Венера из меди - Дэвис Линдсей - Страница 54

– Залезай, – сказал он.

Это напоминало встречу лицом к лицу с другой крысой: у него были те же зубы и пронзительный взгляд. Я сел, хотя предпочел бы пинаться коленями со своим сокамерником в Латомийской тюрьме.

Никто не может обвинить Присцилла в излишней роскоши. У него было тощая фигура человека, слишком занятого, чтоб наслаждаться едой. Он носил невзрачную старую тунику. Нельзя сказать, что она была плоха, но она была настолько нагоняющая тоску, что даже я выбросил бы ее бродягам (хотя большинство бродяг, которых я знавал, придерживались более изысканной моды). Явно было видно, что брадобрей недавно несколько раз провел бритвой по его узкому подбородку, но это случилось, вероятно, только потому, что деловые люди полагают, что кресло цирюльника – это место, где можно получить всякие новости. (Я не знаю почему, но все чем я там обзаводился – была сыпь). Забота о приведении Присцилла в приличный вид не дошла даже до дорогих безделушек. Его тонкие волосы были слишком длинные, его ногти нуждались в чистке и подрезке. И я не могу представить, чтоб его брадобрей когда либо предлагал ему небольшие флакончики со смолой кедра в противозачаточных целях…

Присцилл не был женат. И теперь я знал почему. И не потому, что женщина была бы слишком разборчива, чтоб жить с ним (большинство из них стерпит грязные ногти в обмен на туго набитые сундуки), но этот скупердяй-карлик, который и себя то держал в черном теле, пожадничает оплачивать стол и проживание столь несущественной вещи, как жена.

Даже с двумя пассажирами носильщики шли бодрым шагом.

– Куда мы направляемся? – спросил я несколько встревоженный, прежде чем представился.

– Дела на Марсовом поле134.

Ну, я и так догадался бы, что дела: он вряд ли бы стал тратить время на посещение храма или занятия гимнастикой.

– Итак, ты Фалько. Что тебе от меня надо?

Его голос хрипел, как будто он старался так же цепко удержать свое дыхание, как все остальное.

– Несколько ответов, будь любезен. Я занимаюсь случаем Нова…

– На кого ты работаешь?

– Мне платит Северина Зотика, – ответил я педантично.

– Ты одурачил сам себя! Повнимательнее посмотри на своего собственного клиента, Фалько!

– О, я с ней очень осторожен, но в первую очередь я смотрю на тебя!..

Трудно было сосредоточиться, потому как носильщики продолжали бежать, и сиденья подбрасывало на каждом слоге, пока мы пытались говорить.

– …Северина это профессиональная невеста. У нее не было мотива убивать Нова, прежде чем она не появится в ряду официальных наследников его состояния. Ты и Гортензии более логичные подозреваемые…

В крысиных глазках сверкнула угроза, которая заставила меня вздрогнуть.

– Прошу прощения, но я сужу по фактам: это выглядит мрачным для тебя, если ты намерен объединить дела с Феликсом и Крепито в то время, когда все в Риме знают, что их умерший партнер был так сильно настроен против этого. Между прочим, почему?

Присцилл только впился в меня взглядом. Я ответил сам:

– Он видел это не как объединение, а как поглощение тобой их бизнеса. Нов привык сам быть главным петухом на своей собственной навозной куче. Он отказался довольствоваться вторым местом, в отличии от двух других, так как те всегда были так или иначе зависимы от Нова…

Портшез остановился.

– Ты меня раздражаешь, Фалько, – Присцилл говорил с той усталой небрежностью, которую головорезы всегда используют когда угрожают. Он вел себя как какой-нибудь разжиревший гвардеец в отставке, который перешел улицу, только чтоб получить удовольствие, спихнув меня в сторону.

– Тогда помоги мне.

– Помогай себе сам! – прорычал он оскорбительным тоном. – Мы приехали, выходим.

