Адвокат мог не знать - Робертс Нора - Страница 23

Колли считала, что наблюдение за избранной человеком средой обитания – прекрасный способ составить себе представление о личности этого человека, о его внутренней культуре. Она подумала, что Джейк, вероятно, с ней согласится.

Остановив машину позади спортивного автомобиля последней модели, Колли попыталась вспомнить, во что была одета Сюзанна, когда пришла к ней в мотель. Выбор гардероба, украшений, стиля – вот еще один из признаков, характеризующих личность.

Но детали того визита не запечатлелись в ее памяти.

Гроза миновала, но дождь продолжал лить. Колли успела вымокнуть, пока добиралась от машины до входных дверей.

Дверь распахнулась тотчас же.

На Сюзанне были узкие черные брючки и сшитая на заказ аквамариновая блузка. Макияж был безупречным, она явно сделала укладку. Ноги были босы. А рядом с ней, весело отбивая ритм хвостом по стене, стоял большой черный Лабрадор.

– Прошу… входи, не стой под дождем. Сэди не кусается, но я могу ее запереть, если хочешь.

– Зачем же запирать такую красавицу? – Колли протянула руку тыльной стороной ладони и дала собаке себя обнюхать. Сэди лизнула руку, Колли почесала ей голову между ушами. – Хорошая собачка.

– Ей три года, и она немного назойлива, но отлично умеет составить компанию. Мне нравится жить здесь, я чувствую себя спокойнее, когда она в доме или где-то рядом. Правда, Сэди так дружелюбна, что скорее залижет до смерти любого грабителя, если… Прошу прощения, я заболталась.

– Ничего страшного. – Колли было неловко. Она продолжала поглаживать голову собаки, пока Сюзанна жадно вглядывалась в ее лицо. – Нам нужно поговорить.

– Да-да, конечно. Я сварю кофе. – Сюзанна сделала приглашающий жест в сторону гостиной. – Я так рада, что ты позвонила. Сама я не представляла, что делать дальше. – Она остановилась возле дивана и обернулась. – Я и теперь не знаю.

– Мои родители…

Прежде всего Колли необходимо было выговорить эти слова. Дать ясно понять, на чьей она стороне и что так будет всегда. И все равно она чувствовала себя неблагодарной предательницей, усаживаясь на диван в уютной, со вкусом обставленной гостиной Сюзанны. А у ее ног, не сводя с нее обожающего преданного взгляда, растянулась большая черная собака.

– Ты с ними поговорила.

– Да, поговорила. Я была удочерена в декабре 1974 года. Это было частное удочерение. Мои родители – порядочные, законопослушные, любящие люди. Миссис Каллен…

– Прошу тебя… – Нет, она не позволит рукам трястись. Сюзанна решительно подняла кофейник, разлила кофе по чашкам, не пролив ни капли. – Не называй меня так. Разве ты не можешь называть меня хотя бы Сюзанной?

«На первое время, – сказала она себе. – Только на первое время».

– Это было частное удочерение, – продолжала Колли. – Они наняли адвоката по совету гинеколога моей матери. Он буквально через несколько дней передал им младенца женского пола, причем за очень большие деньги. Кроме того, он снабдил их кое-какими сведениями о биологической матери.

– Ты меня уверяла, что не была удочерена, – перебила ее Сюзанна. – Ты этого не знала?

– Они мне не рассказывали. На то были свои причины, никого не касающиеся, кроме них самих. В какой бы ситуации мы ни оказались, вы должны с самого начала понять: они не сделали ничего плохого.

И все-таки руки у Сюзанны затряслись, когда она заметила:

– Ты их очень любишь.

– Да. Это вам тоже следует знать. Если я и есть тот ребенок, которого у вас украли…

– Ты же знаешь, что это так.

«Джессика. Моя Джесси!..» – кричало все у нее внутри.

– Я могу лишь предполагать. Точно я не знаю. Мы можем сдать анализы для установления биологического родства.

Сюзанна тяжело вздохнула.

– Ты готова их сдать?

– Нам обеим нужно знать. Я сделаю все, что смогу, чтобы получить ответы на вопросы. Не уверена, что смогу дать вам нечто большее. Мне очень жаль. – При виде слез, выступивших на глазах Сюзанны, у Колли болезненно сжалось сердце. – Но даже если я и была тем ребенком, этого не вернуть. Я давно уже не ребенок.

