Подпусти меня ближе. Раунд 2 (СИ) - Angel-of-Death - Страница 4

Я закатываю глаза и поднимаюсь на ноги, потому что микроволновка пищит, оповещая, что можно забирать содержимое.

- Я же вчера говорила, что отгул взяла.

- Иди работай, отгул она взяла, - Кузнецов морщится.

Я довольно улыбаюсь, наблюдая за тем, как парень скрывается в комнате, чтобы одеться. Ставлю на стол тарелку с бутерами и собираюсь заварить чай. Беру две кружки, лениво наливаю кипяток, кладу пакетики, одну из порций разбавляю холодной водой. Не забываю про сахар. Полторы ложки, как любит Миша. Мне две. Обычно я пью чай без сахара, но в последнее время организм начинает воротить от горечи, так что выбирать не приходится.

Беру кружки и несу в комнату, ставлю перед телевизором. Бросаю взгляд на парня, который натягивает чёрные джинсы, и возвращаюсь на кухню за тарелкой.

- Может, погуляем сегодня? Погода хорошая, - спрашиваю я, поставив бутерброды рядом с чаем.

Хватаю пальцами свою кружку и забираюсь на кровать.

- Посмотрим, - бросает Миша, поправляя ремень.

- Ну, короче, как обычно в батлу будешь рубится, - отмахиваюсь я. – Ты всё равно катки сливаешь.

- Слышь, сливаю я у неё там, - Кузнецов морщится.

Он подходит к телевизору, берёт кружку и бутерброд, потом садится на кровать.

Я не отвечаю и смотрю в телевизор, где показывают новости. Ничего интересного, как обычно какая-то ересь про мужика, который построил фигуру из спичек, про людей с ферм или про погоду. Зачем вообще каждое утро Кузнецов включает новости, я понятия не имею.

Когда на тарелке остаётся всего два бутерброда, а на часах время добирается до сорока пяти минут, парень неохотно поднимается на ноги и ставит кружку на столешницу.

- Я пошёл, закрой за мной.

- Ага.

Миша выходит из комнаты, а я следую за ним только через несколько секунд, потому что лень одолевает меня тяжёлым грузом. Я выхожу в коридор и прислоняюсь плечом к косяку, наблюдая за тем, как Кузнецов надевает кроссовки. Кот вертится вокруг его ног, собираясь атаковать, но парень шугает его, от чего животное отскакивает в сторону и подозрительно смотрит в ответ.

- Даже не думай, - предупреждает его Миша.

Я смеюсь и подхожу ближе, когда парень выпрямляется.

- Так. Ключи взял, телефон… - он хлопает себя по карманам. – Вроде всё.

Секунду он медлит, затем нагибается и целует меня в губы, но делает это машинально, потому что его мысли явно где-то в другом месте.

- Пошёл.

Миша открывает дверь, смотрит на кота, чтобы тот не выбежал на лестничную площадку, а потом замечает на коврике под дверью белый конверт. Сначала Кузнецов медлит, а затем нагибается, подбирает письмо и возвращается в квартиру.

Я замечаю на бумаге своё имя и вздыхаю.

- Сука, этот аноним заебал уже, - злится парень, распечатывая конверт и доставая карточку. – Секрет, который знали только двое, больше не принадлежит им. Что, блять… - он сжимает зубы. – Вечером пойду к заведующему и попрошу проверить камеру на площадке.

Миша отдаёт мне конверт и карточку.

- Сколько можно эту хрень присылать…

- Ну, не злись, - я глажу его по плечу, потом целую в щёку. – Удачи на работе. Напиши, когда вернёшься, приготовлю что-нибудь вкусненькое.

- Хорошо, - он расслабляется. – Но я всё равно вечером проверю камеру.

- Ага, - улыбаюсь я.

Парень последний раз смотрит на меня, а потом открывает дверь и уходит. Я поворачиваю замок и вздыхаю, перечитывая послание на карточке.

Секрет, который знали только двое, больше не принадлежит им.

Я надеюсь, что речь идёт не о том секрете, который знаю я и Егор. Если это всплывёт там, где не надо, будет чертовски дерьмово.

- Что, Лорд, весело тебе? – спрашиваю я у котейки, но тот демонстративно разворачивается и уходит на кухню, подняв свой хвост.

Вздохнув, я возвращаюсь в комнату и заваливаюсь на кровать. Нужно поспать ещё немного, иначе из-за мыслей я сойду с ума.

