Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 59

Опер в штатском едва сдерживал довольную ухмылку, когда открывал ящики стола. Я даже не удивилась, когда на стол легли пакеты с белым порошком и коробочки с пилюлями.

- Это не мое… - тупо повторила избитую киношную фразу.

- Конечно нет, это аптека адресом ошиблась. Сейф!

Я поморщилась от толчка в плечо и автоматически, практически не отдавая себе отчета в собственных действиях, повернула магнитный ключ и набрала комбинацию цифр.

- Ай-яй-яй, надо же быть такой глупой! Сейф пустует, а ящики стола забиты под завязку! Попалась, Кравицкая?

Я сделала несколько глубоких вздохов, чтобы не удариться в панику, когда до меня постепенно начал доходить весь ужас моего нового положения. Опер уже не играл в галантного хорошего копа, его толчки в спину стали грубее и болезненнее. Я наблюдала, все еще надеясь, что это сон и скоро проснусь, за тем, как «понятые», скорее всего, из одной и той же милицейской конторы, поставили подписи. Когда кто-то протянул ручку мне, требуя поставить подпись на документе, не читая, я едва не зарычала, отскочив в сторону. Толстяк в форме махнул рукой.

- Пакуйте их обоих. В участке она у меня все подпишет!

Меня схватили за плечи, заставляя наклониться к столу, грубым рывком завели руки за спину. Боль полоснула новым накатом, и я не успела вырвать ладони – кисти ощутили прикосновение холодного металла, когда на мне с оглушительным щелчком сомкнулись браслеты наручников. Я прижималась щекой к глянцевой поверхности стола и боролась с желанием закричать от страха. Картинка складывалась постепенно. Вся это ситуация могла означать только одно. Блядь, мне не хотелось в это верить, пусть после избиения хлыстом, даже после угроз Лаврова! Это было слишком даже для него! Я зажмурилась, понимая, что мне сейчас ничего не стоит униженно разрыдаться на глазах у этих извергов с полицейскими удостоверениями.

Странное ощущение: вроде каждый из них, включая понятых и группу быстрого реагирования, прекрасно понимал, что это режиссированная подстава, но никому не было меня жаль. Никакого сопереживания или хотя бы нейтралитета. Гиббоны с автоматами скалились, наблюдая за моим унижением, а один даже подошел ближе, с садистским выражением в глазах осматривая мое лицо.

- Сергеевич, ты забыл, где мы находимся? Кукла совсем прибалдела от наручников, наказал кошку сметаной! Может, ее откайфолыжить дубинкой в одной из тех комнат?

Опер потянул меня за волосы, едва не срывая скальп. Я прикусила язык, чтобы не кричать – доставлять своим мучителям такое удовольствие не собиралась, вышло лишь глухое шипение сквозь стиснутые зубы. Двое бойцов вытолкали в дверь Штейра, словно серийного убийцу, пригнув его голову прикладом и не позволяя распрямить спину. Когда же вслед за ним поволокли к выходу меня, осознание происходящего ударило в солнечное сплетение волной выжигающей паники.

Влада замерла у окна, пока представители полиции рылись в ее столе. На обыск это было мало похоже, скорее, вооруженный горилла просто подкидывал кверху папки с документами и позволял им спокойно падать на пол. Мы обменялись с ней практически одинаковыми взглядами – паника, страх, неприятие, потрясение.

- Я позвонила Раздобудько! – крикнула мне вслед секретарша. Послышался отборный мат и поток угроз, которыми проводящий обыск наградил моего референта за то, что открыла рот и успела подсуетиться. Даже лапа опера, которая сжимала мое плечо, напряглась при упоминании фамилии лучшего в городе адвоката. Это вселило в меня крохотную, но надежду, и я мысленно попросила высшие силы о том, чтобы надоумили Владу позвонить также Андрею Авдееву, другу Алекса и по совместительству главе СБУ города. Мне оставалось только надеяться, что Дима не успел сместить его с должности, заменив кем-то из своих приближенных.

Я едва не сломала себе ноги на лестнице, по которой меня в буквальном смысле слова волокли к выходу, не позволяя прийти в себя и отдышаться. Яркий, несмотря на отсутствие солнца, дневной свет резанул по глазам, но мою голову тут же пригнули параллельно земле. Я ожидала увидеть «воронок» для перевозки заключенных, но меня втолкнули на заднее сидение новой «тойоты приус» - еще один подарок нашей горячо любимой власти для не менее обожаемой полиции. Штейра запихнули в такую же.

