Лучшие годы жизни (СИ) - Ветер Андрей - Страница 21

– Есть ещё одно дело, Юрий Николаевич, на которое я прошу обратить внимание.

– Что именно?

– Прошла информация о том, что в Европе сейчас действует целый ряд религиозных организаций, которые всеми силами пытаются продвигать своих людей в высшие эшелоны власти. Эти организации имеют, если верна информация, широкую агентурную сеть, что, впрочем, меня ничуть не удивляет. Сегодня любая организация имеет свою службу безопасности, разведку, контрразведку и чёрт знает что ещё. Даже какой-нибудь сраный – простите за грубость – игорный дом, и тот кишит своими агентами. Никогда толком не знаешь, что за контора прилипла к тебе. Ну так вот… Есть непроверенная информация о том, что некоторые фонды занимаются активной поддержкой русской православной церкви.

– В России? Какой же у них интерес?

– Одно из направлений их деятельности (ещё раз повторяю, что это информация пока ничем не подтверждена), так вот одно из направлений их работы, похоже, заключается в том, что они пропагандируют православие, намерены создавать православные школы, требуют придать церковным праздникам статус государственных, – Старик сделал многозначительную паузу. Полётов ждал продолжения. – На первый взгляд может показаться, что в этом нет ничего серьёзного. Но наличие государственных православных праздников в нашей стране – опасно. Во-первых, государство незаметно потеряет свою светскость, попадёт под власть церкви.

– Религия станет идеологией, – сказал Полётов.

– Я закоренелый атеист, не верю в Бога, – продолжил Старик, – но если уж говорить о вере, то человек должен сердцем выбирать свою веру. Насаждение любых доктрин чревато тяжёлыми последствиями. Собственно, какая разница, с помощью чего детям «пудрят мозги» – коммунистическими символами, нацистскими или религиозными. Государство не имеет права становиться на одну ступеньку с церковью. Религиозность – личный выбор человека. Представители церкви давно обзавелись множеством влиятельных друзей в высших эшелонах власти и с их помощью активно укрепляют свои позиции. Церковь сегодня превратилась в партию. Это моё личное мнение, я могу заблуждаться, но не хотел бы, чтобы наши дети и внуки дожили до времени, когда христианство станет главным знаменем в нашей стране. Это будет похлеще сталинизма. Там всех клеймили за нелояльность по отношению к большевикам, а тут будут жечь на кострах за нелояльность к «истинной» вере. Абстрактное слово «грех» превратится со временем в страшное обвинение. Массы религиозных фанатиков – прекрасный материал, чтобы манипулировать страной… Во что превратился Ближний Восток? Религиозные фанатики подминают под себя одну страну за другой, прикрываясь исламом. Террор распространяется с бешеной скоростью. По сути это фашизм… Но вернёмся к сегодняшнему дню. У нас на руках лишь одно – информация о финансировании из-за рубежа различных общественных фондов, имеющих православную окраску. На первый взгляд в этом нет ничего плохого. Однако в действительности это – попытка подточить государственные устои. Нашу страну не удалось сломить ни открытой войной, ни экономическими санкциями, теперь, похоже, делается ставка на другие рычаги. С Запада к нам текут деньги на поддержку любых организаций, которые вносят смуту в общественную жизнь, теперь же особое внимание стало уделяться религии. Возможно, через это будут подпитываться близкие к церкви организации, проповедующие нетерпимость к чему угодно.

– Если это так, то задумано тонко, с перспективой.

– Фундаментальное усиление одной из конфессий в стране фактически подводит базу для усиления религиозной вражды, а затем и этнической. Нетерпимость – худшее из зол. Уже сейчас чувствуется горячечность, многие церковники проявляют небывалую напористость, роют копытом землю. Не к добру… Так вот, Юрий Николаевич, надо нащупать, какие организации имеют отношение к этому, так сказать, проекту. Нам нужны люди из этих организаций.

– Может быть, есть агенты, которые располагают соответствующими связями?

