Грешник (ЛП) - Стивотер Мэгги - Страница 2

— Леон.

Мой телефон был как раскаленное солнце возле уха.

— Леон — не очень подходящий ответ на этот вопрос.

— Это мое имя, — сказал он.

— Конечно, — ответил я тепло. Теперь я уже не думал, что он выглядит как Ларри, приглядевшись. Не тот взгляд. Не тот рот. Думаю, Леон не из Л.А. Леон, скорее, из Висконсина. Или Иллинойса.

— Собаки. Щенки.

Его рот изогнулся, пока он обдумывал это.

— Я полагаю, щенки.

Все и всегда выбирают щенков.

— Почему щенки?

Ларри — нет, Леон! — запнулся, как если бы никогда не задумывался об этом ранее.

— Думаю это потому, что за ними интереснее наблюдать. Всегда в движении.

Я не мог винить его. Я и сам бы выбрал щенков.

— Как ты думаешь, почему они становятся медленнее, Леон? — спросил я. Телефон возле моего уха был очень горячим. — В смысле, собаки. Леон не колебался с ответом:

— Жизнь тянет их вниз.

f♮ live: Коул? Ты все еще с нами?

коул сен-клер: Я вроде как провел психологический эксперимент во время твоего вступления. Только что я спросил своего водителя, кто ему больше нравится: собаки или щенки.

f♮ live: Вступление было долгим. И что же он выбрал?

коул сен-клер: А ты?

f♮ live: Думаю, щенки.

коул сен-клер: Ха! Дважды ха. Ларри — Леон — солидарен с тобой. Почему ты выбрал щенков?

f♮ live: Они же такие симпатяги.

Я отодвинул телефон подальше ото рта.

— Мартин из «F Natural Live» тоже выбрал щенков. Мило.

Похоже, эти рассуждения не особо отличались от слов Леона.

коул сен-клер: Леон считает, что они забавнее. И энергичнее.

f♮ live: Это утомительно, не так ли? Я имею в виду, если это чей-то щенок. Тогда вы можете просто понаблюдать, а бардак после щенка уже не ваша забота. У тебя есть собака?

Я был собакой. В Миннесоте я был частью стаи чувствительных к температуре оборотней. Иногда этот факт казался важнее остальных. Это был один из тех секретов, которые предназначены в основном для других людей.

коул сен-клер: Нет. Нет, нет и нет.

f♮ live: Четыре нет. Ребята, да это самый настоящий эксклюзив нашей программы. У Коула Сен-Клера абсолютно никогда не было собаки. Но совсем скоро у него будет новый альбом. Давайте оставим это на потом. Помните, как это было круто, ребят?

В конце его фразы прозвучали первые аккорды одного из наших последних синглов, «Жди/Не жди», чисто и резко. Это было сыграно так много раз, что в итоге мелодия потеряла каждую частицу своего первоначального эмоционального резонанса для меня; это была песня про меня, написанная кем-то другим. Думаю, это была превосходная песня кого-то другого. Тот, кто придумал этот басовый риф, определенно знал, что делает.

— Ты можешь говорить, — сказал я Леону. — У меня вроде как перерыв. Они включили одну из моих песен.

— Я ничего не сказал. — ответил Леон.

Конечно же нет. Он просто страдает в тишине, наш старый добрый Леон, за рулем этого чудного лос-анджелесского лимузина.

— Я думал, что ты рассказывал мне, почему водишь этот автомобиль.

Это вылилось в рассказ о его жизни. Все началось в Цинциннати, когда он был слишком молод, чтобы водить. И закончилось здесь в арендованном Кадиллаке, когда он слишком стар, чтобы заниматься чем-либо еще. Вся жизнь в тридцати секундах.

— У тебя есть собака? — спросил я его.

— Она умерла.

Конечно же, она умерла. Позади нас кто-то посигналил. Черная или белая машина, и почти наверняка мерседес или ауди. Я находился в Лос-Анджелесе тридцать восемь минут, и одиннадцать из них провел в пробке. Мне сказали, что есть такие части Л.А., где не существует клише длительных пробок, но, я полагаю, это потому, что никто не хочет туда ехать. Мне по-прежнему плохо удавалось усидеть на одном месте.

