Победители (СИ) - Тарнавский Виктор Вадимович - Страница 35

  - Все равно, надо озаботиться и их защитой. Это тоже наши люди, - вздохнул Суорд. - Большие жертвы?

  - Пока громят только распределители, в квартиры не вламывались, хотя есть пострадавшие среди прохожих. Убитых с нашей стороны - до дюжины, раненых - порядка полусотни, довольно много избитых. Погромщики, как правило, боя не принимают и нападают только толпой на одиночек и небольшие группы.

  - Неприятная обстановка, - Суорд повернулся к одному из помощников, сопровождавших его. - Свяжитесь с командованием самообороны! Пусть переходят в наступление, вытесняют погромщиков в промышленные зоны, ищут способы взаимодействия с ведомственной охраной! Город надо брать под контроль! Власть пока игнорирует нас и пытается отвлечь внимание людей с помощью погромов, хочет заставить их бояться за свои семьи. Надо наступать, надо поддерживать интерес людей, находящихся на Площади! Они - это главное средство давления на власть! Остановиться, отступить, перейти к пассивной обороне - значит, проиграть!

  - Будет сделано! - помощник, получив приказ, убежал.

  К этому времени Суорд, Таутинг и сопровождавшая их свита приблизились к сцене, но пока не смешивались с окружавшей ее толпой. Именно сцена являлась сейчас центром Площади, фокусом непрерывного людского кругооборота. За всю ночь она не пустовала ни минуты. Выступления артистов, многие из которых пришли на Площадь сами, по зову сердца, сменялись речами - часто неподготовленными и сбивчивыми. Люди впервые за многие годы получили возможность высказаться и теперь буквально рвались к трибуне.

  Впрочем, именно сейчас перед микрофонами стоял один из старейших членов Союза Борьбы - Саэнк, кличка Пятнистый. Суорд восхищенно покачал головой. Кто бы мог подумать, что скромный продавец книжного магазина, известный посвященным лишь как автор публицистических и агитационных материалов, окажется еще и таким прекрасным оратором?!

  Никто на Площади сейчас не обращал внимания на его скромную внешность. Пожилой лысоватый человек, смешно растягивающий гласные, превратился в трибуна, властителя дум. Люди слушали его, затаив дыхание, ведь он говорил именно то, что они всегда хотели услышать. Его слова доходили до них, брали их в плен, превращали в бойцов...

  Какие еще таланты обнаружатся у людей?! - задумчиво подумал Суорд. Внезапно он понял, что не может, не имеет права проиграть. Он вдруг почувствовал, как на его плечи невесомой тяжестью легла ответственность за всех, кто находится здесь. Он собрал их, значит, должен дать им цель, должен вести их за собой. Нельзя допустить, чтобы этот искренний порыв десятков тысяч людей завершился ничем!

  Об этом он и попытался сказать Таутингу, наверное, впервые за много-много лет испытав трудность в поборе правильных слов.

  Однако Таутинг легко его понял.

  - Люди со всей Империи смотрят на нас! - сказал он. - Из провинций сообщают, что такие же стихийные лагеря на площадях появились в нескольких дюжинах городов по всей Империи. И во многих местах мы ничего не готовили! Люди пришли сами!

  - Совершенно верно! - с облегчением подхватил Суорд, наконец, нашедший нужные слова. - Люди, массы - это наша главная сила, главное оружие! И так будет всегда, пока мы сами не станем властью. Вот тогда, если мы разленимся, разжиреем и перестанем думать о народе, может найтись кто-то хитрый и умный, который сумеет повернуть наши же методы против нас. Помните, об этом, Тау! Я, наверное, не доживу до тех времен, но вы можете столкнуться с этой проблемой!

  - Я запомню, - серьезно пообещал Таутинг. - Но власть пока не у нас.

  Как и многие вокруг, он поднял голову. На низкой высоте над Площадью шла кавалькада катеров - это на экстренное заседание съезжались члены Совета Пятнадцати.

  Обычно фельдмаршал Гдоод предпочитал приходить на церемонии и совещания одним из последних. Он не любил ждать, и предпочитал, чтобы ждали его. Но в этот раз он не только первым двинулся в зал заседаний Совета Пятнадцати, но и сам, не дожидаясь, пока это сделают замешкавшиеся служители, толкнул вперед тяжелые бронированные двери.

