Вознесение черной орхидеи (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 63

Би-свитч Бастет действительно чем-то похожа на сиамскую кошку и Багиру одновременно. Прежде всего, наверное, уникальной способностью перевоплощаться и постигать новое с отрывом от канонов общепринятой системы. Возможно, ее интерес к Теме несколько поверхностен, упор сделан не на получение удовольствия как такового, а на экзальтированный восторг очередного познания, этакая научная работа с элементами релаксации и новых ощущений. Она никогда не была его нижней, поэтому оставалась частично неразгаданным ребусом. И вряд ли их отношения, если бы такие имели место быть, расставили для него точки в подобном вопросе. Может, это бы сделало обращение за помощью одним из пунктов списка запрещенных воздействий.

Сложно в ее просторном кабинете, наслаждаясь чашкой изумительного белого чая, не чувствовать себя пациентом. Но он умеет держать себя в руках, и ничего лишнего здесь сегодня не прозвучит. Не потому, что это может быть как-то использовано против него, нет. И не потому, что мраморный обелиск может затрещать по швам от одного микроскопического разлома. Это его сущность человека, который привык все держать под контролем, никому не поясняя мотивов своих действий. Осторожные предположения Ирины его только забавляют – да и она прекрасно умеет не переступать грань в попытке притронуться к душе того, кто этого не допустит ни в коей мере. Это не опасение провала, это умение отделять работу и игры, не распыляя время и силы на того, кто в помощи самому себе не нуждается.

- Неужели Иру Милошину может шокировать такой жизненный вираж? – Алекс первым нарушает непродолжительное молчание. Но в серо-зеленых глазах женщины нет никаких излишних эмоций – удивления, сострадания, возмущения или же недоверия. Может, только профессиональный интерес, деловая сосредоточенность и едва уловимая глазу хаотичная работа мысли просчитывает алгоритм последующих действий.

- Такого слова нет в моем лексиконе, - легкое, естественное пожатие плеч. – И, скорее всего, я уже поняла суть проблемы. Но ты сам понимаешь, что должна убедиться в своих предположениях, и это произойдет только тогда, когда я смогу с ней переговорить.

- Как мне это сделать, чтобы не причинить ей боли?

- Правду, Алекс. Ты умеешь убеждать, но не смей приводить против ее воли. Иначе мне понадобится гораздо больше времени и сил. Тут уж, будь добр, реши сам. Нет ничего хуже работы с теми, кого приволокли ко мне силком даже из самых благих побуждений.

Он прекрасно осознает, что сделает для этого все. Юля будет здесь уже сегодня вечером, потому что каждый прожитый ею час наедине с такой непосильной болью вытягивает жизненные силы и все сильнее запаивает швы на всех выходах созданного воображением бункера. Он верит в то, что знал ее прежней: беззаботной, отчаянно-дерзкой, открытой и веселой. Да, ему хватило для этого той встречи в клубе и совсем несвойственного для него поступка – базового шпионажа. Та, прежняя, готова была разбить стекло своим маленьким кулачком с намотанным на него узлом галстука, не испытывая при этом ни чувства вины, ни бесконтрольного страха. Она была изначально куда сильнее того, кто разрушил ее жизнь в силу опыта и эгоистичных устремлений брать все, на что хватит сил. Его преемнику повезло, а ее невезение заключалось лишь в одном: в молодости его ученика и отсутствии трезвого взгляда на подобные вещи. Помочь не смог. Не увидел проблемы? Не захотел верить в то, что всегда подозревал, исходя из умозаключений и поступков Димы? Задавать вопросы было поздно, сейчас первоочередной задачей было разрушить черную боль последствий.

- Если тебе пришлось перенести сеанс из-за меня, мы можем выбрать любой другой день, - он не хочет, чтобы она помогала ему лишь из уважения к статусу и дружбе, и в то же время этому рад. Когда человек настолько дорог, забота обо всем остальном отходит на задний план.

- Торговый центр и «Армани» переживут день без моего нашествия, - улыбается Ирина. – Жду вас в 18:00. И вот знаешь, не думала, что когда-нибудь это скажу…

- Ну, попробуй, - он благосклонно позволяет профессионалу психоанализа прикоснуться к поверхности своих внешних мысленных сплетений. Она могла бы забраться гораздо глубже, но в психологии тоже действуют незримое правило БДР.