Я развернулся, чтобы посмотреть в заднее окно. Здесь, в море монохрома, лениво плелась желтая ламборджини, яркая, как детская игрушка, на фоне редких пальм позади. И с другой стороны стоял фургон фольксваген цвета воды в бассейне, за рулем которого сидела женщина с дредами. Повернувшись обратно, сползая вниз по кожаному сидению, я увидел, как солнечные лучи отбиваются от складовых крыш, от терракотовой плитки, от сорока миллионов пар огромных солнцезащитных очков. О, это место. Это место. Я ощутил прилив радости.

— Ты знаменит? — спросил Леон, пока мы ползли вперед. Моя песня все еще тихо играла в мое ухо.

— Разве бы тебе пришлось спрашивать меня об этом, если бы я был знаменит?

Правда была в том, что слава, как изменчивый друг, никогда не появлялась, когда нужна, и всегда сваливалась на голову, когда лучше, чтобы ее не было. Правда в том, что я был никем для Леона, и, теоретически, всем, по крайней мере, для одного человека в радиусе пяти миль.

В машине рядом с нами парень в очках-вайфарерах^[1] поймал мой взгляд, устремленный на Калифорнию, и поднял большие пальцы вверх. Я ответил ему тем же.

— У тебя интервью на радио прямо сейчас? — спросил Леон.

— Так они мне сказали.

Леон начал переключать станции. Заиграла мелодия «Жди/Не жди». Я слегка дотронулся до него и он откинулся обратно на спинку сидения.

— Эта? — на его лице проявилась неуверенность. Мой голос пел из колонок, уговаривая слушателей снять хотя бы один элемент одежды с себя, обещая им — обещая —, что это будет того стоить утром.

— Разве не похоже, что это моя песня?

Леон посмотрел на меня в зеркало заднего вида, как будто мог увидеть на мне ответы на свои вопросы. Его глаза были такими красными. Он, думаю, был очень чувственным человеком. Трудно представить себе такого же грустного человека, как он, в подобном месте, но, подозреваю, однажды я тоже был грустным здесь.

Но это, казалось, было так давно.

— Я предполагаю, что это так.

Песня на радио подходила к концу.

f♮ live: И мы снова с вами. Теперь припоминаете? О, летние встряски Наркотики. Хорошо, Коул. Ты там, или вы проводите другое исследование на собаках?

коул сен-клер: Мы размышляли о славе. Леон никогда не слышал обо мне.

леон: Это не твоя вина. Я просто ничего не слушаю, кроме разговорного радио или джаза, но очень редко.

f♮ live: Это Леон? Что он сказал?

коул сен-клер: Он джазовый парень. Ты бы знал это, Мартин, если бы увидел его. Леон очень джазовый.

Я показал джазовое движение рукой в зеркало заднего вида. Леон несчастно взглянул на меня из-под полуприкрытих глаз. Тогда он убрал руку от переключателя и ответил мне тем же движением.

f♮ live: Я верю тебе. Какой альбом ты бы порекомендовал ему для начала?

коул сен-клер: Возможно это был бы тот кавер на «Пробел», который мы сделали с Магдаленой. Он джазовый.

f♮ live: Серьезно?

коул сен-клер: Там есть партия саксофона.

f♮ live: Я потрясен твоими знаниями музыкальных жанров. Что ж, давай обсудим ту сделку с Бейби Норс. Работал ли ты с ней ранее?

коул сен-клер: Я всег…

f♮ live: Мне интересно, все ли знают, кто такая эта Бейби?

коул сен-клер: Мартин, перебивать — очень грубо.

f♮ live: Прости, чел.

леон: Я знаю, кто она.

коул сен-клер: Действительно? Ее, но не меня? Леон знает кто она.

f♮ live: Он любитель джаза. Не хотел бы он поделиться этим с нашими слушателями? Я имею в виду, только если это не приведет к аварии, конечно же.

Я предложил свой телефон Леону.

— Я не могу освободить руки, — сказал Леон.

— Я подержу его для тебя, — предложил я, ожидая, что тот откажется. Но он пожал плечами, соглашаясь.

Подавшись вперед, я поднес телефон к его уху. У него была одна из тех стрижек с очень странной формой возле уха.

леон: Она та леди с веб-шоу. Сумасшедшая. Это «Острые-Зубы-Точка-Ком», но она произносит это странно. С числами, наверное? «Острые-Тройки-Точка-Ком». Я не знаю. Это могло быть что-то вместо «тис»^[2].