Волчья песнь (СИ) - Верещагин Олег Николаевич - Страница 38

- Тогда я скажу о Ромке Коржевом, - встала, резко взмахнув ножом, Люська. - Он был тихим. Слишком тихим для парня. Я любила его и смеялась над ним, а он только улыбался мне. Но он был - помните?! - лучшим снайпером отряда. Помните его винтовку и триста сорок семь белых чёрточек на прикладе? Триста сорок восьмой стал последним... Да и не было тогда у Ромки винтовки - нож в руке, двести кило трусливого рассвирепевшего мяса напротив и моя вывихнутая нога позади... Он умер. И победил. Аоу!

- Осталась Аня Салькова, - негромко подал голос Горька, - но кто о ней скажет лучше Сашки?

Сашка дёрнулся, словно через него пропустили ток. Обвёл всех расширившимися глазами; губы юноши дрогнули, будто он и правда хотел что-то сказать, но не смог... или не захотел. Он покачал головой и запустил пальцы в волосы, прикрыв глаза.

И молчал... молчал... молчал...

...Девушка в балахонистой туристской куртке, старой, много раз перешитой, вышла из теней внизу холма и легко поднялась наверх. Беззвучно прошла между сидящими и приблизилась, улыбаясь, к Сашке. Гибким, естественным движением, как было это сотни раз, положила ладони на его плечи, откинула голову назад и легонько, нежно дунула на нос друга.

Единственная...

...Сашка убрал ладони от лица. Все смотрели на него - молча и сочувственно. Ему сейчас очень хотелось плакать. Очень хотелось плакать и, чтобы всё-таки сдержаться, он хрипло сказал:

- Аня... говорить о ней...

...Он знал её очень и очень давно, всю жизнь, всю жизнь, а последние два года до её смерти - она была для него всем. Семьёй, домом, другом, покоем. Смешно - он мог спешить к ней под какую-нибудь коряжину, как домой. Она создавала его мир. Мир, где мира быть не могло, но...

И потерять её... это было трудно объяснить. Сашка до сих пор просыпался по ночам от острого, беспощадного чувства тоски и пустоты.

Что он мог сказать? Он поднял ладонь и, проведя по ней ножом, сказал негромко:

- Аоу.

Горька, протянув руку, положил её на плечо другу. С другой стороны на плечо Сашки легла рука Люськи. Секунда - и Лесные Псы уже стояли в круг, склонив головы, и Олмер, подняв бледное лицо, голосом ясным до стеклянного звона запел:

- Встанет к плечу плечо,

Ляжет на спуск рука,

Если с тобой друзья -

Ноша невелика.

Ноша из чёрных дней,

Ноша из злых побед,

Долгой военной тропой

Стая идёт след в след.

Свет - далеко впереди.

Пули и кровь вокруг.

В страшном, долгом пути

Рядом с тобою друг!

И остальные подхватили разом:

- Друг - как тепло костра в зимней морозной мгле,

Друг - это вера в ночи, что возвратится день,

Друг - это просто совсем, всего важней на земле,

Друг - это ты и я, вместе шагнувшие в тень...

33.

Лулани качала воду ручным насосом - подача в дома не работала уже несколько дней - когда вбежала мать. Отец обернулся от умывальника и застыл в изумлении, да и девушка не узнавала матери - та была взволнована и видно, что бежала долго.

- Что случилось? - сразу спросил отец, подобравшись. Женщина замотала головой, переводя дух, потом выпалил разом:

- Лесного Пса поймали!..

...Сельцо Фахоту никогда ничем особо значительным не являлось. Стояло с незапамятных времён - чуть ли не с первых лет после переселения на эту планету - на лесной реке, до ближайших соседей по дороге через болота было дня два пешком или часа полтора езды. Джаго тут появлялись редко, земляне в то недолгое время, когда владели планетой - не появлялись вообще.

Какое-то значение Фахоту приобрело год назад, когда неподалёку был построен аэродром для приёма гигантских орбитальных планетолётов и транспортных атмосферных машин, а в самом Фахоту встал гарнизон. Зачем и почему решено было, что лесное селение так важно для обороны - никто из мастных жителей особо не вникал, как никто и не думал, что их "малой родины" может коснуться война и сейчас они фактически превращены в мишень.

