Философия. Книга первая. Философское ориентирование в мире - Ясперс Карл Теодор - Страница 23

Таким образом, в этом изначальном трансцендировании ко мне я не знаю, что я есмь, но вступаю в некоторое осознавание этого «я есмь» (trete ein in ein Innewerden jenes „ich bin“). Мышление в рефлектирующем философском просветлении экзистенции в отношении к подобному трансцендированию не дает мне, правда, никакой объективной опоры, но делает возможным достижение большей светлости фактического трансцендирования. Экзистенциальная действительность и совершение мыслей, совпадающие в философском ориентировании в мире, поскольку здесь сама мысль есть в то же время изначальное трансцендирование, в просветлении экзистенции остаются разделенными, даже если они и весьма близко подходят здесь друг к другу.

Если в просветлении экзистенции ведут речь логически, то здесь меняется на противоположное (kehrt sich um) то, что в ориентировании в мире кажется самоочевидно значимым. Смысл категорий смещается. Особенное становится больше всеобщего; относительное для исторического знания становится формой абсолютного; глубочайшая укорененность в историчной ситуации есть подлинное становление собой (die innigste Verwurzelung in geschichtlicher Situation ist eigentliches Selbstwerden), тогда как простое возвышение во всеобщее означает изничтожение (Vernichtigung); я сам стою выше идеи, которой, правда, я, экзистируя, подчиняю себя как эмпирический индивидуум, служа ей в существовании, но которую я прорываю как экзистенция (ich selbst stehe über der Idee, der ich doch existierend mich als empirisches Individuum im Dasein dienend unterwerfe, die ich aber als Existenz durchbreche). Смысл истины становится другим; в просветлении экзистенции не имеет силы ни положение «существует одна истина для всех», ни положение «существует несколько истин». Но в становлении собою я в коммуникации с другой самостью осознаю истину, которая не всеобщезначима, и однако же больше, чем просто вода правильного, - а именно, ту единственную истину, которая есть истина для меня, потому что я безусловно следую ей.

Поскольку я трансцендирую к себе как подлинной самости, я есмь как экзистенция с экзистенциями, но я не могу (как соблазняет думать подобное утверждение) наблюдать за экзистенциями, как стоящее вне их сознание вообще. Сознание вообще в своем объективном рассмотрении вовсе не видит экзистенции. Она действительна только для экзистенции в коммуникации. Философствование в просветлении экзистенции означает не приобретение знания о другом, но путь откровения существенного бытия в возвращении к себе самому (Philosophieren in der Existenzerhellung bedeutet nicht den Erwerb des Wissens von einem Anderen, sondern den Weg der Offenbarung wesentlichen Seins im Zusichselbstkommen). Это именно бытие есть здесь само и не может еще раз повстречать себя самое. Кажимость экзистенциально-философского знания обо мне соблазнила бы меня к тому, чтобы устраниться от действительности; вместо того, чтобы действительно быть самим собою, я только утверждал бы о себе, что я есмь некоторое самобытие (statt wirklich ich selbst zu sein, würde ich nur ein Selbstsein von mir behaupten).

3. Трансцендирование в метафизике.

- Если я задавал вопрос о бытии, то не удавалось объективно познать бытие как единое, выдвинуть такое понятие-бытия, которое бы было настолько всеобъемлющим, чтобы охватить в себе все бытие, как его отдельные виды, или заключало бы эти виды в своей целости (Ganzheit), как моменты.

В науках мы обращаемся к бытию, как к существованию в его множественности. Науки тем решительнее овладевают своей истиной в ясности постижимого (Faßliche), чем решительнее в то же время они замечают свои границы и приготовляются к просветлению непостижимого (Unfaßliche).

Перед лицом этих границ экзистенция прорывает имманентность сознания. В коммуникации я удостоверяюсь в экзистенциальном бытии (existentielles Sein), но как раз в ней я не достигаю бытия, как единого. Ибо мы есмы из истока с другим истоком (wir sind aus einem Ursprung mit anderem Ursprung). Покой единого бытия открывается - если вообще открывается - только как трансценденция.

