Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 123

Не имеет никакого смысла ходить вокруг да около. Даже ее теплая улыбка, которая кажется воплощением искренности, не может ввести в заблуждение, мне остается только догадываться, что именно ей известно и в каком масштабе. Информация из уст Юли могла быть как приукрашена, так и недосказана, и в любом случае улыбка ее подруги будет такой же обнадеживающей и теплой. Тогда как в своей очаровательной головке она может с легкостью и примерять на Юлю очередное свадебное платье, и рисовать картину моих отрубленных конечностей.

- Я слушаю, - милым ласковым голосом произносит Елена, когда официант удаляется. – Взяла на себя смелость, у них крутой виски.

Я едва заметил, что же мне принесли, делаю быстрый глоток, не ощутив вкуса. Длинные ресницы Крамер кокетливо взлетают, припухлые губы сжимают коктейльную трубочку, а на лице расплывается выражение настоящего блаженства.

- Думаю, ничего нового я тебе не скажу.

- Но мне просто интересно понять, как… почему… за что, в конце концов, - нет, голос не дрогнул, светлые глаза не заволокло пеленой темной сдерживаемой ярости. В них нет даже любопытства. – Просто это немного за гранью моего понимания. И гарантировать, что она захочет тебя видеть, я не могу. Мне, конечно, лестно думать, что тебе нужен был друг и ты рванул через океан сюда пропустить со мной по стаканчику, но мама учила меня не верить в сказки.

- Я не буду ходить вокруг да около. – Мне плевать, что это звучит цитатой из слезливой женской мелодрамы. Мое состояние не требует долгих метафор и литературных изысканий. – Я в прямом смысле слова жить без нее не могу. Да, я знаю, что она тебе рассказала. Могу только догадываться. Преследование, насилие, угрозы, и дальше по списку.

Броня девочки-припевочки пробита. Но на ее лице вовсе не восхищение с умилением от моих громких слов, скорее согласие с последним пунктом. Губы сжимаются в тонкую линию, а по красивому лицу пробегает тень.

- Так вот, все это правда.

- Что ж, я предполагала нечто подобное.

На миг мне кажется, что Елена ожидала опровержения, и вовсе не для того, чтобы повысить уровень своей ненависти от моего малодушия. То, что ее это расстраивает, еще один неожиданный сюрприз. Я ее вижу впервые. Неужели она действительно рассматривала возможность помощи? Тишина кажется глухой и неестественной, она углубляет раскол пропасти.

- Как ее дочь? – я боялся задавать этот вопрос. Я боялся получить на него ответ. Наверное, только так я могу удержаться на краю этой бездны, позволив хлестать себя жалящими ударами боли по всей сущности.

- Юля говорила, спит плохо.

Пальцы Лены сжимаются на бокале, доброжелательная улыбка тает. Она больше не смотрит мне в глаза и не пытается скрыть свои эмоции. Возможно, она не играла ни минуты все это время, пыталась абстрагироваться от происходящего, но всегда останется запретная зона, которая не позволит это сделать.

– Я не понимаю… Ты сам отец! Вашу мать, я с вас фигею с обоих.

Иногда слова режут больнее ножа. Физическая боль рядом с этим отточенным ударом, который изначально не планировался, не ощущается вовсе. Я даже ловлю себя на мысли, что не стал бы сопротивляться, если бы Лена Крамер сейчас начала царапать мне лицо и бить каблуками-стилетами. Мой мир весь в руинах и покрыт пеплом, высушен до раскаленных песков предстоящего одиночества без шанса на спасение. Не так давно я сам нажал эту красную кнопку, приговорив нашу вселенную к ритуальному сожжению. Мне не хватило сообразительности понять это сразу, только я с высоты своей веры в насилие и диктат как в высший абсолют мог любоваться танцем затихающего огня и искать в его отсветах аналог света. На огонь можно смотреть бесконечно и упустить ту, без которой не сможешь дышать и существовать. Обнуление этой системы невозможно. Все придется строить с начала по кирпичику, или оставить умирать эти рухнувшие небеса до скончания времени.

- Я не знаю, что тебе ответить. В одном можешь не сомневаться: я хочу начать все с чистого листа, если это еще возможно. Я очень устал, без нее у меня нет никакого смысла двигаться дальше.

- И ты будешь мне доказывать, что с ее головы больше ни один волосок не упадет…

- Я боюсь к ней прикасаться после такого, неужели тебе так трудно это понять?

