Змея, что пьет гранатовую кровь (СИ) - "Luna Selena" - Страница 26

Я размышляю обо всем этом, а тем временем Аларик обсуждает способы очистки железистого песка с королем и моим отцом. Но эта тема захватывает его воображение не так, как то, чем мы могли бы заниматься сейчас вдвоем. Мои рассуждения и моя уверенность в нем невероятно его… радуют.

Все действительно хорошо, думаю я, делая глоток чая. Но несколько вопросов все же требуют ответов. Например, как Аларик попал в плен? И почему не использовал свои силы для того, чтобы вырваться, сразу же?

***

И если уж отныне мы — единое целое, то… Действовать я решила нежностью и хитростью. Уверена, супруг против не будет.

Поцелуй опалил мои губы сразу, как мы вновь оказались в нашей спальне. Я обняла моего принца и решила не корить себя, что нас ждет несколько дней блаженного отдыха. Все же это наше право.

Прикосновения к моей коже, почти благоговейные. Шрамы на плечах Аларика — как переплетение тонких можжевеловых ветвей. Мне нравится яшмовая твердость его члена и ощущение, когда он заполняет меня. Глубоко, медленно, и я беззастенчиво пью его ласку, его силу. Целую его скулы. Мне нравится ощущать свою власть над ним — и его власть надо мной. Сладкий стон…

Громкий, полный злости крик.

— Уноси ее! Быстро!

Что там говорил дроу насчет торговых дел? Он солгал.

Северный ветер решил позабавится, по всей видимости. Именно от него жрец узнал обо мне и о том, что происходит в Танаисе.

И что же Камео? Я вижу его губы, на них капли теплого дождя, что пахнет медуницей.

— Хаан хочет, чтобы ты был там.

Мог ли жрец промолчать? Несомненно.

Но он не стал молчать. Его боль делает капли дождя горькими.

И теперь я понимаю, почему мой супруг вовсе не испугался боли, которую может приносить мой дар. Он уже ощущал ее раньше — когда спас меня во время нападения веров на Танаис. Я была так мала, и я была очень испугана. И на этих руках есть раны, нанесенные мной.

Ссешес принимает меня из объятий принца и скрывается в портале, а Аларик…

Возможно, если бы он и его отряд знали об истинном количестве веров, и если бы дроу не был ослаблен мною — все сложилось бы иначе.

Они держались очень долго. Гораздо дольше, нежели по самым моим смелым надеждам, они могли продержаться.

Я касаюсь ладонью шеи Аларика, поднимаюсь выше, к губам. Выгибаюсь, принимая своего мужчину.

Мое наслаждение. Его наслаждение.

Я целую его кожу — от запястья до локтя правой руки, следуя линиям темно-ежевичных вен. Мой способ сказать «благодарю».

***

— Они, кажется, любят друг друга.

Лайолешь отрезает кусочек миндального торта с ароматной клубникой. В кольцах эльфийки красуются лучшие бриллианты, но сейчас, при ярком свете, они тусклы. А в полутьме, стоит упасть на камень одному-единственному лучу — и заискрится он великолепием.

— Любят — это слишком сильное слово, — светлая покачала головой, глядя на свою подругу-драконессу. — Впрочем, у Аларика было время узнать многое о своей женщине. Но им еще предстоит научиться простым вещам: слушать друг друга. Быть вместе.

— Согласна с тобой. Но я не о том.

Розали поправляет белые кружева тонких митенок. К лакомствам она не притронулась — девушке нездоровилось, и это лишало ее аппетита.

Но, может быть, глоток воды с лимоном?

— Как думаешь, Лидии следует знать о том, как развлекался ее супруг до их встречи?

Эльфийка усмехнулась, коснувшись кончиком язычка измазанных сладким миндальным тестом пальцев — тонких, изящных.

Впрочем, руки Розали столь же хороши. Не так ли? Жемчужные ноготки, атласная кожа. Кто может подумать, что эти руки способны в совершенстве управляться с самой непредсказуемой из стихий — огнем?

Вот только — огонь не терпит лжи. Не прощает слабости. Глубокий вдох. К чему эта ревность? Правительница эльфов — не враг ведь. И разве не уверена драконесса в красоте своей, которая проистекает из гармонии?

