Пока дремлют аспиды (СИ) - Петрук Вера - Страница 37

Вор кричал недолго. Крик вскоре заглох, и девушка, опустившись на колени, сунула в дыру факел, чтобы убедиться в том, что дело сделано, и ловкий Безликий не висит где-нибудь на стене. Запоздало она вспомнила о волшебном арбалете, который остался у вора, и, опасаясь получить болт в спину, принялась поспешно обсыпать края провала. Засыпать его весь не удалось. Услышал тяжелые вздохи и писки со стороны склепа, Ламия бросилась наутек, забыв про боль в спине и стоптанных пятках.

А вот Безликого она вряд ли когда-либо забудет.

Мысли Крона въелись в ее голову не только со схемой замка. Вор был препятствием, и его нужно было уничтожить. Провал под ногами, о котором она вспомнила уже внутри лаза, был следом от питомца старого Каэла – гигантского змея, который выползал через ту нору и сопровождал старика во время черных ритуалов. Крон считал, что змей давно мертв, но никто никогда не проверял, что стало со змеиным гнездом, откуда выползала тварь. Вероятно, эта честь теперь принадлежала Безликому при условии, что падение было мягким, и он выжил.

Когда Ламия выбралась к земляному валу, рядом с котором находились алхимические склады, по ее лицу текли слезы. Какое-то время она сидела в зарослях жасмина, мечтая отрастить глаза еще и на затылке, но снаружи замок выглядел таким же тихим и спокойным, как и до ее вторжения. Охрана – трое человек в черных сюртуках с арбалетами – прошла всего раз и вела себя так, словно это дежурный обход владений, а не поиск беглых преступников.

А еще из кустов отлично просматривалось единственное окно третьего алхимического склада. Ламия могла сколько угодно пялиться на него, но факт был в том, что рядом с ним никого не было. Ни Анонги, ни Крона. Она была одна в этом замке, зависшем над городом, и только что уничтожила единственного человека, который мог бы ей помочь. Наверное, так выглядела божья кара за грехи и преступления.

Просидев в кустах еще полчаса и не придумав ничего лучшего, Ламия медленно поползла к заветному окну, двигаясь по клумбам с пышно цветущими георгинами. Каэл Великолепный оказался любителем не только диковинных тварей, но и красивой природы, так как повсюду благоухали цветы и кустарники, составляя резкий контраст с тем, что хранили в себе стены замка. Только сейчас она взглянула на небо. Оно было голубым, правильным, а тяжелые клубы черного городского дыма стелились на уровне крепостных стен, смешиваясь с туманом и не в силах подняться выше.

До окна Ламия не добралась. В паре метров от башни земля под ее руками и коленями вдруг провалилась, и она смогла на себе испытать то, что почувствовал Безликий, падая в змеиную нору. Впрочем, Ламия летела недолго. Закрыв глаза от земляного крошева, она открыла их уже в кромешной тьме. Воздух резко стал сырым и вонючим, а падение закончилось на чем-то большом и мягком. Сообразив, что она приземлилась на человеческое тело, Ламия откатилась в сторону, заметив над головой светящиеся круги, похожие на те, что оставлял в лаборатории портал Каэла. Только она была не в лаборатории, а узкие замшелые стены, возвышающиеся по сторонам, принадлежали не замковым башням. Знакомое зловоние подсказало, что ее чудесным образом переместило в Тыквенный переулок.

Над городом висела тяжелая, безлунная ночь, но скудного отсвета из окон на верхних этажах хватило, чтобы Ламия увидела, на кого приземлилась. Посреди улицы, рядом со своим домом, лежал старый Анонга. Головы у него не было, а из груди торчали вывороченные ребра. Наверху распахнулось окно, и мимо пролетело содержимое ночного горшка. Света из распахнутых створок хватило, чтобы разглядеть труп угеритского колдуна в подробностях. Огромный живот Анонги придавил к вонючей мостовой того самого парня, который хотел попасть к ним на рыболовецкую баржу. Из глаза демона торчала какая-то палка. Еще несколько черных, покрытых копотью тел скрючились неподалеку. От них до сих пор несло гарью. Анонга продал свою старую жизнь отнюдь недешево.