- Мне не трудно. Слишком самонадеянно и хорошо, чтобы быть правдой после всего, что ты с ней сделал. И я сейчас не выбираю себе очередную пару туфель вместе с моей дорогой подругой только потому, что все еще надеюсь услышать резонный аргумент и убедиться, что Юльке действительно будет хорошо с тобой!

На ее губах снова играет привычная ласковая улыбка, но я не чувствую доверия или готовности идти мне навстречу. Мои доводы неубедительны.

– Мои сомнения усилились. Знаешь, я могу поверить в то, что ты потерял от нее голову и у тебя действительно чувства. Но кто дал тебе право действовать подобным образом, не считаясь с ее мнением?

Момент истины. Мне нечего терять в отчаянной надежде спасти ускользающий шанс на счастье.

- Вот мы и подошли к сути вопроса. Но ответ тебе не понравится.

Крамер вздрагивает от решительности в моем голосе, словно зверек, почуявший опасность. Мне жаль, лучше бы это была кратковременная угроза с моей стороны, а вовсе не то, что ей предстоит сейчас увидеть. Она настороженно следит за мной, слегка расслабляется, когда я извлекаю из кейса планшет. Пара движений пальцами по темному сенсору, разворачиваю экран к ее удивленному личику.

- Я могу дать тебе наушники.

- Не стоит, тут хорошая звукоизоляция.

Лена жмет на значок воспроизведения записи, перед этим бросив на меня внимательный взгляд.

Я чувствую себя поверженным гладиатором на арене и жду, что она опустит большой палец вниз с такой же теплой ласковой улыбкой… Вниз – это справедливо, я не заслуживаю ничего другого. Затем она переводит взгляд на экран, и я в который раз прихожу к выводу, что она не играет, все ее эмоции можно прочитать на лице. Надежда, кратковременный восторг, недоумение, и…

- Александр… - ее губы шевелятся, а во взгляде появляется почти отчаянная надежда, когда она смотрит на меня.

Мне жаль, я отрицательно трясу головой:

- Сожалею, но нет. Эта запись сделана в январе этого года…

Мне не хочется смотреть на нее, закрываю глаза. Стараюсь абстрагироваться от тихого голоса Анубиса с записи, которая все расставит по своим местам… или же не расставит ничего. Видит бог, я не хотел, чтобы кто-то, кроме меня, это видел, я отдаю себе отчет в том, что новая информация сейчас взорвет шаткое равновесие.

Однажды ты меня спросишь, зачем высшим силам понадобились подобные сложности и почему в этот раз звезды сходились, сотрясая орбиты и убивая нас минута за минутой. А я даже тогда не буду знать на него ответа. Ты будешь часто спрашивать, был ли у тебя шанс избежать подобного, если бы ты вела себя иначе, а меня будет выбивать инъекциями панического ужаса при мысли о том, что я мог никогда тебя не встретить. А потом ты скажешь, что тебе хорошо в моей вселенной абсолютной тьмы, и тогда мне станет по-настоящему страшно. Что это? Ментальные приветы из будущего или спасительные шлюпки моего тонущего сознания?..

- Я не верю.

Вот теперь пальцы Крамер дрожат. Я выбил ее из зоны самолюбования окончательно, и видит бог, этого не хотел.

– Ставлю тебя в известность, что Брайан завтра же отнесет это на экспертизу, и если это видеомонтаж…

- Это не монтаж, но по причине того, что я юрист, понимаю твои сомнения. Конечно, сделай. Запись есть на флешке. – Я даже не удивлен, когда Лена выхватывает ее из моих пальцев.

Туманность разрушающей боли на миг рассеивается, запустив инстинкт защитника тех, кто слабее, выхожу в зал, сделав знак официанту:

- Виски и черный шоколад.

Ей сейчас не помешает подобное сочетание. Я сам смотрел эту запись, санкцию на легализацию Тьмы, сотни раз, не имея ни малейшего понятия о том, как она может быть воспринята другими. Шоколад воспринят на ура, от виски Крамер отшатывается в сторону, инстинктивно накрыв ладонью плоский живот. В тот момент мне многое становится понятно, и я готов удариться головой о стенку за то, что заставил ее нервничать. Отсутствие ярости и желания причинить боль этой девчонке тоже логически обоснованы. Редкие хищники нападают на беременную самку. В то же время, когда лев завоевывает иной прайд, он безжалостно уничтожает чужое потомство. От такой шокирующей параллели с первобытными инстинктами хочется ослепнуть, но я даже в темноте буду видеть перепуганные глаза Юлькиной малышки и слышать ее крик. Этого оказалось достаточно, чтобы разрушить до руин все, чем я жил прежде.