Я почувствовал, что мы прибыли на Марсово поле с его открытым простором. Я испытал внезапную тоску и желание остаться в безопасности внутри этого портшеза, и далее переносить тряску, пытаясь удержаться от того, чтоб получить синяки от костлявых коленей Присцилла. Он отдернул занавеску и вылез первым. Ему почти удалось одурачить меня, внушив ложное чувство безопасности.

Я вышел наружу. Мои предчувствия меня не обманули. Если бы я стал цепляться и остался внутри, поджидавшие нас фригийцы просто оттащили бы портшез в сторону и занялись бы проблемой, как прикончить моллюска внутри его раковины. Хотя и оказаться снаружи было не лучшим вариантом. Мы остановились посреди площадки для тренировок, и все они держали в руках легкие копья. Наконечники копий не были закрыты тренировочными набалдашниками, их острая норикская сталь была реально острой. Когда я выкарабкался наружу и выпрямился, я оказался зажат между ними так, что при попытке дернуться в любую сторону получил бы порез на своей шкуре.

Я молчал. Один из наконечников упирался мне в трахею, так что при попытке говорить, я бы проткнул себе горло.

В настоящее время равнина Марса довольно плотно застроена всякими монументами, но некоторые ее части все еще пустынны. Мы были в одном из таких мест. Сухой ветер со стороны реки теребил мои локоны, но едва касался моих вспотевших ладоней. Несколько неспешно гарцующих на конях всадников виднелось вдалеке, но они были слишком далеко, чтоб что-то заметить, даже если бы и были готовы вмешаться.

Ни один из фригийцев ни сказал мне ни слова. Их было восемь, никаких шансов. Они были не крупные, но все жилистые. Все остроскулые, и отличались один от другого только отметинами шрамов. Иноземцы, из горных районов Азии, вероятно прямые потомки хеттов135, которые славились своей жестокостью.

Сначала они вымотали меня. Забавляясь, они пихали меня локтями то так, то этак. Некоторые поднимали свои копья, а другие в это время толкали меня на них. Я балансировал на пальцах ног, едва я налетал на подставленные копья, как меня тут же отбрасывали назад. Если я не проявлял интереса к этой игре, меня побуждали легким порезом. Если бы слишком резко дернулся – насадил бы сам себя на острие. Все знали, что я все время буду искать шанс вырваться и убежать – но вряд ли бы это был долгий забег. Даже если бы мне удалось от них оторваться, в меня полетели бы их копья…

Сигнал перейти к более решительным действиям, по видимому, пришел от человека за моей спиной. Он схватил меня. Фригийцы бросили свое оружие. Затем они начали новую игру – стали перебрасывать меня от одного к другому, одновременно нанося удары по тем моим частям, куда им удавалось дотянуться. Не слишком жестко – они хотели продлить забаву подольше.

Мне удалось добраться до своего ножа и нанести в отместку несколько ударов, но это только заставило их громче насмехаться надо мной, а их удары стали тяжелее, в то время как я только сильнее чувствовал жгучую горечь злости во рту.

К этому времени я уже понял, что Присцилл не собирается меня убивать. Иначе он заставил бы их сразу перерезать мне горло и оставить мой труп, чтоб на него, мокрый и закоченевший в тумане с реки, наткнулись бы на следующий день любители ранних утренних прогулок верхом. Он хотел, чтоб я послужил предупреждением всем, кто слишком пристально интересуется делами могущественного Аппия Присцилла и мешает ему.

В конце всего этого я все еще был жив.

Фригийцы знали, как выполнять приказы, и были достаточно хорошо тренированы. С другой стороны, казалось, что при удачном стечении обстоятельств они могут и прикончить меня, как бы случайно.

Для убийц они были аккуратны. Они вернули меня туда, где меня подобрали – на Форум Юлия. Когда чувства вернулись ко мне, я узнал конную статую диктатора, где его честь надменно смотрела на завоеванный им мир (хотя он не снизошел заметить меня).

Я пополз. Я понятия не имел, куда я направляюсь, так как мои глаза затуманились. Когда наткнулся на ступени, я сказал себе, что это должен быть храм Венеры-Прародительницы136.