Наручники врезались в кожу запястий, от этой неудобной позы боль в плече и ребре не унималась, и я ощутила легкий жар. Температура. Только этого мне сейчас не хватало! О том, что впереди, не хотелось лишний раз думать, потому что я умом понимала, что ничего хорошего. Лавров решил меня устранить самым жестоким способом и прибрать к рукам клуб. Я не была сильна в новом законодательстве, но в одном из американских фильмов видела момент, когда вследствие подставы главу семьи упекли за решетку, и он потерял имущественные права на собственный дом. В нашей стране, увы, прокатывало и не такое варварство.

Передышка на время гонки по городу была недолгой. Вскоре меня вытолкали в шею и поволокли в отделение, не удосужившись снять наручники. Пальцы немели, и от каждого движения я шипела от нешуточной боли теперь еще и в сжатых запястьях. Меня усадили на стул в кабинете того самого опера.

- Дюжев Арсений Сергеевич, - напомнил он, раскладывая бумаги. – Вернемся к нашим баранам, госпожа Кравицкая. Советую отвечать членораздельно и максимально честно и не забывать, что чистосердечное признание у нас смягчает наказание. Даже если вы в своем борделе и не хотите никакого смягчения.

Я проигнорировала его издевательские намеки и попыталась предположить, где сейчас Раздобудько и как скоро прилетит мне на помощь. Если бы еще удалось известить Авдеева!

- В праве на звонок мне отказано? – ни на что конкретно не надеясь, осведомилась я.

- Ты что, башкой ударилась? – расхохотался Дюжев. – Кравицкая, давай, просыпайся, ау! Ты не в Швейцарии! Твои богатые е**ри тебе не помогут, я закрою тебя с превеликим удовольствием! Давай так, сама подпишешь и сэкономишь нам время?

Я не знаю, как еще держалась, невзирая на то, что от его слов по позвоночнику пробежал холодок. Подняла голову и с вызовом посмотрела в глаза, показывая, что под его дудку плясать не собираюсь. Раздобудько доедет, а если его присутствие не поможет, заставлю набрать главу СБУ. Главное держаться, что бы мне тут не устроили. Горло сдавило при мысли о том, как у заключенных могут выбивать признания. Но, вашу мать, я лучше сдохну! Побои, которые не оставляют следов, пытки током, а что тут могут сделать с женщиной…

Кажется, ужас все же отразился на моем лице, что не могло не обрадовать следака. Я поспешно отвела взгляд. Неужели Лавров настолько сильно меня ненавидит, что бросил в эту кровавую мясорубку, особо не задумываясь и даже не давая указаний относительно обращения со мной? Я все еще отказывалась в это верить. Ладно, кнут, ладно, угрозы, но, вашу мать, слить совсем, особенно после встречи на парковке? Ничего конкретно не поясняя и даже не делая попытки обсудить со мной ситуацию? Зачем обязательно наркота, ему же ничего не стоило оспорить волю Алекса в суде, если бы я его об этом попросила. В таком состоянии я бы отписала дарственную, не задумываясь. Неужели он не понимал, что тут со мной могут сделать? Или все прекрасно понимал и, не исключено, попросил даже сделать видеозапись?

От таких мыслей мне совсем поплохело. Я кусала губы, чувствуя, как окончательно теряют чувствительность руки, старалась не дать волю слезам ужаса и отчаяния и автоматически, не задумываясь, отвечала на вопросы.

- Полностью, фамилия, имя, отчество!

- Юлия Владимировна Кравицкая.

- Я даже догадываюсь, какое погоняло дадут тебе сокамерники. Год рождения?

- У вас мой паспорт…

- Род деятельности?

- Хозяйка трех магазинов и клуба, в который вы сегодня нагрянули.

- Как давно торгуете наркотой в своем клубе?

- Не понимаю, о чем вы.

- Ваш муж тоже промышлял подобным?

- Нет.

- Это ваша инициатива?

- Нет.

- Кого из клиентов клуба снабжали коксом и ЛСД?