  Фельдмаршала переполняла жажда деятельности, и подгоняло пробудившееся острое чувство опасности. Ситуация накалялась, и каждый час промедления мог стать роковым.

  Всю ночь приходили сообщения одни тревожнее других. Послепраздничный день тоже был выходным, и люди, которым не надо было торопиться на работу или на службу, выходили на улицы и площади, присоединяясь к митингующим. К утру по времени Столицы беспорядки охватили уже тридцать пять провинций, причем, процесс шел по нарастающей. Теперь бунтовщиков на Площади с их преимущественно экономическими лозунгами можно было считать умеренными. В провинции уже начинали захватывать оружие в полицейских участках и военных частях территориалов, а также требовали отставки правительства и роспуска Совета Пятнадцати.

  Однако даже не эти возмутительные выступления вызывали гнев Гдоода. Его беспокоило и злило бессилие властей - от центральных до местных. Волнений такого масштаба в Империи не было уже много дюжин лет, поэтому никто не знал, что делать. Полиция легко разгоняла сотенные толпы, умела справляться с тысячными шествиями, но ничего не могла поделать, когда на улицы выходили десятки, а в некоторых городах - и сотни тысяч человек. Служба Безопасности вообще бездействовала, ограничившись сбором информации.

  Как не без оснований подозревал Гдоод, наряду с обычными глупостью и неумением здесь имел место и саботаж, граничащий с изменой и идущий с самого верха. И он собирался самым жестким образом спросить с его предполагаемых виновников.

  Зал быстро заполнялся, из пятнадцати кресел пустовали только два. Не хватало Нтаэлфа, находившегося в больнице после вчерашнего сердечного приступа, и... Оонка! Гдоод почувствовал, как его снова охватывает гнев, и попытался подавить его. Проклятый плебей решил поиграть на его нервах?! Так пусть же он удивится, когда ничего у него не выйдет!

  Внезапно засуетились служители, запуская систему видеоконференций. Подвешенные над столом экраны осветились, и на них, видимый с любого места, появился Оонк.

  - Я нахожусь в Тревожном кабинете администрации Особого Столичного округа, - деловито сообщил он, глядя в камеру холодным немигающим взглядом. - Принимаю неотложные меры по ликвидации мятежа.

  - Какие еще меры?! - не выдержав, взорвался Гдоод, так и не сумевший сохранить хладнокровие. - Да вы сами спровоцировали этот бунт! Почему бездействуют полиция и СБ?! Почему вчера телевидение показывало это непотребство?! Почему вся сеть заполнена видеоклипами и сообщениями с Площади?! Все это не может происходить без вашего прямого попустительства!

  - Не может, - неожиданно легко согласился Оонк. - Признаю, вчерашний инцидент на Площади помогли организовать мои люди. И я намеренно не дал приказ о прекращении телетрансляции. Если вы читали материалы, которые я разослал всем вам сегодня утром, вы должны были понять, для чего я так поступил. Союз Борьбы готовил вооруженное восстание, приурочив его к созыву Большого Совета! Я спровоцировал их на преждевременное выступление! Теперь у нас есть шанс покончить с ними одним ударом!

  Гдоод открыто поморщился. Он прочитал эти материалы и нашел их достаточно убедительными. Однако что в них было правдой, а что - искусной фальсификацией СБ? Он не знал ответа на этот вопрос и пока не собирался его искать.

  - Хорошо, пусть так, - процедил Гдоод. - Я рад, что вы хотя бы сейчас чуть приоткрыли завесу над вашими планами. А теперь приезжайте сюда, изложите свои дальнейшие замыслы, а Совет Пятнадцати решит, насколько они соответствуют текущей обстановке.

  - А у себя в Военном Космофлоте вы тоже практикуете коллегиальное руководство во время кризисов?! - прищурился Оонк. - Обстановка напряженная, каждая минута может быть на счету. Я готов подавить восстание в самые сжатые сроки, но для этого я прошу у Совета предоставления чрезвычайных полномочий!