна разрывалась между тем, чтобы посочувствовать будущей тете и осыпать грубостями ребенка, как Криста. Люк просто смотрел, держась за левое ухо левой рукой и хватая волосы на макушке правой, так он смахивал на человека, получающего сигналы с другой планеты.

Я поняла, что Люк, вероятно, тоже все еще носил подгузники.

О’Ши выкрикнули прощание, сбегая из полного дома детей, а я бросила губку в грязную корзину с одеждой и поглядела на часы. Пришло время переодеть Джейн.

Я посадила Люка в дальнем конце гостиной перед телевизором смотреть рождественский мультфильм и общаться с Марсом. Он принял решение сидеть рядом с рождественской елкой. Мигание, казалось, ему не мешало.

Девочки проследовали за мной в комнату ребенка. Ева молчала, потому что ребенок был ее сестрой, Криста надеялась увидеть каки и прокомментировать их, а Анна все еще выжидала, откуда дует ветер.

Схватив свежий подгузник, я положила ребенка на пеленальный стол и воспроизвела трудоемкий и сложный процесс расстегивания старого со спящей Джейн. Мысленно вспоминая, как переодевала ребенка Алтаусов, я расстегнула заклепки на старом подгузнике, подняла ножки Джейн, убрала грязный подгузник, вытащила салфетку из коробки со столика, вытерла Джейн и надела новый. Я закрепила переднюю часть между ее крошечными ножками, потянула липучки и закрыла их, и снова положила ребенка в кроватку, всего раз ошибившись.

Три девочки решили, что это скучно. Я проследила, как они строем направились в в комнату Кристы. Внешне они были похожи, и все же так отличались. Всем было по восемь лет, плюс-минус несколько месяцев; все были практически одного роста с разницей в пару дюймов; у них были каштановые волосы и карие глаза. Но волосы Евы были длиннее и выглядели, как будто на ней опробовали щипцы для завивки, она была худой и бледной. Криста была угловатой с кожей посмуглее, у нее были короткие, густые, более темные волосы и более решительное поведение. Челюсть выдавалась вперед, как будто она выпячивала подбородок. У Анны были светло-каштановые волосы до плеч, среднее телосложение и улыбка наготове.

Одна из этих трех девочек не являлась тем, кем себя считала. Ее родители не были ей родителями. И дом был не ее; она принадлежала другому месту. Она не была самым старшим ребенком в семье, наоборот. Все в ее жизни было ложью.

Я задумалась, чем занимается Джек. Я надеялась, что бы он ни делал, он не попадется.

Я отнесла ребенка в гостиную. Люк все еще был поглощен телевизором, но полуобернулся, когда я вошла, и попросил у меня поесть.

С повышенным вниманием, как и полагается при наблюдении за детьми, я поместила Джейн в ее детское кресло, закрепила ремень и застегнула застежки, чтобы не дать ей упасть, и взяла из кавардака на кухне банан для Люка.

— Я хочу чипсы. Мне не нравятся бананы.

Я мягко выдохнула.

— Если ты съешь банан, то я принесу тебе чуть-чуть чипсов, — сказала я так дипломатично, как только могла. — После ужина. Я накрою на стол всего через минуту.

— Мисс Лили! — прокричала Ева. — Идите, посмотрите на нас!

Игнорируя продолжающиеся жалобы Люка на бананы, я отправилась из зала в комнату Кристы, судя по табличкам на двери, требовавшим, чтобы Люк не заходил.

Невозможно сотворить то, что девочки сделали с собой за такое короткое время. И Криста, и Анна измазались косметикой и нарядились в тюлевые юбки, украшенные шляпы и высокие каблуки. Ева сидела на кровати Кристы и выглядела скромнее, а косметики на ней не было.

Я посмотрела на аляповатые лица Кристы и Анны и ужаснулась, прежде чем поняла: раз все это было в комнате Кристы, значит, ей разрешалось.

— Вы выглядите очаровательно… — сказала я, понятия не имея, какой тут ответ приемлемый.

— Я — самая красивая! — настойчиво произнесла Криста.

Если основанием для выбора была тяжелая косметика, с Кристой не поспоришь.

— Почему вы не краситесь, мисс Лили? — спросила Ева.

Девочки столпились около меня, изучая мое лицо.

— У нее есть тушь, — решила Анна.

— Что-то красное? Помада? — Криста всматривалась в мои щеки.

— Тени для век, — торжествующе сказала Ева.

— Больше не всегда лучше, — мое замечание осталось без внимания.

— Если бы вы больше красились, то стали бы красивее, тетя Лили, — сказала Анна удивленно.

— Спасибо, Анна. Я лучше пойду, посмотрю, как ребенок.