Ряска Правды (СИ) - Маррн Лика - Страница 56

— Я не могу стать Хозяйкой, — пожала плечами я. — Я же человек.

— Хозяйки выбираются только из людей, — вдруг ошарашил меня Шайсэас. — Большинству из них было даровано Прикосновение Воды в раннем детстве, как и тебе. У таких девушек больше сил. Возможностей. Шире взгляды. Из тебя вы вышла прекрасная Хозяйка.

Я удивленно приоткрыла рот. Я никогда этого не знала… Наверное, от меня могли специально укрывать это…

— Вы должны были прибыть через месяц, — прохрипел Редж. — Как?!

— Нам не нужна армия, чтобы покорить вас, — презрительно заметила Румяна.

— То, что марширует сейчас по Северным землям — не более чем отвлечение для ваших глупых разведчиков, — хмыкнул Шайсэас. — Ну что, Ника? Решила?

Я обернулась на Реджинальда и наши взгляды пересеклись.

— Что будет с ним? — все ещё смотря Реджу в глаза, спросила я.

— Нам нужна кровь Аалира на алтаре Храма. Как в древние времена.

— Ты была бы лучшим вариантом, — вставила Румяна.

— Дорогая, мы это уже обсуждали, — мягко произнес Шайсэас. — Златеника одна из нас. Мы не причиним ей вред. Что ты выбираешь, Злата?

Я зажмурилась, пытаясь успокоить отчаянно бьющееся сердце. Когда я заговорила, мой голос зазвучал холодно.

— Я не хочу быть ни Хозяйкой, ни королевой. Я просто хочу путешествовать, подальше от всего этого, хочу раствориться в природе, не хочу быть привязанной к одному месту. Снимите с меня проклятье леса. Я хочу уйти.

Шайсэас одарил меня внимательным взглядом, а фон Румяны вспыхнул ярким светом радости.

— Ты уверена?

— Да, — кивнула я. — Я не хочу оставаться рядом со смертными.

— Хорошо, — наконец, вздохнул Шайсэас. — Подойди.

Я дотронулась до руки Реджа.

— Прощай, человек, — улыбнулась я.

— Ника, — прошептал Редж, хватая мою ладонь. Не знаю, понял ли он, но определенно попытался меня остановить. Безуспешно — его снова скрутила боль. Теперь, когда здесь был Шайсэас, я не могла помогать Реджу из боязни быть замеченной. Я могла лишь отвернуться и, обогнув стол, подойти к древнему магу, который тянул едва на тридцать. Ничего общего с той каменной статуей. Живой. Дышащий. Полный сил и энергии.

Я спиной ощущала взгляды, преследовавшие меня, и от этого становилось неимоверно жутко. Министры не могли двигаться — они могли лишь смотреть. Обернувшись, я увидела, что их пальцы начинают сереть. Статуи, поняла я. Это и было мастерство Шайсэаса, которое он изучил в совершенстве. Превращать живое в неживое. Отбирать силу и питаться ей.

— Посмотри на меня, — приказал Шайсэас.

Я последний раз кивнула Реджинальду и, сглотнув, обратилась к Магу. Он мягко дотронулся до моего лба, и я почувствовала, как оттуда сначала расползается холод. Сердце сжал испуг — вдруг он на деле решил обратить меня в статую, как и всех остальных? Но ощущение прошло, и в ушах послышался мягкий шелест листвы, зовущей меня под свою сень.

— Ты свободна, — кивнул Шайсэас. — Иди.

Лицо Румяны светилось торжеством. Ей не терпелось от меня избавиться… Я едва удержалась, чтобы не влепить ей пощечину.

Вместо этого я кивнула и, не оборачиваясь, быстрым шагом вышла из маленькой залы.

Первое, что меня поразило, была тишина. Гробовая тишина. Я ещё никогда на встречала такой тишины. Дверь маленького зала закрылась за мной сама по себе, и я больше не могла слышать тихого голоса Шайсэаса, который говорил что-то Румяне.

Люди застыли такими, какими их, застала сила Шайсэаса. Дамочка, которая обсуждала венки, похоже, продолжала их обсуждать в тот момент — её рука была вознесена к голове, на которую она указывала другой рукой, раскрыв рот. Кажется, она что-то говорила в этот момент другой даме, которая застыла с бокалом в руках. Они следили за мной, пока я медленно шла по мягкому ковру босыми ногами.

