Тонкий лёд (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 3

— Как же все это досадно и унизительно, — скривилась я.

Однако совсем безропотно принять свою участь никак не выходило. Меня пугал этот брак и больше всего непониманием, что движет выбором диара. Но я могла предположить, что он желает иметь скромную послушную супругу, которая будет чувствовать себя благодарной уже за то, что ее выбрал сам хозяин диарата. Что же, если это так, то я могу поклясться, что буду до конца жизни благодарной ему, если наш брак, действительно, поможет моим родным выбраться из той ямы, в которой мы находимся по вине моего деда. Если диар пожелает, чтобы ценой благодарности стало мое малое участие в его жизни, то я приму и это. Мать Покровительница, да я с превеликим удовольствием сведу наши встречи с супругом к минимуму и постараюсь не тревожить его покоя. Если диар искал неприхотливую жену, то и тут я не подведу его. Мне ли иметь капризы, о чем-то просить или укорять? Я стану маленькой мышкой, лишь бы не видеть надменного лица и не чувствовать на себе равнодушный взгляд Аристана Альдиса.

Передернув плечами, я поспешила к своему брату, чтобы рассказать ему новости. Разумеется, Артиан не станет меня отговаривать. Как бы младший агнар Берлуэн ни любил меня, он слишком разумен и слишком устал от постоянных насмешек глупых и заносчивых сверстников, не упускающих случая уколоть бедствующего дворянина. Порой мне даже хотелось, чтобы Богиня наказала острословов, послав им те же испытания, через какие приходится проходить моему брату.

Моя душа кипела от гнева, когда я думала о тех злых людях, лишенных сочувствия к ближнему. И ведь семьи тех, кто смеет издеваться над нами, известны, как добропорядочные воспитанные люди. Так неужели их души настолько черны, что ради того, чтобы снискать чье-то уважение, эти люди будут дарить старую одежду беднякам, жертвовать деньги приютам, но не смогут удержаться, чтобы просто не заметить менее удачливых собратьев? Отчего бы им не отвернуться, когда Артиан или мой отец проходят мимо? Зачем смотреть им вслед, осыпая градом низких острот? К чему их яд?

От этих мыслей исчез страх перед будущим супружеством, и я почувствовала себя уверенней, подумав, что даже если диар просто отделается некоторой суммой, которую даст старшему агнару Берлуэну, то я сама попрошу у него вместо свадебного подарка жениха невесте, чтобы д’агнар Альдис пристроил моего брата на хорошую должность. И это станет моей единственной просьбой за всю нашу совместную жизнь.

Постепенно я окончательно успокоилась, найдя несомненные плюсы в выборе диара, а о странности этого выбора я не буду думать. Как не буду вспоминать о холодном взгляде. Пусть он будет равнодушен, лишь бы не стал брезглив. Пожалуй, это выдержать было бы сложно. Равнодушие — это покой, брезгливость — унижение. Я и так чувствовала себя купленным товаром, к тому же меня не оставляла мысль, что я стала выбором без выбора.

В Данбьергском диарате жили благополучно. Среди дворянских семей, конечно, были среди них не слишком богатые, но из нищенствующих только мы. Впрочем, реши диар взять супругу из любого родовитого семейства, она была бы счастлива, и вряд ли бы благородная девица стала перечить своему супругу. Но он пришел к тем, кто оказался на самом дне. Так, может, я не разгадала намерений д’агнара Альдиса? И его нужда в такой жене, как я, имеет иное основание?

— Флоретта, прекрати, — одернула я себя. — Так ты можешь надумать и вовсе, что диар питается девственницами.

Усмехнувшись собственным словам, я нашла их даже в чем-то разумными. Такими ледышками живые люди не бывают. Бр-р.

— Ну это уж и вовсе крайности! — воскликнула я, сердито топнув на саму себя ногой.

— Что за крайности, сестрица? — Артиан вышел из своей комнаты. — Что-то случилось? Я видел, что приезжал диар, но отец дал понять, что мое присутствие при встрече высокородного гостя излишне.

— Он уже уехал, — ответила я, подходя к брату. — Позволишь?

Артиан посторонился, пропуская меня в свою комнату. Я увидела тазик с водой и тряпку, брат наводил чистоту. Да, этому мы тоже уже научились, иначе бы давно заросли грязью, требуя от престарелой женщины успевать делать больше того, что было в ее силах. В эту минуту я даже испытала нечто вроде радости от скорого замужества.