– Паршивцы достали нас, – прохрипел Крон, выбираясь из мусорного ящика. – Напали, когда мы собирались перемещаться к замку. Анонга едва успел закинуть туда портал. Жаль, что ты использовала его, второй раз он уже не сработает. Видишь, и мои планы, бывают, срываются.

Ламия набрала в грудь воздуха, чтобы сказать Крону все, что думала и о его планах, и о нем самом, но лишь шумно выдохнула. Маг был жив. Наверное, сейчас это было главное. Наверное, понимал это и Анонга, защищая его ценой собственной жизни.

– Вы всех убили или кто-то ушел?

Вопрос был не праздный, так как Ламия понятия не имела, как станет защищать дряхлого Крона. Она сама была готова лечь рядом с Анонгой и приготовиться к смерти. Силы, которые подарил ей сладкий напиток Золтана, были на исходе.

– Никто не скрылся, – выдавил Крон, подползая к трупу старика. – Но это лишь вопрос времени. Придется искать нового колдуна, чтобы снова проникнуть к Каэлу. Или оставить его и поискать кости в другом месте? Что думаешь, Мия?

Крон впервые поинтересовался ее мнением, и Ламия не сразу нашлась с ответом. К тому же, ее мысли больше занимало то, что они будут делать в ближайшие минуты.

– Хорошо, что тебе удалось сбежать от Каэла, – прохрипел маг. – Пусть ты и испортила портал. Еще не все потеряно, раз у меня остался крылатый помощник.

Его пальцы нашли ее руку и слабо обхватили запястье. Наверное, это было выражением признательности по-кроновски. Сначала Ламия подумала, что он издевался, когда вспомнил о крыльях, но потом догадалась, что Крон не видел ее, ведь она сидела в темноте.

Ламия осторожно высвободила руку и вложила ему в пальцы ребро из гробницы Каэла.

– Не знаю, как ты будешь есть это, но второй раз в замок я не пойду, – сказала она. – Мне там не понравилось.

Девушка ожидала, что маг не поверит ей, и задумалась было над тем, как доказать, что кость взята из колдовского склепа, но едва пальцы Крона сжались вокруг ребра, как из его горла вырвался вздох облегчения.

– Первый шаг! – прохрипел он, а в следующую секунду Ламия едва успела отвернуться, потому что ее рассудок точно не выдержал бы такого зрелища. Крон широко открыл рот и принялся заглатывать ребро, даже не пытаясь его жевать. Он целиком проталкивал кость в горло, словно тот циркач, что глотает шпаги – однажды в детстве Ламия видела такого.

Мысль о том, что маг сошел с ума и сейчас медленно убивает себя, зародилась, но окрепнуть не успела. Потому что с Кроном определенно творились чудеса. Едва он закрыл рот, затолкав в себя конец кости, как его тело взлетело в воздух и принялось пропадать и исчезать, как будто бы Ламия смотрела на него, часто моргая. Воздух трещал и пах, словно перед грозой. А может, так оно и было, и над Хартумом, действительно, разыгралась гроза. Понять, что происходило там, над черным туманом, было сложно. Вот, в небе снова громыхнуло, и Крон «мигать» перестал.

Отняв пальцы от глаз, Ламия поняла, что по-настоящему поверила в заклинание мага только сейчас. Потому что перед ней лежал совсем другой Крон. Не тот властный черноглазый человек, которого она встретила в замке, но уже и не дряхлый старик, от одного вида которого веяло смертью и тленом. У мага отросли волосы, покрыв его голову черным ворохом с седыми прядями, подтянулась кожа на теле, появились зубы, исчез отвратительный запах. С земли на нее смотрел зрелый человек лет пятидесяти, который еще только приближался к порогу старости, но сохранял в себе достаточно сил и здоровья, чтобы считаться привлекательным.