К ней и направляется последнее трансцендирование. Это трансцендирование возможно только для экзистенции, приходящей к себе из существования. Предметность, в которой является трансценденция, прозрачна только для экзистенции, и в то же время она исчезает (ist verschwindend) как предметность; ее нет для теоретического сознания вообще, для которого эти предметы даны нечетко (opak) и суть не более, чем только предметы. Это означает: откровение (Offenbarwerden) трансценденции привязано к ее явлению в существовании, в котором бытие остается разорванным и в котором его можно искать и охватить его как единое только на почве историчности экзистенции, встречающей себя здесь как множество (das Offenbarwerden der Transzendenz ist gebunden an ihre Erscheinung im Dasein, in der das Sein zerrissen bleibt und nur auf dem Boden der Geschichtlichkeit der als vielfache sich begegnenden Existenz als das Eine gesucht und ergriffen werden kann).

Возможность этого трансцендирования отрицает закон сознания: Все, что есть, поскольку оно существует для меня, должно существовать для моего сознания, которому оно становится насущно предстоящим (Alles, was ist, sofern es für mich da ist, muß für mein Bewußtsein da sein, dem es gegenwärtig wird). Правда, я, как эмпирический индивидуум в мире, должен привходить, чтобы участвовать в этом мире. Но этого участия я достигаю только, вступая во всеобщее единое «сознание вообще». Я трансцендирую по ту сторону особенных и определенных понятий о мыслимом в качестве существующего сознании к тому объемлющему сознанию (umgreifendes Bewußtsein), которое служит выражением последней границы мирового бытия вообще, и с которым не соседствует никакое другое бытие, как несознание. Мы лишь по видимости можем мыслить такое существование, которое не существует как объект для некоторого сознания. Несомненно, в мире существует бесконечно много такого, чего никто не знает и не воспринимает. Но если я мыслю его существование, то я сразу же примысливаю некоторое сознание, для которого оно было бы этим существованием. Его бытие уже есть возможность быть воспринятым и познанным как существование. Существование в себе, которое ни само себя не знает, и не известно и не может быть узнано другими, есть мысль, которую невозможно мыслить (Ein Dasein an sich, das weder sich selbst kennt noch von anderen gekannt wird oder gekannt werden kann, ist ein unvollziehbarer Gedanke). Если я мыслю некоторое бытие, то я сразу же мыслю его как возможность существования для некоторого сознания.

Таким образом выясняется закон сознания: Все, что имеет для нас характер бытия, должно быть имманентно сознанию или как предмет, или как переживание. Поскольку мы не можем вымыслить иного бытия, кроме сознания (da ein anderes Sein als Bewußtsein für uns unausdenkbar ist), и если бы оно было мыслимо, оно было бы для нас таково, как будто бы его не было, «закон сознания» высказывается также так: «все есть сознание», и его называют «законом имманентности», чтобы отклонить любую мысль о трансценденции, как противоречащую ему.

Закон сознания относится к числу тех законов философии, которые отличает аподиктическая простота. Он не только решительно очевиден; он соблазнителен также удобством употребления, которое мы можем найти для него. При помощи мнимо доказательной формальной силлогистики с его помощью можно, не прислушиваясь к сознанию возможной экзистенции, уничтожить все то, что желает вырваться за эти пределы. Он имеет огромную власть над сугубо-доказательным мышлением, он парализует крылья философствующего мышления, потому что приковывает его к области сознания как существования. Впрочем, преодолеть этот закон при помощи столь же простой мысли не удается. Категории «явления» трансценденции в сознании или «указателя», указывающего на нечто несуществующее, в самом деле не отличаются логической убедительностью. Именно здесь не находит ничего убедительного формальная мысль, но такую убедительность обретает только исполненная мысль, как выразительное средство истины, укорененной не в пустой мысли как таковой, равно как и не в чем-то зримом, но в возможности экзистенции.