Старик посмотрел на Полётова с удивлением:

– Если бы у нас были такие агенты, Юрий Николаевич, или было бы вообще что-нибудь осязаемое по этой теме, перед вами сейчас ставились бы более конкретные задачи… Попробуйте поискать. Под вашей журналистской «крышей» это сделать легче, чем под любой другой. Одним словом, приступайте к работе. Да, вот ещё что. Послезавтра мы будем проводить встречу с агентом, которого потеряли три года назад. Он проходит у нас как Эль Греко. По информации Центра, Эль Греко был завербован шесть лет назад на компрометирующих материалах, затем сотрудничество было подкреплено материальной основой. Он служил в посольстве в Москве, потом вернулся на родину и исчез. Меня лично настораживает тот факт, что с ним не были проработаны условия связи на будущее. – Старик задумался и сказал: – Полагаю, что от Центра мы не получим ничего иного, кроме того, что нам уже прислали для размышления. На этого Эль Греко мы вышли здесь совсем недавно. Он работает курьером, напрямую связан с секретными документами. Но как вести себя с ним? Всё-таки три года прошло. За это время он мог уже покаяться в своих грехах, хотя вряд ли… В двух словах: он никак не соглашался приходить на встречу, а когда, наконец, согласился, то всё-таки не пришёл. Ни первый вариант встречи не сработал, ни запасной. Этим подозрительным Эль Греко занимается Вадим, – резидент указал рукой на молодого человека, сидевшего в углу кабинета. – Вадим ездил на повторные встречи через неделю, но тоже безрезультатно.

– Похоже, Эль Греко прячется?

– Когда мы снова вышли на него, он стал объяснять что-то невразумительное про здоровье и какую-то другую срочную работу… Очередная встреча назначена на послезавтра. Едет Вадим, так как он с ним уже знаком. Вы отправитесь туда со Степаном Пархоменко. Полагаю, что поначалу хорошенько прошвырнётесь по городу, может, заглянете в музей куда-нибудь. А затем зайдёте перекусить в «Парадисо». Все детали узнаете от Степана…

Полётов и Пархоменко появились в «Парадисо» чуть раньше назначенного срока.

– Нервничаешь? – Степан улыбнулся. Он был года на три старше Юрия, но выглядел совсем юнцом.

– Тебя вон тот хлюст в полицейской форме не смущает?

– А что с ним? Обыкновенный полицейский.

– Топчется возле самого входа, – с сомнением в голосе сказал Юрий.

– Пусть топчется. Пошли внутрь.

В «Парадисо» стоял шум, играла музыка.

В глубине зала сидела за столиком темноволосая девушка. Это была переводчица резидентуры, которая в силу своей работы не могла находиться в поле зрения испанских спецслужб. Она была блондинкой, но пришла в «Парадисо» в чёрном парике. Юрий не был знаком с ней.

– Светка чертовски хорошо выглядит, да? – не то спросил, не констатировал Степан и подмигнул Юрию.

– Светка?

– Она заняла столик для Вадима. Вообще-то надо было послать менее привлекательную бабёнку.

Они устроились за стойкой, разглядывая зал через зеркало на стене. Вадим пришёл ровно в назначенный час и неторопливо проскользнул между занятыми столиками к Светлане. Она сразу поднялась, уступив своё место Вадиму, и направилась к выходу, оставив деньги за свой кофе на столе. Полётов нервничал. Ничего особенного не происходило, но он нервничал и боялся, что это могло быть видно со стороны.

– Всё в порядке, – проговорил Степан в свою кружку, – вот и наш клиент.

Юрий заметил высокого худощавого мужчину в светлом костюме. Он остановился перед стойкой и взял себе бокал вина. Потоптавшись на месте, он задержал усталый взгляд на столике, где сидел Вадим, причмокнул, сглатывая вино. Юрий отчётливо видел его отражение. Его брови сложились в многозначительную складку, поднялись и упали на прежнее место. Он пошёл к Вадиму, не глядя на него впрямую, но будто подыскивая для себя место поудобнее. Остановившись, он обратился к Вадиму, спрашивая, можно ли присесть к нему. Они начали неторопливый разговор.

Когда всё закончилось, Полётов чувствовал себя прескверно.

– Нервы? – посочувствовал Степан.