А ведь жизнь так коротка (А жизнь так коротка) - Чейз Джеймс Хедли - Страница 7

• Предыдущая
• 7/34
• Следующая

Рон притих.

– Может быть, я слишком настойчиво пытаюсь найти в ней недостатки, продолжал Рон в темноте, – но эта история с ее работой мне кажется подозрительной. Получить в подарок автомобиль, который стоит сотни фунтов?

Гарри это тоже казалось странным, но ничто в мире не заставило бы его в этом признаться.

– Но откуда же она его могла взять? – пробурчал он.

– Ты знаешь, есть еще люди, у которых достаточно средств, чтобы содержать хорошенькую девушку. А девушки позволяют себя содержать. Так тоже случается…

– Вот этого я ожидал уже давно. Но ты совершенно неправ.

– Хорошо, – вздохнул Рон. – Я неправ. Но не попади в грязную историю. А если ты все-таки влипнешь, не скрывай от меня, я тебе смогу помочь.

– Ты невыносим сегодня, – пробурчал Гарри, взбивая подушку кулаком. – Ты строишь все на песке. Я сплю. Спокойной ночи.

Но он еще долго лежал с открытыми глазами. Не нужно было ему рассказывать о Клер. Рон после своей неудачной женитьбы, наверняка, против женщин Клер уникальна. Конечно, нехорошо, что у нее много денег, но, в конце концов, наступит время, когда он будет тоже зарабатывать. Он потребует прибавки в зарплате. Это, конечно, серьезно ничего не изменит… Но, в конце концов, он может брать фунт, другой из своих сбережений. С этой мыслью он, наконец, заснул.

Альфу Муни когда-то одна из женщин сказала, что он похож на Адольфа Минту. И он об этом никогда не забывал. Возможно, он когда-то и был на него похож своим грустным выражением лица, мешками под глазами, свисающими усами, носом, подбородком. Из-за этого сходства Муни обычно носил черную фетровую шляпу, сдвинутую на затылок, американский галстук с крупным рисунком, который небрежно завязывал вокруг незастегнутого ворота рубашки. Он редко одевал пиджак и обычно ходил в рубашке с засученными рукавами и в распахнутом жилете. Потухшая сигара всегда торчала в уголке рта и завершала «американский» вид. Но все это никого не обманывало, за исключением самого Муни. В течение сорока лет он напрасно пытался сделать состояние. Он все пробовал: был букмекером, моряком, дирижером, шофером такси, бродячим торговцем, управляющим. Зарабатывал деньги, терял их, снова зарабатывал и снова терял. Ему никогда не удавалось остановиться.

Сейчас был нисходящий период. Три года назад он заработал пятьсот фунтов на футбольных пари и вложил эти деньги в фотостудию, надеясь, что заставив работать кого-то другого, он таким образом обманет свою собственную судьбу.

Он нанял трех молодых людей, Гарри один из них, чтобы снимать людей на улицах, и девушку, Дорис Роджерс, которая занималась проявлением, печатанием и связями с клиентами. Муни сам стоял перед входом в студию, убежденный, что придает ей соответствующий вид. Удивительно, но дело уже существовало три года. Для Муни такой срок был рекордом.

Наступило время подумать о смене поля деятельности и по этому поводу он не строил никаких иллюзий.

Поэтому, когда Гарри попросил у него прибавки на 10 шиллингов, он откинулся в кресле и горько рассмеялся.

– Ты пойми, малыш, – произнес он, взмахивая сигаретой, – это невозможно.

Дела идут настолько плохо, что мне придется закрыть лавочку. Посмотри, например, из того, что ты принес вчера, не более десяти процентов придут за карточками. Это не та работа. Слишком большая конкуренция. И потом, у людей нет денег на фотографии.

Гарри нравился Муни. Он никогда не врал ему. Если Муни говорил, что дела идут плохо и он собирается закрыть студию, то Гарри знал, что это правда, а не просто удачный предлог для отказа в прибавке.

Это была плохая новость. Если Муни прикроет дело, Гарри окажется без работы.

Он пошел обсудить положение с Дорис Роджерс, кругленькой женщиной с черными вьющимися волосами, остреньким носом и улыбкой, за которую все ее любили. Гарри знал о ней не много. Она никогда о себе не говорила. Она была очень трудолюбивой и Муни этим пользовался: платил ей гроши, а работать заставлял много. Она никогда не протестовала, оставалась после работы и, кажется, у нее не было никакой личной жизни вне стен студии.

Гарри она нравилась. Как раз именно с такими женщинами можно дружить, не опасаясь никаких осложнений.