– Я сделаю анализы. – Теперь слезы слышались и в голосе Сюзанны. – И Джей, твой… мой бывший муж. Я с ним свяжусь. Он тоже сдаст анализы. Когда мы сможем узнать наверняка?

– Мой отец врач. Он может ускорить обработку данных.

– Откуда мне знать, что он не исказит результаты?

Вспышка досады промелькнула на лице Колли.

– Я уже сказала: он порядочный человек. Вам придется мне доверять, иначе нет смысла продолжать. Я записала для вас все нужные данные. – Она положила листок бумаги на столик рядом с кофейным подносом. – Здесь сказано, какой анализ нужно сдать, куда посылать пробы крови. Если у вас есть вопросы по процедуре, ваш собственный врач сможет на них ответить.

– Я ничего не соображаю, просто не могу думать. – Сюзанна боролась со слезами, застилавшими глаза. Перед ней была ее девочка, ее дочка. Ей необходимо было видеть свою дочку. – Моя жизнь рухнула в ту минуту, когда я отвернулась от тебя, пока ты спала в коляске. На одну минуту. – Она изо всех сил старалась сохранить самообладание. – Может быть, две минуты, но не больше. И эти две минуты изменили всю мою жизнь. И твою тоже. Дай мне шанс вернуть назад хоть что-нибудь, узнать, кто ты, какая ты, разделить с тобой хоть часть этих потерянных лет.

– Все, что я могу дать вам прямо сейчас, – это ответы на вопросы. Как, почему, возможно, кто. Все эти ответы никак не смогут восполнить то, что вы потеряли. Они не повернут время вспять, не сделают меня вашей дочерью.

«Этого не может быть, это неправильно», – в смятении подумала Сюзанна. Ее охватили отчаяние и горечь. Она нашла свою девочку, и вот теперь ее девочка говорит с ней бесстрастным голосом. Ее дочь изучает ее со стороны, как постороннюю.

– Если ты так чувствуешь, зачем ты приехала? Ты могла бы просто отмахнуться от меня или сказать, что не было никакого удочерения.

– Меня не так воспитывали. Я не привыкла лгать, не могу отмахнуться от чужой боли. В том, что произошло, вашей вины нет. Здесь нет и моей вины или моих родителей. Но это не значит, что в случившемся вообще нет виноватых. Кто-то вмешался и изменил нашу жизнь. И сделал это не без корысти. Мне тоже нужны ответы.

– Ты резка и честна. Я часто пыталась вообразить, каково это будет – встретить тебя снова, поговорить с тобой. Но ничего подобного я вообразить не могла.

– Вы ищете семейного воссоединения, которого я не могу вам дать. Я не чувствую родственной связи.

Все заживающие шрамы в сердце Сюзанны открылись и начали кровоточить.

– А что ты чувствуешь?

– Простите, миссис Каллен… Сюзанна, – поправила себя Колли. Ей хотелось протянуть руку. Преодолеть свои внутренние барьеры и дотянуться до Сюзанны. – Мне вас очень жаль… вас и вашу семью. И свою семью тоже. Вся эта история потрясла меня. Честно говоря, мне жаль, что вы видели меня по телевизору. В ту самую минуту, как вы меня увидели, вы изменили мою жизнь. И я теперь не знаю, как она сложится дальше.

– Ни за что на свете я не хотела бы причинить тебе боль.

– Хотела бы я сказать то же самое, но, боюсь, что бы я ни сделала, любой мой шаг причинит вам боль.

– Может, расскажешь мне о себе? О том, что ты сделала или хотела сделать. Все, что угодно.

– Сегодня я нашла кости. – Увидев, что Сюзанна растерянно заморгала, Колли усмехнулась и взяла с подноса печенье. – На раскопках, – пояснила она. – Я полагаю, то, что мы нашли, является древнейшим поселением. Это неолитическая деревня на берегу ручья у подножия гор. Люди древнего племени построили там свои жилища. Они растили детей, охотились, начинали заниматься земледелием. Сегодня, как мне кажется, я нашла доказательства в подтверждение этой теории. Если поселение окажется таким крупным, как я думаю, нам придется копать здесь несколько сезонов.

– Вот как! Что ж, я думаю, Рональда Долана удар хватит.

– Возможно. Но легче ему от этого не станет. Наша работа привлечет внимание СМИ и научного сообщества. Эту стройплощадку Долану придется списать в убыток.