Как не везет попаданкам! - Медведева Алена Викторовна - Страница 30

Сейчас оно дышало угрозой. О насмешливой улыбке ничто не напоминало. Нервно моргнув, я вдруг осознала, что все вокруг опять изменилось. Странное ощущение, словно ты — центр рисунка в калейдоскопе, который меняется вокруг сплошным круговоротом, каждый раз складываясь в новую картинку.

Как прибрежный туман сменило солнечное поле, так и сейчас я в ужасе поняла, что зеленые бесконечные луга исчезли, а надо мною нависает свод пещеры, у входа в которую я и стояла.

Темнота впереди! Это единственное, что успела подумать, когда, словно выплыв из этой тьмы, передо мной появилось… лицо варвара! Его я ожидала увидеть сейчас меньше всего, поэтому на мгновение застыла в немом потрясении.

Даже тело тариль, подвластное сейчас моим несовершенным человеческим эмоциям, замерло, не отреагировав на стремительный маневр воина.

Из его рта прямо в мое лицо вылетел клубок плотного дыма, а в следующий миг я упала.

Дох и Хал — братья-маолхи. Разговор в пещере.

Успев подхватить тело камнем рухнувшей женщины, я с укором взглянул на брата.

— Мог бы обойтись и без этого представления. Тоже мне игра! Спрятался в темноте, дыма напустил. Хотел устроить сюрприз, напугать? Она в любом случае жаждала встречи с тобой.

Уверенно шагнув в пещеру, я нес, придерживая единственной рукой, свою избранницу. Свет, рожденный особой магией этого места, вспыхивал над моей головой с каждым новым шагом, освещая гигантскую пещеру, в центре которой, словно окутанное морозным туманом, клубилось озеро.

Приблизившись к небрежно застеленной лежанке, я опустил на нее свою бесчувственную ношу. Ласково коснувшись ладонью лица женщины, отстранился и, укрыв ее покрывалом, отошел к очагу, расположенному неподалеку. Огонь в этом месте горел сам по себе, не нуждаясь в пище — дровах.

— Я не предполагал, что она так много значит для тебя, иначе был бы более осторожен.

Следуя за мной по пятам, брат-близнец с озадаченным видом наблюдал за каждым моим движением. Понять его было можно: я привел тариль к водам озера, в котором ей суждено отыскать свою погибель. Но веду себя так, словно не собирался стать палачом… палача.

— Угу… — Устало размял шею ладонью и присел на корточки, уставившись в пламя. Давненько я не заглядывался на него. — Все очень запуталось.

— Что с рукой? — Прищурившись, брат явно изучал повреждение магическим зрением.

А значит, уже заметил на ней печать чужого колдовства.

— Пришлось разменять ее на пару спокойных дней для нас с ней. — Указав подбородком в сторону усыпленной магией женщины, понял, что не знаю, как стоит представить ее брату. — Иного способа выбраться из капкана не было.

— Ты на пару дней отдал свои силы ради нее? — Хал присвистнул. — Кому? Зачем?

— Вести переговоры отправили Тоиса, все же океан больше по его части. Но я полагаю, он лишь представитель одной из групп наших богов, готовящих переворот и воцарение Талл. Что до причины, они четко дали понять: или угробят тариль, возродив ее в ком-то другом, до кого мне не добраться, или я ненадолго уступлю им контроль над ситуацией.

— И что случилось в эти дни? — Хал понимающе кивнул, когда я, поднявшись, двинулся к озеру.

Мы оба знали, именно в его водах можно обрести утраченное. На это я и рассчитывал, отдавая часть себя. Прямо в одежде нырнул с берега, со знакомым с детства восторгом с головой погружаясь в прохладные воды. По венам словно жидкий огонь прокатился, восстанавливая мое тело, силы и энергию. Рук снова было две!

— Они ее выдернули. — Ступив на берег, я по-волчьи встряхнулся — привычка, выработанная в давно забытые годы детства. — Я что-то подобное и предвидел.

— Переместили в свои чертоги? — Хал, так и застыв между мной и женщиной на лежанке, прищурился. — Знать бы, зачем… Она же тариль! Ей могли поручить уничтожить тебя или совершить еще какую-нибудь пакость.

— Я знаю, — вскинув взгляд, уставился прямо в лицо брата. — Она рассказала. Ей приказали убить тебя. Ну, по факту меня, раз я на время стал Тенью. Но мы-то оба знаем, против кого направлен этот удар. Они даже снабдили ее средством для твоего устранения.