- Рискну! Почему настолько участились случаи отрицания чувств у мужчин, подобных тебе? И почему ты, со своим обширным кругозором, поддаешься влиянию общественного мнения, записавшего их в разряд нечеловеческих слабостей? Это просто повод для очередной диссертации!

- Ира, я не хочу об этом говорить! – его не злит и не раздражает этот вопрос, может, поверхностно царапает в районе солнечного сплетения аналогией с выводами Валерии. Он почти это принял. Почти – потому что чувство вины оказалось не совсем надуманным, но в конце тоннеля замаячил яркий солнечный свет решения этой проблемы. Таймер запущен, а перейти Рубикон – пара уверенных шагов. Не хватает самого малого – это понять, будет ли подобный переход реки во благо, пришествием-избавлением, а не кровавой экспансией новых земель под флагштоком орла гипотетического легиона.

- В этом нет твоей вины. Ты сам это прекрасно знаешь. Просто так проще оправдать свой интерес… свои проснувшиеся чувства! Верно?

- Ты когда-нибудь перестаешь думать о работе? – его не возмутила попытка тонкой игры психолога. Ирина Милошина задумчиво улыбнулась, поправив прядь волос не наигранным жестом.

- Согласись, что наш разговор сегодня имеет мало общего с банальной светской беседой. Но вернемся к твоей специфической просьбе. Я сейчас проведу параллель с тайной исповеди. Надеюсь, ты не думал, что будет иначе?

- Это твоя парафия, и ты будешь делать, как сочтешь нужным. Я не прошу отчетов и записей сеансов. Ты мне просто скажешь то, что я должен знать, ни больше ни меньше. – Эти правила негласно соблюдались изначально. Как бы он сам ни хотел проникнуть под кожу этой девочке с самой благой целью – забрать боль и исцелить - этим должен был заняться исключительно профессионал. Если суждено, она со временем сама ему откроется. Главная цель - не совершить ошибку, неосторожный шаг, за который он себя возненавидит. Даже если для этого придется подчиниться своду неприемлемых прежде правил.

- Именно. Совершить «поворот не туда» я тебе не позволю. Можешь быть спокоен на этот счет.

Белый чай оставляет интересное сладковато-терпкое послевкусие в рецепторах языка. Это сейчас так похоже на затаившееся предвкушение.

- Меня больше волнует она. Ты сможешь ей помочь?

- У Бастет не бывает провалов, - позволяет себе шутку Ирина. – Я не смогу, а именно помогу. Одна просьба, не вмешивайся и не переспрашивай, уверена ли я в выбранной программе исцеления. Я обижаться давно не умею, но тут уж очень постараюсь и разозлиться, и внести тебя в список врагов!

В каждой шутке только доля шутки? Это не про психолога с мировым именем. Экспрессивное высказывание разряжает обстановку, запускает цепную реакцию предчувствия чего-то грандиозного, нового и осуществимого… Пока еще сложно понять, что же это на самом деле, да он и не заглядывает так далеко – главная цель одна-единственная. Спасти эту девочку от себя же самой и тех внутренних демонов, что никогда добровольно не покинут оккупированный храм ее души. Он старается не вспоминать события вчерашнего вечера, но впервые в жизни это не удается. Чужие надрывные рыдания режут лазерными ножами каждого всхлипа перетянутые кевларовой обмоткой нервы, каждый толчок сжатых в кулаки ладошек в стремлении оттолкнуть и спрятаться выбивает выброс дискомфортного холода по сердечной мышце, неосознанная попытка открыться и прильнуть к груди в поиске источника тепла и покоя готова сорвать его тщательно зафиксированный спусковой крючок, минуя предохранители, чтобы совместить в одной яркой вспышке острого желания две его контрастные сущности-ипостаси. Сущности защитника-хранителя и непримиримого собственника, готового выбить эту боль не самыми гуманными методами вместе с последним воплем и криком обреченной на спасение, и одновременно - жертвы…