Герои и злодеи (СИ) - "Schneewolf" - Страница 47

— Как-то грустно, что все умерли. А наёмник этот не умер, но всё равно обречен страдать вечно. Почему у тебя всегда все сказки плохо заканчиваются? — спросил Теон, когда дослушал балладу до конца.

— В жизни тоже не всё хорошо заканчивается, — Рамси отложил гитару в сторону и задумался.

— Нет, ну так красиво получилось и интересно, но всё равно мне больше нравиться счастливый конец. Жили они долго и счастливо и всё в таком духе, — высказал Теон свою точку зрения. — Ты в детстве музыкантом хотел стать? — предположил он.

— Нет, я доктором хотел стать, — Рамси, даже слегка удивился подобному вопросу.

Он всегда любил музыку, но считал себя не настолько гениальным музыкантом, его и школьный оркестр вполне устраивал раньше. Да и зачем превращать отдых для души в работу. Его песни и сказки просто рождались в голове, и он их придумывал вовсе не для признания и славы. Рамси даже никогда и не думал о творческой профессии. Музыкантом или писателем он стать не хотел. В любом случае единственным кто слышал его сказки, был Теон, а больше он и не планировал никого в них посвящать. Разве только на Хэллоуин. Но тогда все рассказывают. Такой был обычай в тусовке.

— Ты людей мучаешь, какой из тебя врач? — тут же заявил Теон. Он чего угодно ожидал от Рамси, но уж точно не желания помогать людям.

— Я ветеринаром хотел стать. Животных лечить. И я не мучаю людей, только тебя, и то это было давно, и ты сам заслужил, — усмехнулся Рамси. Впрочем, на собеседника он даже не смотрел. Он сосредоточил своё внимание на том, что происходило на школьном дворе. Там ребята из младших классов устроили битву снежками.

— Не так уж и давно, — Теон всё не мог забыть старые обиды и, поджав губы, замолчал.

Рамси пожал плечами, и решил, что раз уж он хочет обижаться, то это его право. Он отвернулся от окна и, отыскав в ящике стола все необходимые предметы, занялся приготовление домашнего задания. Он разложил на столе карандаши, ластик, линейку, и листок формата А4, и решил начать с наиболее бесполезного и тупого предмета. По крайней мере, он точно знал, что в жизни черчение ему никогда не понадобится, и рад был, что это оказался последний год, в который включен данный предмет.

Теон тем временем, осознал, что никто перед ним извиняться не будет, и сделал вид, что он вовсе не обижался.

— А что ты сейчас не хочешь стать ветеринаром? — спросил он, словно не прерывал беседу, и даже сделал заинтересованное лицо. По крайней мере, Рамси так показалось, когда он, подняв глаза от работы, мельком взглянул на друга.

— Не знаю, я так много в больницах лежал, что не хочу теперь там работать, — ответил он. Он отвлёкся от так и не начатого чертежа и обернулся к нему. Он хотел бы выбрать профессию, связанную с животными, хотел помогать им, они ведь сами не могут себя вылечить и защитить тоже. Людям он точно помогать не желал — они этого не заслуживают. Ему ведь в детстве никто не помог. Но работать всю жизнь в больнице это за гранью его понимания. Да и к тому же, у хороших врачей тоже умирают пациенты. И думать об этом не хотелось вовсе. Животных он считал намного лучше людей, и их было жаль куда больше.

— А ты что чем-то серьёзным болен? Почему ты часто в больнице лежал? — Теону как всегда было любопытно всё разузнать. Он переместился поближе к столу и уселся, скрестив ноги на кровати, в ожидании ответа.

— Нет. Я… — Рамси задумался, как ответить, и завертел карандаш в руках, так и не прикоснувшись к чертежу. На секунду прикрыл глаза и… На задворках сознания послышалась барабанная дробь, и… Белый Медведь вышел на арену. — На меня наложила проклятье злая ведьма и только поцелуй прекрасной принцессы спасёт мою душу от вечных страданий в аду, — на полном серьёзе продекламировал он, и невинно улыбнулся, ожидая реакции собеседника.

— Знаешь, если не хотел отвечать, мог бы так и сказать, — Теон, конечно не поверил не единому его слову. Он решил закончить беседу, оскорбившись тем, что Рамси, как видно, считает его настолько недалёким, что он способен поверить в подобную ахинею.