К чему эгоизм? Необходимо уметь думать о других. Заботиться о других.

— А твое мнение? — спрашивает эльфийка.

— Думаю, наши мнения совпадают, — улыбается в ответ Розали. — То, как жил Аларик раньше — это исключительно между ним и его женщиной. Она обо всем узнает сама. Не стоит вмешиваться.

— На том и решили, — эльфийка, располагаясь удобнее, снимает туфли — на шелке их вытканы розы — и устраивает ножки на резном подлокотнике дивана.

— Я все еще должна тебе подарок.

Аларик застегивает последнюю пуговицу на моем платье.

— Ты и так дала мне так много.

По его голосу я слышу, что принц улыбается.

— Может быть, и так, — я поворачиваюсь и глажу своего мужчину по волосам. — Но все же.

Выбранный мною сосуд напоминает пробирку, узкую и высокую, из очень прочного стекла и надежно закупоренную — как мне кажется, такая форма особенно удобна даже во время походов. Формула лекарства составлена мною лично — хоть советы моего наставника были весьма ценны, ведь я, разумеется, очень волновалась.

— Это обезболивающее. В его составе — не только вытяжки из растений, но и синтетические вещества, усиливающие их свойства.

— Я мог бы съесть тебя. Или позволить тебе съесть меня, — шепчет мне дроу.

Его способ сказать "благодарю".

— Мне очень нравится твоя откровенность, — я целую нежно губы супруга, отвлекая.

Ведь я сейчас не полностью откровенна, и некоторые мысли оставлю в тайне.

Размышления. О том, каковы на самом деле чувства Камео к своему принцу. И если они таковы, как я подозреваю, за мной долг — жрец поставил счастье Аларика выше своего. Он должен был понимать, что неспроста Хаан принял участие в судьбе девочки этой — то бишь, моей.

Ветру какой в этом смысл? Решил даровать детям своим свежую кровь — среди итилири ведь почти не рождаются целители?

А вот это, кстати сказать, обсудить необходимо.

— Аларик, как ты думаешь, почему Хаан направил тебя в Танаис?

Я провела рукой по гладкому шелку, подаренному Альбертом. Необходимо разложить подарки, да и привезенные наряды тоже.

— Точно не знаю, — отозвался супруг из спальни. — Но кое-какие соображения есть.

— Поделишься?

Трактаты от мэтра Фредерика пускай хранятся в закрытом ящике стола. А мои платья, юбки и блузки заняли свои места в просторном шкафу, дверцы которого украшены изображениями цветущих яблонь с янтарными плодами.

Принц появился в дверном проеме, оперевшись о косяк.

— Думаю, однажды, после очередного боя, мои раны будут настолько серьезны, что потребуют внимания целителя твоего уровня.

— Верно, — соглашаюсь я.

Поскольку покровители каждой из рас являются воплощениями различных сил Изначального, то и способности у каждого из нас свои. Но каким даром будет обладать ребенок, получивший благословение и Змеи, и Волка?

— Я не хочу ссор между нами. И не хочу недомолвок, — я приблизилась к супругу и взяла его за руку. — Ты любишь меня, это действительно так. И я… люблю тебя. Но ты должен понимать, что скорее всего, наше дитя получит способности либо только по твоей линии, либо только по моей. И если у меня будет основание подозревать, что ты задумал меня использовать, обещаю: ты пожалеешь.

Дроу молча смотрел на меня.

— Знаешь, — сказал он наконец, — вот именно это я и имел в виду, когда говорил твоей матушке, что ты можешь причинить мне боль гораздо более сильную, нежели кто-либо еще.

Он готов зарычать, но сдерживает себя.

— Прости, пожалуйста, — я провела ладонью по щеке супруга.

Он зол. Он может сейчас убить меня.

Как и я его.

Странно, но эти проявления его натуры меня очень волнуют. Они нравятся мне.

— А мне нравится, что такая прелестная маленькая цесарочка бросает вызов большому и страшному волку.

— Цесарочка? Почему именно цесарочка? — удивляюсь я.

— Они очень вкусные, — улыбается хищно принц, и, склонив голову, прикусывает кожу на моей шее.

Я, смеясь, в ответ кусаю его за острый кончик уха.