Лучшие годы жизни (СИ) - Ветер Андрей - Страница 23

На углу улицы, которая вела к отелю «Арагон», Полётов зашёл в фотоателье, на которое обратил внимание ещё вчера.

– Добрый вечер! Могу я оставить вам фотоплёнки? У меня их пять штук.

Заказ приняла совсем молодая девушка. Она осмотрела Юрия с ног до головы огромными глазищами, причмокнула пухлыми ярко накрашенными губами и протянула квитанцию.

– Кто у вас тут хозяин? – поинтересовался Юрий.

– Сеньор Суарес.

– С ним можно поговорить?

Девушка недовольно пожала плечами, похоже, собираясь заворчать, и сжала свои вишнёвые губы.

– У вас прекрасный кулон, сеньорита, – сказал Юрий, указав на болтавшуюся у неё на шее безделушку, и одарил её улыбкой, которая должна была растопить даже сердце андерсеновской снежной королевы. Она повела чёрной бровью и усмехнулась, мол, у неё всё прекрасно. Юрий поторопился довести начатое наступление до конца и вкрадчиво проговорил: – Если бы я знал хотя бы два-три десятка слов по-каталонски, я бы наговорил вам кучу настоящих любезностей. Увы! Я говорю лишь по-испански и то не слишком уверенно, я ведь приехал из другой страны.

Она негромко хохотнула, запрокинув голову, и отмахнулась. Вильнув оттопыренным задом, она ушла в боковую дверь. Через две минуты появился низенький мужичок, помятое лицо которого украшалось громадным носом.

– День добрый, сеньор Суарес. Не могли бы вы уделить мне минуту-другую?

– Что вам угодно, сеньор?

– Видите ли, я приехал из Франции, – сказал Полётов, – мне много приходится фотографировать, так как я работаю журналистом. Я хотел просить вас обратить особое внимание на мои плёнки. Мне очень важно, чтобы они были проявлены и отпечатаны качественно.

– В моей мастерской всё делается качественно! – В голосе хозяина прозвучал вызов. Его свесившийся над губами нос шумно шмыгнул.

Полётов ожидал такой реакции, поэтому продолжил как можно более доброжелательным тоном, отведя Суареса под локоть чуть в сторонку и отвернувшись от девушки:

– У меня не было желания обидеть вас, сеньор Суарес. Просто я готов заплатить вам дополнительно за то, чтобы вы проследили за работой. Иногда фотографии бывают нужны мне в этот же день. Такая уж специфика моей деятельности. Я должен знать, что получилось, и успеть переснять, если что-то мне не нравится. – Юрий понизил голос. – Сколько я должен вам сверх нормы?

Услышав про дополнительный заработок, хозяин сразу подобрел.

– Конечно, я готов помочь вам, сеньор. Вы гость в нашей стране. Я буду польщён оказать вам эту маленькую услугу. Ваши плёнки и отпечатанные снимки будут готовы сегодня же… Ох, сегодня уже поздно. Но утром ваш заказ будет ждать вас… Как вас зовут?

– Антуан Полье, – ответил Юрий и положил в его ладонь сумму, которая оплатила бы проявку целого ящика фотоплёнок.

– Это слишком много! – Суарес вытаращил глаза.

– Я буду часто заходить к вам, мой друг, – объяснил Юрий. – Иногда на меня обваливается целая лавина работы. Кроме того, – Юрий придвинулся к его уху, – на моих плёнках могут быть снимки совсем не служебные, а с некоторыми моими подругами. А женщины, вы понимаете, не любят, когда некоторые их, скажем так, откровенные снимки попадают в чужие руки…

– Я всё отлично понимаю, сеньор Полье. – Суарес многозначительно приложил указательный палец к своим губам. Затем он взвесил на ладони кассеты с плёнками с проговорил с заметной грустью: – Нынче всё меньше людей пользуется фотоплёнкой, предпочитают цифровые аппараты.

– Вам не нравится цифровая съёмка?