Рамси тряхнул головой, моментально переключаясь на другую волну, и отрешённо уставился в окно.

— Могу рассказать, как летом чуть кони не двинул, в реанимации валялся. Увлекательная история, — пообещал он, созерцая медленно кружащиеся за окном снежинки, и барабаня карандашом по столу, выстукивая ему одному известный ритм.

— Я хочу послушать, наверное? — вопросительно предположил Теон. Он не понимал, как ему реагировать, слишком уж резким был контраст между грубовато-весёлым тоном, которым Болтон высказал своё предложение, и событиями о которых он собирался повествовать. Обычно люди не очень радостно отзываются о том, как чуть не отправились на тот свет.

Рамси, обойдя тему с отцом, сразу приступил к повествованию о зловредных медсёстрах, мерзкой больничной жратве, и тюремных порядках сего заведения. А так же вспомнил о распрекрасной больничной душевой, которая выглядела так, словно там с кого-то кожу содрали и не потрудились прибраться. На верёвках вдоль стены висели замызганные тряпки, источающие кислый смрад, а повсюду виднелись потёки грязи и ржавчины (может это и кровь была), короче говоря, там можно было снимать ужастики, ничуть не меняя обстановку. А ещё в больнице имелось большое подвальное помещение, еле-еле освященное одной тусклой лампой, которое служило переходом между двумя зданиями. И периодический приходилось таскаться по нему, чтобы попасть во второй корпус на процедуры, слушая завывание ветра в старой вентиляционной шахте (или стоны покойников — морг находился как раз за стеной).

Он так же упомянул уморительный момент, связанный с этим подвалом. Как-то в пятницу вечером он возвращался с процедур к себе в палату, и насвистывал мелодию из старого альбома группы «Metallica». У него было прекрасное настроение, так как в понедельник его наконец-то должны были выписать, и все его мучения в этой больнице закончились. Внезапно навстречу ему выскочила маленькая девочка лет восьми в белом платьице, которая мурлыкала себе под нос весёлую песенку. Рамси даже на мгновение завис, и вспомнил, что в фильмах, для героев, которые встречают в подвале маленьких весело скачущих вприпрыжку девочек, это последняя сцена. «Как удобно — морг за стенкой. Девочка им, видно предоставляет свежих покойничков», — подумал тогда он. Рамси решил опередить события и наклонился к девчонке: «Раз-два, Фредди заберёт тебя», — прошептал он, со зловещей ухмылкой на лице. Девочка расширила глаза от испуга, и, взвизгнув, кинулась прочь. А Рамси подумал, что Фредди придёт не к нему, и со спокойно душой двинул к себе в палату.

Теон даже в некоторых местах посмеялся над его рассказом, но девочку ему стало жалко, он сказал, что Рамси, наверное, её напугал до икоты. Он, лишь развёл руками, показывая, что девочка сама виновата, и нечего по подвалам шататься, на ночь глядя. Рамси тогда не сразу и понял, что девочка настоящая, а ни какой-нибудь фантом, пришедший за его душой.

Пока он рассказывал, наступило уже восемь часов вечера, а домашнее задание не продвинулось ни на дюйм. Теон видимо тоже решил позаниматься, и сидел на кровати с несчастным видом, читая учебник по биологии. Рамси пытался начертить заданную деталь во всех её распроклятых ракурсах, и если представить, как это должно выглядеть, он с горем пополам сумел, то перенести всё на бумагу никак не получалось. Вдобавок, ещё и рука нестерпимо болела от усердной работы. Он испортил уже три листа, разозлился, и, скомкав бумагу, зашвырнул подальше.

— Сука! Ненавижу всех! Грёбаное черчение! — он в гневе вскочил, и опрокинул стул на пол, смел со стола все карандаши и тетради, а злополучный учебник по черчению, так и вовсе отправился в полёт на шкаф.

Теон в испуге слился со стеной и закрыл голову учебником, надеясь, что Болтон не захочет ему треснуть, чтобы сорвать на нём зло. Рамси постоял немного посреди комнаты, гневно двигая желваками и яростно сжимая кулаки. И процедив сквозь зубы ругательства, прижал повреждённую ранее руку к груди. Опустился на кровать и закрыл глаза. Спустя несколько минут Теон понял, что буря миновала, и решился побеспокоить Рамси, который сидел в той же позе: закрыв глаза, и откинувшись на стену, прижимал к груди руку.