Секрет, который знали только двое, больше не принадлежит им.

Кто же этот аноним, который никак не может оставить меня в покое? Может быть, попросить друга из полиции помочь мне? Или лучше не стоит… В любом случае, письма – это просто письма. За всё это время кроме них ничего не произошло, так что бояться нечего. Наверное, это просто какой-нибудь задрот, которого я завалила в военкомате на своих тестах. Или, наоборот, не завалила…

========== 2. ==========

Meg Myers – I Die

Егор.

Прицепившаяся мелодия, которую я насвистываю себе под нос, медленно идя по лестнице на второй этаж, поднимает настроение и уничтожает меня одновременно. По пути я заглядываю в почтовый ящик и обнаруживаю там очередной белоснежный конверт без обратного адреса. Это не вызывает у меня совершенно никаких эмоций – я останавливаюсь возле двери и лениво роюсь в кармане в поисках ключа.

- I die… - тяну я. - Thinking about you all the time…

Брелок звенит в моих пальцах, и я открываю замок как раз в тот момент, когда на верхней площадке Анна Геннадиевна снова начинает орать на свою дочь, которая, очевидно, не собирается слушать мать ни при каких обстоятельствах.

- Да пошла ты! – слышу я.

- Чтобы больше не возвращалась!

Звук каблуков въедается мне в мозг, и я поднимаю голову, успевая заметить розовые стринги под кожаной юбкой девушки, которая в этот момент сбегает по лестнице, не обращая внимания на визги своей мамы.

- Привет, Егор.

Её губы трогает развратная улыбка, и я усмехаюсь, скользя взглядом по обтягивающей кофточке, чёрной мини-юбке и длинным ногам. Чёрные волосы распущены, глаза подведены карандашом в самодельном смоки-айсе. Девчонке почти восемнадцать, но выглядит она на все двадцать пять. Хотя мордашка симпатичная.

- Привет, Марин.

Она подмигивает мне, а потом поспешно следует дальше на первый этаж, где во дворе её уже дожидается парень на своём пафосном байке. Умом он не блещет, зато самомнения хоть отбавляй.

Наблюдаю за Мариной, пока она не скрывается из виду, и поворачиваю ручку, проникая в квартиру, которую я снимаю у ветхой разваливающейся старушки, периодически забывающей напоминать мне про квартплату.

- You die, - продолжаю напевать я, закрывая за собой дверь. - Thinking about me all the time…

Я умираю, постоянно думая о тебе. Ты умираешь, постоянно думая обо мне. Песня сопливая, но такая приставучая. Второй день не могу избавиться от неё, хоть череп дрелью сверли.

- Моника! – ору я. – Где ты, сучка? Я тебе пожрать принёс.

Стаскиваю кроссовки и неровно отталкиваю их в угол прихожей, бросаю конверт в тумбочку к остальным закрытым письмам и прохожу на кухню, чтобы поставить еду, которую я прикупил по дороге, в холодильник.

- Моника!

Зеваю, подходя к моему лучшему другу (естественно, вечно холодному и постоянно дребезжащему) и открываю дверцу. Кладу пару бутылок пива, молоко, небольшую палку колбасы и прочую мелочь на полки, а остальные продукты (хлеб, чай и пачку макарон) оставляю в пакете, который бросаю на диванчик.

Включаю телевизор и широко зеваю. Морщусь, потому что недавно разбитая губа саднит, и потягиваюсь, ощущая в спине неприятных хруст. Снова начинаю свистеть. Достаю с угла диванчика под завалом пакетов ноутбук и ставлю на стол. Чаю что ли заварить?

- Моника! – снова ору я, но в ответ мне лишь тишина и надоедливый голос диктора.

Ставлю чайник, достаю колбасу из холодильника и начинаю нарезать, чтобы сделать себе бутерброд. Спустя минуту на кухню вбегает серая кошка и протяжно мурчит, начиная тереться о мои ноги.

- Ну, конечно. Как колбасу учуешь, сразу тут как тут, а так не дозовёшься, - бурчу я.

Отрезаю ломтик и бросаю на пол – Моника тут же бросается к лакомому кусочку и почти мгновенно проглатывает его, начиная довольно облизываться. Я фыркаю и угощаю её ещё одним.

Когда я завариваю чай и заканчиваю готовить свою изысканную еду, я сажусь за ноутбук и просматриваю сообщения в сети.