— Д’агнар Альдис просил моей руки, — ответила я, присаживаясь на краешек кресла, заваленного книгами, агнар Берлуэн протирал книжный шкаф.

Брат, вернувшийся к своему занятию и теперь отжимавший тряпку, выронил ее обратно в таз и обернулся, с недоверием глядя на меня. Я испытала смесь гордости и обиды, слишком много было скептицизма во взгляде Артиана, осмотревшего меня с ног до головы.

— Тебя? — переспросил он, и я кивнула. — Замуж?

— Что тебя смущает, братец, — чуть раздраженно спросила я. — Разве ты не видишь моей красоты и не считаешь завидной невестой?

— Ты миленькая, — улыбнулся младший агнар Берлуэн. — И, разумеется, столичному хлыщу повезло, что он отхватил столь лакомый кусочек. Я просто удивлен, откуда он прознал о том, что такое чудо скрывается в нашем поместье, затерявшемся среди лесов.

— Должно быть, ему нашептали белки, — совершенно серьезно ответила. — А может, олень, когда диар прицелился в него из ружья, обменял свою жизнь на тайну моего существования в чащобе Данбьергского леса.

— Какие, однако, болтливые животные в нашем лесу, — рассмеялся брат, и я не удержалась от улыбки — смех Артиана был до невозможности заразительным. Отсмеявшись, братец снова взглянул на меня. — И все же странный выбор у нашего диара.

— Не могу не согласиться, — усмехнулась я уже невесело. — Не пойму, зачем я ему понадобилась. Но наш папенька невероятно счастлив. Должно быть, диар обещал ему некую сумму за дочь. Как видишь, не такая уж я и пропащая, мне тоже нашлась цена.

Артиан поджал губы, испытующе глядя на меня.

— Это большая удача, не правда ли, братец? — спросила я, но голос вдруг дрогнул, и слезы навернулись на глаза.

Глупая и ненужная слабость. Мне сейчас полагается прыгать от радости, а не лить слезы. Перезрелую девицу без приданого берет в жены родовитый аристократ. Дар небес, верно сказал папенька, а я, как глупейшее создание, вдруг решила разреветься. Брат тут же оказался подле меня. Он присел на корточки, взял мои руки в свои ладони и заглянул в глаза.

— Диар хорош собой, разве он тебе совсем не понравился? — спросил Артиан. — К тому же невозможно богат. Ты выберешься из нашей нищеты. Неужели тебе вовсе не лестно, что ты станешь диарой Данбьергской?

— Ах, что ты, братец, — улыбнулась я, освободив одну свою руку и вытерев непрошенные слезы. — Меня радует, что это замужество поможет нашему семейству. Надеюсь на это. Просто… Просто д’агнар Альдис напугал меня своей холодностью. Я даже не заметила, что он хорош собой. Разве красота может быть надменной? Она согревает душу, а не замораживает ее.

Брат удивленно округлил глаза.

— Фло, Богиня с тобой! — воскликнул он. — Да знаешь ли ты, как увиваются вокруг него дамы, желая получить благосклонность диара? Проклятье… — Артиан вдруг помрачнел. — Когда станет известно, что он женится, и, главное, на ком женится, ряженые клуши тебя заклюют. Впрочем, он мужчина серьезный и здравомыслящий, потому непременно оградит свою супругу от нападок, иначе зачем бы ему жениться? И все же… Как все странно.

Брат поднялся на ноги, выпустил из захвата вторую мою руку и прошелся по комнате, о чем-то размышляя. После обернулся ко мне и произнес:

— Поговорю-ка я с отцом. Возможно, что-то и прояснится.

— Непременно потом расскажи мне, что ответит папенька, — попросила я, поднимаясь с кресла.

Артиан кивнул, и мы покинули его комнату. Я отправилась искать близнецов, а младший агнар Берлуэн поспешил к Берлуэну-старшему.

Наша жизнь начала меняться. И, признаться, до тех пор, пока в нашем скромном поместье не появился модный портной со своими многочисленными шумными помощниками, я так до конца и не верила в реальность намерений диара. Дом заполнился громкими разговорами, движением, ароматом дорогого одеколона, шуршанием распаковываемых коробок, распоряжениями портного, явно чувствовавшего себя едва ли не хозяином вселенной.