Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 49

- Спасибо, что согласился встретиться со мной, - в моем голосе нет ядовитой иронии, но из сознания ее не вытравить уже ничем. Я стойко выдерживаю атаку кофейных клинков на своем теле и лице, просто жду, когда тебе надоест этот оценивающий взгляд работорговца – и, о чудо, он действительно тебе быстро надоедает, не встретив моей ответной реакции в виде смущения или злости. Я смотрю на твою почти ласковую улыбку – рабовладельца сменил радушный хозяин кабинета. Его обаянию противостоять невозможно, может, и я бы не сумела, если бы все сложилось иначе.

- Не стоит благодарности, я никогда не отказываю дорогим мне людям.

Кажется, я все-таки вздрагиваю от удивления… и только спустя несколько секунд до меня доходит весь смысл подмены понятий. Ты имел в виду собственного отца, и уж никак не меня. Хочется вернуть тебе реплику в далеко не ласковой манере, но я лишь благосклонно улыбаюсь. Хорошо, 0:1.

- Мне предложить тебе кофе или мы не будем долго ходить вокруг да около, Кравицкая?

- Пожалуй, не будем. Мы оба деловые люди, а я потеряла достаточно времени, пытаясь с тобой связаться.

1:1, Дима. Я не вздрагиваю и практически не напрягаюсь, когда ты отходишь от панорамной лоджии с видом умиротворенного тигра и опускаешься в кресло. С меня не упадет корона, если я уверенно подойду ближе.

- Я занятой человек. Действительно, встретиться со мной в последнее время нелегко.

Ох, давай только без этого – «меня трудно найти, но легко потерять»… Ты не носок, в самом деле. Нет, я этого не произношу, хотя очень хочется!

- Что ж, я не буду отнимать у тебя драгоценное время. Занятому человеку надо думать о городе, ключи от которого ему так легко вручили, тут без вопросов. – Сердце все же делает несколько почти болезненных рывков, но когда я снова решаюсь заговорить, мой голос больше не дрожит: - Для начала, может, объяснишь мне, зачем ты выкупил часть клуба?

Его брови насмешливо приподнимаются. Мы просто смотрим друг другу в глаза несколько секунд. Опасная игра! Когда я вижу его улыбку снова, отмечаю в ней то, что сама так хладнокровно прятала в себе. От циничного сарказма улыбки Димы моя злость ломает баррикады, я мысленно велю ей заткнуться.

- Вот как? Я уже подумал, что ты соскучилась и горишь желанием вспомнить наше совместное прошлое. Нам ведь есть что вспомнить, верно, Юля?

Почему я с таким упорством давила ее в себе? Эту неконтролируемую злость на пару с панической атакой, которая так сильно убивала меня накануне? Почему я не отправилась в спортзал и не выплеснула ее к чертовой матери, хотя прекрасно понимала, что она все равно прорвется рано или поздно? Ему не понадобилось даже долгих слов, чтобы с настойчивостью циничного нейрохирурга схватить ее за шею, постепенно извлекая на поверхность из глубин моего сознания. Куда грозилось исчезнуть хвалебное патрицианское спокойствие, перенятое мною от Александра, которого так боялись мои подчиненные в сети магазинов, от которого члены клуба Devi-ant, независимо от позиционирования, сразу прикручивали свои понты?

- Я вот одного не понимаю, Дима, что в моем вопросе «какого хрена ты выкупил у Ильи его часть» вызывает трудности для понимания? Языковый барьер? Отсутствие сообразительности? Или тебе нужно принять прописанные психиатром колеса? Давай, я подожду.

Его улыбка не меняется, а я мысленно радуюсь тому, что мой голос утром сел, потому что запросто могла сорваться на высокие ноты.

- Юлия Владимировна, тебя даже супруг-консул не научил базовым правилам этикета? Может, он поспешил выпустить тебя из клетки?

Меня словно оглушило словесной пощечиной. Это было не просто подло, говорить об Александре в подобном ключе, недопустимо было бить по моим болевым точкам с таким упоительным хладнокровием! Холодная ярость смела последние баррикады на своем пути, лишая меня самообладания. Неужели еще утром, крутясь перед зеркалом, я всерьез полагала, что смогу выстоять и не сорваться? Твою ж мать!