– А что в ней хорошего? Только необыкновенная чёткость. Но разве в качестве фотографии чёткость играет главную роль? Нет, сеньор, сама плёнка придаёт снимку свой вкус, свою прелесть… Фотоплёнками пользуются всё меньше и меньше. Многие вообще ничего не печатают, рассматривают снимки прямо в компьютере! Это ужасно, сеньор, по-настоящему ужасно! В погоне за новыми технологиями народ потерял чувство прекрасного…

Полётов покинул ателье, довольный тем, что удалось завязать отношения с его владельцем. Юрию нужно было найти несколько мест, которые могли бы в будущем служить так называемыми «почтовыми ящиками», где агенты могли бы оставлять важную информацию для Юрия и его коллег. Мастерская Суареса вполне могла бы служить такой точкой. Надо было лишь приучить хозяина к мысли, что он будет регулярно получать деньги за эту услугу. Не за внимательное отношение к заказам, разумеется, а за хранение пакетов, которые ему будут передавать для журналиста Антуана Полье его друзья. Но всему своё время. Пока Юрий лишь бросил Суаресу наживку. Тот проглотил её.

Деньги! Как легко они цепляют на свой крючок людей, особенно когда они даются без труда…

В «Арагоне» Юрий направился в бар и увидел там Монику.

– Как коррида? Понравилась? – спросила она, ставя стаканы с пивом на поднос.

– Одним словом не ответить, впечатлений много.

– Сейчас я вернусь, – прервала она Юрия и выпорхнула из-за стойки с подносом в руках.

– Скажи, у тебя есть друзья среди этих людей? – заговорил Полётов, едва она вернулась.

– Каких людей?

– Среди тореадоров.

– Да, но я практически не вижусь с ними.

– Моника, я бы хотел познакомиться с ними, – настаивал он, – это очень интересный материал.

– Понимаю. Ты журналист, у тебя ко всему глубокий интерес. Но я не хочу никаких разговоров на эту тему.

На следующий день Полётов приехал к ней домой и принялся упрашивать её с новой силой. Угощая Монику дорогим красным вином, он подкрадывался к ней с разных сторон, с чувством рассказывал о пробудившемся в его душе интересе к этой профессии, пытался внедрить в сердце девушке уверенность в том, что её роль в таком знакомстве имела бы первостепенное значение.

– Помоги мне, любимая, пожалуйста. Ты даже не догадываешься, насколько твоя помощь важна мне. Представь меня кому-нибудь, введи в их круг. Ты знаешь испанцев! Если я появлюсь там как человек от прессы, со мной никто не будет достаточно откровенен. А ты сможешь ввести меня в самую сердцевину.

– Я тебе уже рассказывала, что у меня был парень. Тореро. Он погиб, – Моника замолчала, уставившись куда-то в угол потолка. – С тех пор я никогда не ходила на корриду. И никогда не общалась с его друзьями. Я вычеркнула тот мир из моей жизни.

– Но…

– Не хочу никаких «но»!

– Моника, милая, мы же с тобой прекрасно ладим. Я не прошу тебя ни о чём сложном, мне не нужны никакие рекомендации. Я просто прошу познакомить меня с этими людьми. Так или иначе, но я сделаю это. Сам сделаю, просто у меня это займёт много времени.

Она молчала.

– Дорогая, – снова заговорил он, – я очень прошу тебя… Я познакомился уже со многими испанцами, чтобы понять кое-что… Вы – народ сложный, не любите чужаков. Но когда кто-то приводит в компанию нового человека в качестве своего друга, то навстречу этому чужаку открываются дружеские объятия. Я понимаю, что ты не хочешь ворошить прошлого, но сделай мне одолжение…

– Ладно, – Моника вздохнула, – я познакомлю тебя с Мигелем Марроном.

– Кажется, я видел его на арене.

– Он один из самых популярных сегодня матадоров. У него очень хорошая команда. Он был лучшим другом моего Маноло… А теперь пойди и смой с себя запах стадиона. Я терпеть его не могу.

– Я был на стадионе вчера, дорогая. Я принимал душ и вчера и сегодня утром.

– После этого ужаса трудно отмыться. Иди в душ.

– Ладно.

Когда он вернулся в комнату, Моника стояла у задёрнутого шторами окна. Платье лежало пёстрым ворохом у её ног вместе со скомканными белыми трусиками.

– Иди ко мне, – сказала она и стиснула руками свои груди.

Моника была на редкость хороша в тот день, просто дьявольски хороша. Она никогда ещё не выглядела так чудесно. Юрию казалось, что её тело словно наполнилось чудотворной силой…

До чего прекрасно предчувствие любви! Взбудораженная кровь рвётся наружу, это ожидание не сравнится ни с чем… Но как ничтожно то, что следует за этим ожиданием… Как это Моника сказала однажды: «Когда получаю удовольствие, то получаю его лишь наполовину, ибо слышу, как оно вот-вот закончится»…