Лакей давал тучному мужчине, разодетому в фавна, бокал. Один придворный согнулся навечно от смеха, который скрутил его пополам. Рядом хохотала молодая красивая девушка, которая занесла свой веер, чтобы зачем-то ударить шутника. На их лицах было написано веселье. В их глазах застыл ледяной ужас.

Это напоминало сад дворца. Красивый сад, где стояло много скульптур — теперь эти скульптуры будто раскрасили, разодели и перенесли сюда для какого-то чудного представления.

Я ахнула, увидев Байтса. Тот занес одну ногу, чтобы подняться по лестнице, но так её и не опустил на ступеньку. Он был одет в длинное сплетенное из искусственных трав платье. На поясе покачивалась неизменная золотая шпага. Это выглядело нелепо, и я бы определенно рассмеялась, если бы мне не хотелось рыдать.

Я осторожно дотронулась пальцами до лица Байтса. Его глаза следили за мной с неприязнью. Кожа была холодной, но мягкой. Их можно убить, поняла я. Сейчас они беззащитны как никогда — камень не поглотил их целиком. Если взять сейчас ту же золотую шпагу, можно с легкостью порешить половину этого зала, если не большую его часть.

Я отступила на шаг, а потом помчалась вверх по лестнице. Я ненароком задела одного придворного, который, как и Байтс, неустойчиво балансировал на одной ноге — и живая статуя покачнулась. Прежде, чем я успела осознать происходящие, придворный начал падать. Он завалился на бок и покатился с лестницы как огромный кувшин, который ненароком уронил какой-то лакей. Вот только кувшины не были живыми.

Я вскрикнула и тут же зажала себе рот — таким неестественным прозвучал мой крик в этой тишине. Даже в лесу, даже в самую холодную зиму нет такой тишины. Жизнь продолжается везде — здесь она застыла.

Взгляды гнали меня, и я бежала от них наверх. Ты виновата во всем, говорили они. Ты невредима, поэтому виновна.

Я бежала от них на верхний этаж. Выбежав в коридор, я распахнула окно. Празднование шло не только во дворце. Город был освещен множеством светящихся шаров, которые витали в воздухе благодаря местным магам. Люди, которые смеялись, танцевали, пели и смотрели ввысь, на шары, затмевающие звезды — теперь тоже застыли как будто в недоумении.

Море и лес застыли, как будто тоже подвластные магии Шайсэаса. Но это, разумеется, было не так. Никто не обладал достаточным могуществом, чтобы подчинить эти две стихии.

Море чуть волновалось, но не больше обычного.

Лес тихо шелестел. Мне послышался легкий шепот, который долетал до меня несмотря на расстояние.

— Хозяйка… — шептал мне лес. — Хозяйка…

Я вздрогнула от неожиданности. В открытое окно ворвался ветер, которые теперь уже явственно донес до меня шепот.

— Хозяйка… — тонкими голосками пищали анчутки. Басовито кричали ичетики. Шелестуны посылали мне с ветром листья — у них не было своих голосов. Тихо стонали деревья. — Хозяйка…

Я вздрогнула и захлопнула окно что есть силы. В этом коридоре тоже застыли пара придворных в объятьях друг друга. Я грустно улыбнулась им.

— Знаете, в чем главная проблема? Никогда нельзя быть уверенным в чьей-либо искренности.

Придворные не ответили мне, испуганно-недоумевающими глазами проследив за мной, когда я брела дальше по коридору. Мне вдруг в голову пришла удивительная идея — а что, если привести сюда кого-то из лесных, пока здесь все стоят недвижимо? Что, если показать им, рассказать, как живут смертные, пока никто не пошевелился вновь?

Только никто не пошевелится, пока я не сделаю что-то по этому поводу.

Я ругнулась и со всей силы вдруг врезала по стене. Костяшки пальцев взорвались болью, и я отчаянно замахала кистью в воздухе, шипя от бессильной злобы.

Я не хотела, чтобы меня забыли, а забвение неизбежно при смерти. Мы умираем, сливаемся с природой, становимся частью целого. Но получается то, что я говорила Реджинальду, неправда? Про достойную цель, про естественность смерти…

Я мотнула головой и решительно сбежала с лестницы. Нет. Я не буду такой, как Румяна. Я не буду врать и обманывать — по крайней мере, по таким серьезным делам. Если бы не я, ничего бы и не произошло. Ничего бы не было.