Коракс - Торп Гэв - Страница 10

- Сколько городов?

- Пять, включая столицу. Дельвер считает Атлас союзником. Магокритарх Вангеллин находится в Темплум Эфирика, как и архимагос. Сейчас Атлас движется по основному течению в сторону Япета.

Коракс поглощал информацию, сравнивая услышанное с тем, что знал о других сообществах Механикум. Власти в мирах-кузницах разительно отличались друг от друга, а специфичность вольных городов Констаникса усилила рост сепаратистских настроений, которыми можно было воспользоваться. Архимагос явно представлял главную власть, но лишь в согласии с когносценти, судя по всему, правившими городами-баржами. Если только под влиянием Несущих Слово структура Механикум не претерпела изменения – маловероятно, учитывая, что они пробыли здесь недолго, а техножрецы отличались консервативностью в отношении любого вмешательства извне – Коракс смог бы восстановить контроль над миром, просто устранив Дельвера и Несущих Слово.

- Вангеллин, ваш магокритарх, полагаете, его можно заставить объединиться против архимагоса? – поинтересовался Коракс.

Техножрецы сомнительно переглянулись.

- Разумно надавив… его можно обратить против Дельвера, - просипел Фиракс.

- А остальные когносценти, насколько они будут едины? – спросил примарх. – Появится ли у архимагоса естественный преемник, верный нашей цели?

- Подобные вопросы крайне сложны, - ответил Лориарк. – Это решать не плоти, а только божественной воле Машинного Бога.

«Конечно же», - подумал Коракс, заинтригованный, как могли гениальные Механикум до сих пор цепляться за примитивную технотеологию. Даже техногильдии Киавара, невзирая на все их преступления, не считали, будто служат сверхъестественной силе. То, что Императору приходилось мириться с этим суеверным культом, доказывало важность Марса для Империума; важность, с которой Кораксу приходилось сейчас считаться.

- Влияние достигается сочетанием обещаний и угроз, - громко сказал он, цитируя очередного тюремного наставника. – Что пообещал ему Дельвер?

- На этот вопрос сможет ответить только он, - ответил Канар, указав на все еще находящегося без сознания Лакриментиса.

- Сможешь разбудить его? – спросил Коракс.

- Легко, - сказал Канар. Уродливый магос пересек комнату и встал над лежавшим коллегой. Он поднес руку к капюшону человека и провел пальцами за шеей. Лакриментис тут же скорчился в судорогах, достаточно сильных, чтобы его спина выгнулась дугой. Он продолжал слабо подрагивать, пальцы и ноги пару секунд дергались. Металлический коготь заскреб по плитчатому полу, оставив три неровных следа.

- Церебральная перезагрузка, - объяснил Канар. – Я сам ее установил.

Лакриментис открыл окровавленные глаза, которые какое-то время бездумно смотрели в потолок. Наконец в него вернулась жизнь, и он сел, где-то внутри тела зажужжали приводы. Коракс занял атакующую стойку, отведя руку назад, когда взор техножреца пересекся с примархом.

- Убедитесь, чтобы он ни с кем не связался, - сказал Коракс другим, не сводя убийственный взгляд с Лакриментиса.

- Его связь с храмовым интерфейсом отключена, - сказал Лориарк. – Он не поднимет тревогу.

- Плоть не важна, - произнес Лакриментис, буря Коракса взглядом. – Угроза физических мук несущественна. Мои болевые рецепторы настроены на минимальную восприимчивость.

- Применение силы к нервному дампу ядра не требуется, - сказал Канар. – Обнажение корневых функций откроет доступ к интерфейсу хранилища памяти. Таким образом, в содействии с твоей стороны нет нужды.

- Доступ к корневой памяти повлечет кровоизлияние в жизненно важные органы, - возразил Лакриментис, стиснув металлическую руку. – Последует необратимая утрата личности. Моя верность архимагосу и магокритарху не может сделать меня объектом полного личностного уничтожения. Я действую во благо Третьего округа.

- И таким образом… действовал против… предопределенного порядка… повиновения, установленного… твоим старшим магосом, - сказал Фиракс. Он указал на Коракса. – Перспективы… дальнейшего развития и процветания… Третьего округа… изменились.

