Вознесение черной орхидеи (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 66

Довольно улыбаюсь, услышав шокированный выдох Эльки где-то за спиной. Мне хочется театрально наклониться к ее заалевшему ушку и шепнуть, что Александр приехал наказать ее за болтливость. А он непроизвольно подыгрывает. Если теплая улыбка адресована мне, Эле достается сухой кивок.

- Эллада Магометовна, рад вас видеть.

Вовремя зажимаю рот ладонью, но приступ смеха уже не остановить.

- Алиева, ты еще и Магометовна? О, боже… - следующая реплика вызвана восторженно-почтительным выражением на личике подруги… Да она поплыла от счастья только потому, что заказчик запомнил ее имя и отчество? Или от обращения на «вы»? Или от того, что мы с ним знакомы и меня сейчас увезут в неизвестном направлении? А мне как-то быстро все становится понятно. Впрочем, он и не отрицал, что это не случайность - фотосессия и знакомство.

Я сажусь в машину рядом с ним, помахав на прощание ошалевшей подруге. Смотрю, как она быстро достает свой телефон и набирает номер. Вряд ли Лекси, скорее всего, МЧС или Дениса с воплем «что у твоего босса с моей подругой?».

- Мне просто необходимо было увидеть тебя снова, - отвечает Александр на невысказанный вопрос, который застыл в моих глазах. – Думаю, мои методы не вызвали негативных ассоциаций?

Дай подумать. Крупная сумма в бюджет моей подруги, ее поднятая работой в таком клубе самооценка, и, как бонус, ее отношения с парнем, на которого я бы до знакомства с Димой накинулась с запалом нимфоманки? Прощупывая ко мне подход, он смог сделать счастливыми, хотелось бы верить, сразу двоих… Основные же силы будут брошены на уничтожение моей депрессии.

Я не отвечаю. Просто улыбаюсь в ответ, закинув голову и разглядывая зеленые переливы его необычных глаз.

Когда я нервничаю или чего-то боюсь, мой взгляд цепляется за сотни мельчайших деталей.

Миндалевидная форма ногтя психолога Ирины с изящным французским маникюром. Раскрывшиеся листочки зеленого чая в чашке. Родинка на ее виске. И не сильно кричащая, но все равно такая заметная надпись Oxford на одном из документов в рамке на стене.

Это интригует меня сильнее всего. К тому же позволяет преодолеть небольшой страх этой встречи. Я подхожу к стене, прикасаюсь пальцами к рамке… Ошибки нет. Гербовая бумага… Голография…

- Вот это да!

- Я сама очень часто смотрю на него. Особенно когда устаю. – Доктор играет в добрую подругу. – Самооценка никогда не падает!

Я еще не понимаю, каким именно образом эта женщина смогла ненавязчиво вывести меня на рассказ о летних приключениях. Может, предложением перейти на «ты» и недолгим разговором о новостях в мире моды? В ее кабинете время словно останавливается, здесь особая аура, которая нейтрализует тревогу, скованность и закрытость. И именно в этом виден высокий профессионализм психолога – пациент должен расслабиться и переключиться на волну сотрудничества и коммуникации. Спокойствие и желание все рассказать не случайно, это тщательно разработанная сложная стратегия, отключившая центр сопротивления парой фраз. Я еще этого не знаю, она признается мне на последнем сеансе.

- Ложись, - тепло улыбается Ирина. – Ты, наверное, видела в американских фильмах, как это происходит?

Конечно, я видела. Со стандартным набором фраз во главе с коронным номером «вы хотите об этом поговорить?». Сейчас это кажется даже забавным.

Она поправляет удобную подушку под моим затылком, а я чувствую только умиротворение и легкое любопытство. И почему я боялась утром? Закидываю ноги, освобожденные от колодок модельных ботильонов, на подлокотник с выемкой.

- Анализ свободных ассоциаций обычно не предусматривает двустороннего контакта, - обволакивает ее приятный тихий голос. – Но мы с тобой попробуем немножко раскачать этот процесс наводящими вопросами. Начни с того момента, когда тебя поставили перед фактом заточения. Что ты чувствовала, кроме страха и злости?

Кажется, хмурюсь, с трудом поборов желание сказать «ну тебя, Ира, давай о колготках!». Только этот порыв угасает, оставив после себя любопытство. Действительно, что я чувствовала, кроме этого?