- Я не знаю, зачем тебе это понадобилось, Дима. Полагаю, Илья не счел нужным проинформировать тебя о том, что я не имею права осуществлять сделку купли-продажи относительно своей доли…

Сердце бешено колотится в груди, но я сумела взять себя в руки. Улыбка Лаврова шире, и я едва не вздрагиваю от его последующих слов:

- Ну что ты, вот как раз об этом меня проинформировали в самую первую очередь, Юля. Я могу сделать со своей новоприобретенной собственностью все что угодно: сжечь, продать, подарить матери, переформатировать в секцию бальных танцев. Это у тебя нет никакого права так поступать со своей.

Кажется, я все-таки пошатнулась, в последний момент ухватившись за спинку стула. Эта вероятность казалась мне настолько иллюзорной, что я даже не приняла ее к рассмотрению. Лавров руководствовался моим ограниченным правом, когда приобретал часть клуба? Это был не просто выброс холода по всему позвоночнику с болезненным сжатием аорты, это было похоже на далеко не эротическую асфиксию с одной-единственной целью: заставить жертву как можно дольше продержаться в сознании, чтобы испытать самую изощренную и невыносимую боль. Я даже не понимаю, почему произношу свои следующие слова, – скорее всего, сознание не желает воспринимать услышанное, цепляется за малейшую лазейку на пороге преисподней…

- Назови свою цену, наличный расчет и дарственная… Ты его хочешь? Забирай! Отмени это правило и назови свою цену!

- Дыши, девочка. Этот костюм тебе тесен, ты побледнела. На вот, выпей.

Холодное стекло касается моих пальцев, и я послушно делаю несколько глотков холодной воды, даже не подумав о том, что она пойдет не на пользу моим сорванным связкам. Мне нужно срочно что-то предпринять и взять себя в руки. Потому что Дмитрию как раз не понадобилось никаких усилий, чтобы начать раскатывать меня прямо на месте!

- Дима, посмотрим правде в глаза, тебе же на фиг не упал мой клуб!

- Ну, он теперь наполовину мой, разве нет? Расслабься, я не настолько монстр, чтобы заставлять тебя нарушать волю покойного супруга. Просто теперь у тебя другой партнер. Такое случается.

- Зачем? – Неужели я хочу услышать ответ на свой вопрос? Неужели я правда к этому готова и рассчитываю при этом не сорваться, удержать свои душевные струны от разрыва, пусть даже они впиваются в кожу ладоней до крови?

- Считай это легким развлечением. Политика утомляет, а я всегда питал особую страсть к развлечениям подобного рода.

- Я не знаю, зачем тебе это понадобилось, и, откровенно говоря, совсем не горю желанием это знать! – голова все еще кружится. Мне так трудно подобрать слова, вся та речь, которую я отрепетировала перед зеркалом, потерпела сокрушительное фиаско, разговор пошел по совсем иной колее, и я ее не принимала в расчет! – Я просто хочу знать, что ты намерен с этим делать дальше.

Он пожимает плечами:

- Странный вопрос. Глупо было бы забросить такую лакомую собственность. Собираюсь развивать его и дальше и проводить там большую часть своего свободного времени. Или ты желала услышать, что я там и близко не появлюсь?

- Нет… просто давай вместе решим, как взрослые люди, как нам быть дальше.

- Нам? Юля, мне нравится эта оговорка по Фрейду.

Сейчас нужно активировать план В, но дело в том, что у меня его нет. Меня выбивает самая страшная из всех аритмий, что была прежде. Маленькая черная пантерка не то что не смогла броситься на более сильного хищника. Она сейчас готова бежать с его территории, поджав хвост.

Это просто нокдаун, который лишил меня дара речи окончательно. Я пытаюсь подобрать слова, с отчаянием понимая, как в его взгляде расцветает циничная насмешка убивающего наповал превосходства.

- Юля, мне помнится, ты собиралась сэкономить наше время. Что-то изменилось? Мне пришлось отменить встречу ради твоего визита. Скажи спасибо моему отцу, он всегда питал к тебе особую слабость после неудавшегося покушения.

- Откажись от клуба. Твою мать, ты всерьез полагал, что я буду это терпеть? – лучше бы мой голос не вернулся. Потому что меня саму скручивает изнутри от истерических ноток, только пониженный тон не позволяет сорваться в крик. – Ты, наверное, не понимаешь, что я не буду играть по твоим правилам! Я буду бороться до последнего, и мне плевать, какими именно методами!