Дорис была в лаборатории. Как только она увидела выражение лица Гарри, то все поняла.

– Он только что жаловался вам на судьбу?

– Еще хуже. Он сказал, что закроет дело, если так будет продолжаться.

Дорис неприязненно хмыкнула.

– Это его вина. Он ничего не делает и даже не пытается сделать что-нибудь новое. – Она переложила карточки в фиксаж. – У вас есть какой-нибудь план, Гарри?

– Ничего определенного. Я могу попросить работу в «Квик-фото», но не уверен, что они возьмут меня. А вы?

Дорис пожала плечами.

– Я, наверняка, найду что-нибудь. А почему вы не расскажете ему о своей идее ночных фотографирований? Я уверена, что это пойдет неплохо и Муни вынужден будет увеличить вам зарплату, если вы будете работать ночью.

– Действительно, я об этом больше не думал. Спасибо, Дорис. Я ему скажу, что буду претендовать на долю с доходов.

– Так и надо.

Когда Гарри снова появился у Муни, тот еще качался в кресле.

– Ну и что? – пробормотал он. – Что еще? Ни на минуту не оставляют в покое в этой лавочке. Вы решительно хотите меня доконать.

– У меня есть идея, мистер Муни. А что если делать фотографии на улице ночью? В этом есть новизна, которая может заинтересовать клиентов.

Он не сразу понял достоинства идеи, но так как она была не его собственная, то, естественно, начал ее ругать.

– Разумеется, это не глупее, чем что-нибудь другое, – согласился он, – но не годится. Нужен качественный материал прежде всего, а он стоит дорого.

Затем нужны лампы. Их тоже нет, и у меня нет денег.

– Вспышка есть у меня, мистер Муни, и я заплачу за лампы.

– Что? Повторите! – произнес Муни, широко открывая глаза.

– У меня есть необходимое оборудование и я заплачу за лампы.

Муни скривился.

– Ну и что? Это, наверно, ловушка?

Гарри не смог удержаться от усмешки.

– Я хочу одну треть дохода, кроме моей обычной платы. Прежде всего, это моя идея. Я даю материал и работаю ночью.

– Треть? Ты хочешь моей погибели. Послушай, малыш. Положим, четвертая часть тебе, ты, разумеется, платишь за лампы.

– Треть или ничего. Мне нужны деньги.

– А если я тебе скажу, что не согласен?

– Я пойду со своей идеей в «Квик-фото». Они должны ухватиться.

Муни едва не свалился со своего кресла.

– «Квик-фото»? – проблеял он. – Этой банде пиратов? Послушай, Гарри. И ты меня бросишь ради этих сволочей?

– Они не пираты и не сволочи, мистер Муни. Они работают очень хорошо и, если вы мне не дадите одну треть, они мне ее дадут.

Муни поколебался, но, видя решительный вид Гарри, согласился.

– Хорошо, – пробормотал он, – согласен на треть. Но, что с тобой случилось? Ты стал деловым человеком? И потом, зачем тебе деньги?

– Всем нужны деньги, – покраснел Гарри.

Муни посмотрел на него и вдруг воскликнул:

– Боже! Уж не хочешь ли ты жениться? И для этого тебе нужны деньги. В этом замешана девчонка.

– Ничего подобного. Я вас уверяю, мистер Муни. Я пошел за материалом.

Начну сегодня же вечером.

– Согласен. Я буду здесь до половины одиннадцатого. Не задерживайся и приди рассказать мне, как идут дела.

– Хорошо.

Гарри уже выходил из комнаты, когда Муни позвал его.

– Эй, Гарри…

– Что, мистер Муни.

– Ну, а как она, девчонка? Хорошенькая? И все уже оговорено? – сказал он, подмигивая.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – пробормотал Гарри и быстро вышел.

Муни откинулся в кресле и принялся петь:

«Любовь… любовь, это прекрасно…»

Ночь была ясной и холодной. Гарри старался не думать о холоде, а думал только о том, что сухо и светит луна. Он устроился в сквере и к десяти часам у него осталось только пять неиспользованных лампочек. Он понял, что идея неплохая. Он сделал более пятидесяти снимков и считал, что почти все будут удачные. Прежде всего, он внимательно выбирал сюжеты и никто не возражал, когда он протягивал квитанцию. Это удача, думал Гарри. Дело в том, что многие звезды фотографировались ночью в Лейкестер-сквере, и большинство прохожих, по-видимому, воображали, что сфотографировавшись здесь, они выиграют в престиже. Муни будет доволен, думал он, вставляя новую лампочку.

• Предыдущая
• 7/34
• Следующая