- А мне убить его хотелось. Ну, как убить… может, морально. Может, показать на примере разбитых флаконов, где я имею его принципы в принципе. И, кстати, это было даже весело, когда разбивала… - память уносит меня в не столь далекое прошлое на легчайших крыльях, и я не вижу на горизонте приближения грозового фронта. Пальцы Ирины замерли в сантиметре от моих висков. Может, там незаметные рецепторы, которые блокируют неприятный царапающий осадок? – Я даже думала, что мы посмеемся вместе…

Я не догадывалась, что эмоций было настолько много. Причем самых разных… Каким боком среди них на тот момент притаились азарт и предвкушение в микроскопической дозе? Я не успеваю понять их окраску, но голосовые связки смыкаются, выпуская наружу без стеснения то, в чем я себе бы никогда не призналась…

- У тебя было чувство вины за то, что ты сделала?

Пазл кружит в спиралевидном завихрении воздушных потоков с проблесками статических разрядов, которые соединяют его элементы в замкнутую композицию… Закономерное слияние контуров, заискрившие контакты стыков с цельной картиной того, чего бы я никогда не осознала без легкой наводки… Какая-то мелодия рождается внутри, я не могу определить ее тональности. Слова слетают легко, вдох-выдох, пока в венах бурлит абстрактная сыворотка правды. Она не вспарывает нервные волокна острыми скальпелями нежелательной правды, мне кажется, я вдыхаю все глубже с каждым слогом своего повествования… Легкий транс-полусон с подталкивающими к выходу вопросами психолога, может, это была неизвестная мне техника гипноза?

Странно, что впоследствии я смогла воспроизвести этот разговор до мельчайших деталей.

- Как себя чувствуешь? – если бы Ирина мягко не подвела меня к окончанию сеанса, я бы пролетала в этой расслабленной нирване до утра. Так мне казалось. По телу разливался приятный тонизирующий ток, а сознание воспринимало вещи с позиции нейтрального созерцания.

- По поводу снов, сделай вот что. - Мне приходится сделать над собой усилие, чтобы сосредоточиться. – Записывай элементы и попробуй проставить знак равенства с ассоциацией. Не придумывай специально, первая ассоциация самая точная. Ничего страшного, если ты перестанешь их запоминать до нашей следующей встречи.

- А мне уже легче, - улыбаюсь я, с удивлением прислушиваясь к своему внутреннему состоянию. – Так будет все время?

Добрая подруга-психолог мягко качает головой.

- Не стану тебя обманывать, Юля, нам понадобится гораздо больше времени для того, чтобы тебе действительно стало легче!

…Закат подсвечивает горизонт над низкими залегшими облаками, когда мы возвращаемся домой. Почему-то я не могу замолчать, у меня чувство, что все, о чем я молчала, превратилось в слова, которые царапают трахею изнутри, вырываясь на свободу.

- Ирина славится своим инновационным подходом, - соглашается Алекс, сжимая сильными руками рулевое колесо. Я стараюсь не пялиться на его пальцы, прежде всего, потому, что мне нравится на них смотреть. Мелодия в сознании не утихает ни на миг, а подзабытая эйфория окутывает шепотом набегающей волны. Конечно, откуда мне знать, что наступит момент, когда я захочу вцепиться этой Ирине в глотку и прекратить сеансы психотерапии, на которых мне докажут то, что я не хочу в себе признавать? До этого еще три сеанса, а я так устала мучить себя, что уцепилась за самое несущественное улучшение. Мне мало, я хочу воспользоваться любой возможностью, чтобы закрепить его и раскрутить до запредельной отметки…

- Оно крутится! – теряю интерес к его рукам, веду ладошкой по стеклу. Мы проезжаем парк Горького и новое колесо обозрения. Почему у меня раньше не возникало желания пощекотать свои нервы запредельной высотой, которой я на самом деле боюсь? На миг забываю все слова, смотрю на Алекса взглядом котика из «Шрэка» и уже не удивляюсь, когда он понимает меня без слов. Парковка, огни винтажных фонариков на широкой аллее с завершающим аккордом экспозиции – огромным колесом с бусинами смотровых кабинок. Он едва поспевает за мной, или мне так кажется? Запрыгиваю в кабинку, тогда как ему понадобился уверенный шаг через бортик с сохранением аристократической осанки. Сетую на медлительность адского механизма с черепашьим подъемом кабинки, по которой от нетерпения наворачиваю круги.