- Я также способен изменить восприятие ситуации, - заявил Лакриментис. – Похоже, храму вредно отрицать волю высшей силы, но присутствие примарха сильно меняет исходные параметры.

- К несчастью для тебя, - сказал Канар. – Если логика подскажет, что твое повышение до старшего магоса в интересах Третьего округа, ты без колебаний снова объединишься с Дельвером. Смена верности доказывает, что в дальнейшем можно ожидать того же.

- Я бы предпочел не убивать его, если этого можно избежать, - вставил Коракс, едва понимая жалобы Лакриментиса. Если техножрец решил бросить своих товарищей и согласиться с требованиями архимагоса для того, чтобы его не заменили кем-то, готовым выполнить желания Дельвера, то в этом был смысл. Кораксу не хотелось наказывать слишком сурово за неведение.

Примарху и прежде приходилось идти на сделки с совестью. Во время ликейских восстаний он нуждался в каждом человеке, способном держать оружие, но не все заключенные на луне сидели по политическим статьям. Некоторые были справедливо осужденными убийцами, насильниками, ворами и первостатейными подонками. Свергнуть ненавистный режим означало пожертвовать наказанием – и справедливостью во имя жертв – но такова была необходимость. В свою очередь после поражения технокультов выжившие уголовники за свои действия во время войны получили прощение, которое вынужден был пообещать Коракс.

Что касается агентов Механикум, борьба между войсками Гора и Императора могла стать морально двойственной проблемой. Прежде чем раскрылось предательство, Гор неплохо постарался, переманив на свою сторону генерала-фабрикатора Марса, и теперь невозможно было сказать, какой из миров-кузниц мог стать потенциальным союзником или врагом для Гвардии Ворона.

- Благодаря полной ассимиляции личности с храмом намеренное запутывание и обман будут исключены, - заявил Лориарк. Он махнул Канару и Бассили поднять Лакриментиса. – Мы получим все требуемые данные.

Скрытые под тяжелыми одеждами плечи Лакриментиса поникли, видимо, он смирился с уготованной ему судьбой.

- Его инфоядро раскроет все секреты в течение пары часов, примарх, - сказал Канар. – Если мы поторопим процесс, это может привести к повреждению данных.

- Ты сомневаешься в нашей приверженности альянсу, но откуда нам знать, что вы хотите потом сделать с нашим миром? – сказал Лориарк, вернув внимание обратно Кораксу. – Прежде чем мы пожертвуем одним из своих, пообещаете ли вы, что нас не постигнет та же участь, что и Киавар?

Переговоры зашли в тупик, обе стороны сошлись вместе ради общей цели, но оказались не в силах подтвердить обязательства, необходимые для превращения планов в жизнь. Коракс не любил пользоваться дарованными Императором способностями, чтобы подчинять других своей воле – подобное воздействие никогда не длилось долго – но сейчас он выпрямился во весь рост так, что его голова едва не коснулась потолка, и позволил проявиться всей сущности величия примарха. Бледная плоть засияла сквозь темную камуфляжную красу, явив призрачно-белое лицо, глаза Коракса стали кромешно черными. Он вытянул когти, и по ментальной команде по ним затрещали белые энергетические дуги.

- Стоило мне захотеть, я мог бы убить вас всех и уйти. Я мог причинить немалый урон врагам, затем вернуться с легионом, опустошить планету и искоренить всякую угрозу. Ни один мир не вправе выйти из-под юрисдикции Императора и его представителей. Семь легионов были отправлены на Исстван, чтобы убить меня, но я выжил. Даже не думайте, что этот мир способен меня уничтожить. Любой такой помысел против Девятнадцатого, и, так же истинно, как железо ржавеет, а плоть гниет, клянусь, что убью здесь всех. Я необходим вам сильнее, чем вы мне – не упустите свой шанс.

Эффект сказался на техножрецах незамедлительно. Ошеломленные великолепием и неистовством существа перед ними, они попятились, склоняя головы.

Аура Коракса угасла, скрыв величественность его природы за стенами дисциплины и сдержанности. Фасад, возводимый им все те годы, пока он прятался среди заключенных Ликея, казался ему обыденностью, а не узилищем для могущества. Примарх предпочитал вдохновлять последователей деяниями и словами, а не силой, которая вызывала покорность через принуждение. Его глаза потускнели, когда он посмотрел на склонившихся магов.