Но недавно в эти места внезапно пришли с востока земляне. А впереди них катились самые жуткие и нелепые слухи - которым верили именно в силу этой нелепости. Землян никто не представлял себе толком, потому-то говорить о них можно было всё, что угодно - и говорили, что они полузвери, что питаются человеческим мясом, что они - братья волков и сами почти волки, что их забросили из космоса, чтобы мстить за убитых во время эвакуации... Леса стреляли каждый день. Лесные Псы уходили изо всех ловушек, заставляя преследователей снова и снова платить трупами за каждую попытку захвата.

И вот - одного поймали!..

... - На площадь привели. Утром зашёл он в крайний дом - воды попить. Так его за стол усадили, а сами послали в гарнизон. Его и скрутили прямо за столом. А потом на площадь повели. Ведут и бьют, ведут и бьют.... - женщина неожиданно всхлипнула.

- Что ещё за новости?! - отец поднял брови. Ответом ему был вздох:

- Жалко же... Он мальчик совсем. А они его ведут и бьют, упадёт - бьют...

- А как ещё с врагом... - начал отец, но прервал сам себя: - Ты куда?!

...Естественно, Лулани не могла не посмотреть на Лесного Пса. Сердце у неё замирало, когда она вместе с множеством других людей старалась разглядеть на площади - кто там, в стоящей на невысоком помосте, клетке? Она готова была увидеть в самом деле лишь отдалённо напоминающее человека чудище. Проталкиваясь ближе, краем уха девушка ловила обрывки реплик:

- ...пятерых убил...

- ...пятнадцать, светом клянусь, и ещё одного загрыз...

- Ох, да как?!

- А вот так, зубами за глотку - и...

- Ооооооооооохххх...

- ...чего ж он не шевелится?! Эй, там, вы хоть не убили его уже?

- Да дышит, дышит!

- ...а на штанах - скальпы...

- ...что ж с ним делать-то будут?...

- ...чего таскали, прикончили бы сразу...

Лулани удалось, ввинчиваясь между людьми, пробраться ближе, к самому караулу из джаго - те посматривали на мьюри снисходительно-гордо, словно за их спиной была не клетка с одиноким пленником, а целый полк пленённых землян.

Лёжа на пластиковом полу, пленный со свистом втягивал воздух - словно задыхался - рассечёнными, распухшими губами. Запрокинутое лицо и обнажённая грудь были в засохшей крови, та же кровь пятнала пол. Лесной Пёс был одет в серые расклешённые штаны из кожи - со шнуровкой по внешней стороне - и мягкие сапоги. Рядом с ним стояла кружка с водой и лежал кусок сырого мяса.

Как раз когда Лулани оказалась в первом ряду - пленник неожиданно пошевелился. Опираясь на локти, приподнялся - и девушка изумилась.

Это был мальчик, её ровесник. Правда, кожа его была не золотисто-красноватой, как у мьюри, а тёмной от загара и почти белой там, где её обычно прикрывала одежда. Лицо - обветренное, худощавое, непривычное, у мьюри с их округлыми, мягкими чертами, не бывает таких лиц - но при этом очень симпатичное. Слипшиеся от крови длинные волосы - цвета тёмной меди, они падали на лоб и плечи. Подняв окровавленную руку, мальчик-землянин отвёл волосы с глаз и обвёл толпу гордым и безнадёжным взором, в котором и в самом деле было что-то звериное. Вокруг, увидев, что он пришёл в себя, заулюлюкали, полетели камни - один ударил мальчика в лоб, и в левый глаз его снова потекла кровь. Но он не вытирал алую струйку. Скривив чёрные, разбитые губы, он сплюнул алую струйку и снова осмотрелся - всё так же без надежды и всё с теми же вызовом и тоской.

"Не смотри!" - словно кто-то шепнул Лулани. Но было уже поздно.

Глаза мальчика-землянина - серые, не синие или карие, как у мьюри - поймали её взгляд. Именно её. Они были большими, диковатыми, полными холодного огня, в котором можно сгореть без остатка, от ненависти или любви - выбирай.

Это было мгновенно, как удар молнии, и больно, как ожог.