Стянув с шеи шнурок с небольшим кулоном, протянул его брату:

— Осторожнее с этим. Для тебя он смертельно опасен!

Хал изумленно уставился на спящую тариль, после чего медленно перевел взгляд на мою руку с зажатым в ней кулоном со смертью.

— Она сама добровольно рассказала тебе, кого ей поручили уничтожить? И даже отдала яд?! Но…

Естественно, известие о том, что мир перевернулся, звучало бы правдоподобнее. Это же тариль жестокосердных! Живое воплощение Богини Талл, несокрушимая, не знающая пощады и милосердия воительница.

Не факт, что мы вдвоем выстояли бы против нее в схватке. Братец, недоуменно тряхнув головой, снова устремил взгляд на мирно спящую на его лежанке женщину. Вид у нее при этом был очаровательно невинный.

Как я его понимаю! Примерно так же изумлен был сам в ту последнюю ночь накануне возвращения из цитадели. Тогда эта женщина в буквальном смысле сокрушила мой мир.

— Да, поскольку она была уверена, что я — это ты, она честно предупредила меня об угрозе. Повторяю, все очень запутано! — Я потряс вновь отросшей рукой и с удовольствием прислушался к бурлящей в теле силе.

— Тогда ты просто обязан объяснить мне все! Это слишком невероятно и важно, чтобы откладывать разговор на потом. К тому же это едва ли не единственное место в мире, где нас никто не может подслушать. Никто! — Присев у огня, брат скрестил ноги и явно приготовился слушать меня со всем вниманием. — Ты решился на сумасбродную авантюру и сдался в плен этой двинутой на почве убийств бабе, хотя я не раз говорил тебе: в цитадели ты не сможешь убить ее. Там вся сила Талл питает ее. Она пытала тебя — вопли этих оголтелых маньячек были слышны и в нашем лагере. А в последнюю ночь она тебя сломила — твои стоны и крики тоже были слышны в нашем стане. Я уже решил, что тебе не спастись, когда ты умудрился сбежать, спрыгнув со стены.

Даже брату я не мог рассказать о том, что сделала со мной эта женщина в ту ночь.

— В последнюю ночь она меня не пытала. Вернее, не причиняла боли.

Шумно выдохнув, прикрыл глаза, на миг погружаясь в воспоминания о пережитых ощущениях. Тело реагировало трепетом и потоком жаркого желания — я и сейчас не отказался бы вернуться в ту комнату в цитадели жестокосердных.

Именно там я таким невероятным образом обрел нечто крайне ценное — возлюбленную. Понял это мгновенно, мир перевернулся в один миг, наполнив ощущением уверенности: это она. Притом что в жизни не помышлял ни о каких суженых и не искал для себя такой связи.

Свое предназначение выбрал давно: я — воин, и мой удел сражаться, быть одиноким и лишенным слабостей. Но, встретив эту странную тариль, понял мгновенно, что не смогу от нее отказаться. Что сделаю все ради возможности быть с ней, покорюсь ей, подчинюсь ее воле.

— Но твои крики?

— Это от наслаждения. — Мне надо было объяснить все, чтобы уберечь существо, заключенное в теле палача, от брата, от самого себя. — Ты знаешь меня, как никто другой. Знаешь, я равнодушен ко всей этой любовной чепухе. У меня нет проблем с женщинами, я могу позволить себе выбирать их. Я никогда не связывался с ними, к чему мне эта романтическая блажь и нервотрепка, когда вся моя жизнь — это война? Конечно, я всегда был аккуратен, избегая возможности появления ребенка. Да, когда ко мне приходит женщина, я ощущаю возбуждение. Пусть я не страстен, но я не обманываю их ожиданий, щедро вознаграждая за внимание. Пусть и не способен полюбить… Я полагал, что не способен.

— Дох, неужели ты решил, что влюбился в смертное воплощение Талл?! — Брат с ужасом всматривался в мое лицо.

Естественно, Хал подумал, будто меня околдовали неведомой магией.

— Не просто влюбился. Я абсолютно точно знаю — это моя женщина. Только моя, как никто иной в мире. Люблю ли я ее? Да! Я ее обожаю, умираю от страха за нее, ставлю превыше собственной ее жизнь, желание обладать ею не утихает во мне ни на миг. Но все это не относится к тариль жестокосердных. Я говорю тебе о той, что сейчас существует в плену тела воительницы.