Философия. Книга первая. Философское ориентирование в мире - Ясперс Карл Теодор - Страница 58

Почти все частные науки некогда считали себя универсальными науками. Юриспруденцию называли наукой обо всех вещах, божественных и человеческих³². Математика хотела стать mathesis universalis³³. Естествознание считало себя единственным действительным познанием, которому делается доступным всякое бытие. Филология, как понимание понятого, захотела овладеть всем миром, когда ослабело изначальное понимание и творчество.

В этой форме частные науки абсолютизируют сами себя под действием философского побуждения. С самого же начала, прежде чем скромно удовольствоваться значением истинной научности, считали возможным знание о целом и пытались осуществить это знание в форме известной науки. Это исходное побуждение не желает возделывать партикулярные области знания, но хочет в качестве конкретной философии стать универсальной наукой о тотальности бытия.

Это, однако, невозможно. Методы, взаимно просветляющие друг друга, остаются все же раздельны друг от друга. Там, где их испробуют ясно и без результата, там они специфичны и соответствуют каждый своему предмету, но при переносе на другие предметы всегда оказываются игривыми и фальшивыми. Универсального метода содержательного познания не существует. Скорее, ошибочность этой абсолютизации признается там, где различные методы встречаются друг с другом и отличают себя друг от друга. - Кроме того, каждая наука, желавшая постигнуть целое, если не была абсолютно ничтожной, оставалась только неким особенным познанием в мире. - И наконец, границы ориентирования в мире являются негативным указанием на невозможность универсальной науки, тогда как просветление экзистенции и метафизическое трансцендирование становятся положительным подтверждением этой невозможности. Благодаря убедительному мышлению эта невозможность становится, правда, объективно вероятной, благодаря призыву к экзистенции она становится достоверностью свободы. - Ясное научное мышление устраняет универсальную науку, чтобы всегда осуществляться в качестве науки только в особенном. Есть только частные науки.

Несмотря на это проблема универсальной науки снова и снова напрашивается философскому мышлению. Если не существует универсальной науки, то ведь в могущественных мотивах, ведущих мысль к блужданиям в поисках такой науки, может быть нечто истинное, что следует сохранить, даже если не впадать в уклонение к универсальной науке:

Это, прежде всего, то, что не позволяет частным наукам превращаться в произвольный агрегат, части которого не имеют между собою ничего общего, но побуждает ставить их в некоторое отношение друг к другу. Если единство знания может существенным образом заключаться для нас лишь в трансценденции, а в ориентировании в мире действительно лишь как незнание, то ведь это единство все-таки проявляется в универсальной взаимной соотносимости знаемого (universale Beziebarkeit des Wißbaren aufeinander). Однако желание сделать эту соотносимость в свою очередь предметом некоторой универсальной науки осталось бы только пустой попыткой, в которой утратилась бы как субстанция соотнесенного, так и то в науках, что обладает содержанием лишь как беспокойство в направлении к единству всего знаемого. Целым невозможно овладеть в конце частных наук, в виде некоторой новой науки. Оно есть в частных науках, которые смотрят друг на друга, возбуждают движение друг друга и во взаимном обмене изменяют свой собственный фундамент.

Кроме того, в самом деле есть такие среды существования (Daseinsmedien), в которых возможна универсальная соотнесенность (universale Bezogenheit). Науки, овладевающие существованием как находящимся в этих средах, конституируются как универсальные в некотором ином смысле, не в смысле универсальной науки, но как множество универсальных наук. Среды, как таковые -это: Формы мыслимости вообще, как условия всякой предметности для нашего сознания: в этих формах желает удостовериться логика. - Во внешнем существовании это - пространственность, конституирующая для нас единый мир, в котором непрерывно возможен переход со всякого места на всякое другое место, всякое место есть лишь одно, и способ явления всякого существования определен пространственной ситуацией и пространственной формой. Этой пространственностью науки овладевают как действительностью всего - от астрономического мироздания до географии человеческого существования. - Наконец, человеческое существование есть такое явление, в котором единственно есть для нас все, что есть. То, что мы познаем о природе, есть предмет знания, которое, как знание, должно быть психической действительностью, а эта последняя, в свою очередь, определена социологически-историческими условиями. Душа человека есть словно бы всё: психология и социология хотели бы овладеть ею на пути знания.

Науки, производящие себя от действительности этих сред универсальной соотносимости и обращающиеся на них, как на свои предметы, оказываются в совершенно необычной степени сомнительными науками. В то время как математика, физика, биология представляют собою решительно развивающиеся, методически преуспевающие в ясном сотрудничестве между собою, подлинные науки, логика, география, психология и социология имеют между собою нечто общее, отделяющее их от других наук. Методическое развитие из поколения в поколение может быть сконструировано в них лишь искусственно. В каждом индивидуальном научном достижении эти науки являются на свет как нечто уже готовое. В них не осуществляется методически, при взаимном понимании и общем сотрудничестве всех служащих этой науке, и с неким передаваемым в наследство содержанием, подлинное влечение к научному исследованию, но проявляется только то тут, то там деловитое усердие, собирание материала, или все кончается разговорами (Auflösung in Gerede). Эти науки захватывают нас величием своих отдельных достижений, и они же разочаровывают нескончаемой чередой ничтожных мелочей. Они привлекают своим универсальным характером: мы думаем, что получим в них окончательное познание того, от чего поистине зависит все, - и они же разочаровывают своими банальностями. Кажется, будто они черпают свой материал из всех других наук; но то, что фактически изучают под именем этих наук, всякий раз есть нечто партикулярное и бессвязное, а не основание единства данной науки. Там, где они не становятся философией, они остаются агрегатами. Им не хватает действительно конституирующей систематики. Учебники этих наук неспособны представить свод области их работы, чтобы адекватно передать их результаты, так, как это умеют делать учебники особенных наук. Поскольку среда, в которой они видят все, универсальна, они превращают все в предмет своих собственных занятий. Хотя и не существует универсального предмета, но все-таки возможно вовлечь все каким-нибудь способом в границы областей этих наук.

4. Науки о действительности и конструирующие науки.

Наука имеет дело с действительностью. Однако условием познавания действительности является знание о недействительном. Доступное пониманию действительное - дух - мы понимаем в каждом случае при помощи очевидной конструкции смысла, который сам по себе еще не действителен; недоступное пониманию действительное - природу - мы объясняем при помощи математических конструкций, которые, как таковые, относятся к еще не действительным предметам. Хотя в сравнении с действительным недействительный смысл и математический предмет суть только возможности, ясное представление (Gegenwart) которых составляет предпосылку подлинного познания действительности. Эти недействительные предметы не являются произвольными, хотя и существуют в нескончаемой необозримости. Они представляют собою конструктивные образования не как некие произвольные фантазии, но при некоторых, всякий раз обязательных к принятию, предпосылках в них обнаруживается необходимая структура. Они могут быть открыты в своей специфической очевидности, и, поскольку их открывают, выясняется, что они отнюдь не самоочевидны; они абсолютно достоверны, правда, не в силу какого-либо частного опыта о действительном, но в осуществлении конструкции опыта. Однако ни понимающая психология, ни конструкции смысла, ни типологии не получили значения обоснованных в себе наук. Они остаются частными набросками в отношении к предполагаемому нами познанию действительности. Мерилом их ценности служит плодотворность в применении.