Семейные хроники Лесного царя (СИ) - Бересклет (Клименкова) Антонина - Страница 9

Дракон не удовольствовался уютной пещеркой — взялся строить высокую башню. Для чего нагнал в рощу строителей: тех же кобольдов и даже людей. Дриады едва не одеревенели от ужаса — их родная тихая роща наполнилась шумом, криками, грязью!.. Слава Небесам, долго это не продлилось. Дракон многословно извинялся за причиненные неудобства, заставил строителей перед расчетом поработать и садовниками. Они убрали давно мешавшие корням каменные валуны, прорыли от нового колодца каналы для орошения. Дриады почти успокоились, почти уверили друг дружку, что башня в сердце рощи выглядит как-то даже оригинально, загадочно, ее можно красиво оплести плющом…

Однако ненадолго воцарившееся спокойствие нарушило появление новой соседки: дракон прилетел с принцессой.

Ведьму рассказ мало волновал — она следила, как муж слушает. Тот внимал, сочувствовал, кивал. Вот же, Яр усадил супругу справа от себя, держал за руку — и всё равно Лукерья чувствовала себя обделенной! Эта глупая ревность, совершенно ненужная и неуместная, раздражала ее еще больше, чем сам муж, столь бессовестно флиртовавший с гостьями в ее присутствии.

— По каким-то непонятным причинам оказалось, что наш дракон должен опекать эту капризную особу! — возмущенно продолжали дриады. — Ладно, пусть! Мы готовы были терпеть ее истошное пение и ежедневные уроки игры на скрипящей виоле. Мы терпели ее служанок, ее тявкающих собачек. И эти вечно дымящие камины и печи кухонной пристройки. Но к принцессе постоянно ездят свататься рыцари и принцы! И не по одному, а со свитами и дружинами! С конями, которые топчут траву, объедают кустарники. С оруженосцами, которые рубят деревья, чтобы поставить шатры. И эти тоже любят петь!!! Женихи постоянно орали серенады под башней, а принцесса потешалась над ними! И всем она всегда отказывает! О, боги, я готова была ее убить или насильно выдать замуж. Но дракон не позволил!

Дриада схватилась за виски, у нее голова разболелась от одного только воспоминания о пережитом ужасе.

— У нас не осталось выбора, нам пришлось срываться с родного места, по живому обрывать свои корни, — жаловалась древесная дева.

Лукерья кивала. Она была почти готова посочувствовать вынужденным переселенкам. Если бы не одно «но»:

— А причем здесь мой сын? Он что, собрался биться с этим вашим драконом?!

— Ягодка, никто ни с кем биться не будет, — попытался утихомирить жену Яр. — Ты же слышала: дракон вполне вменяемый, дружелюбный. Наверняка Мышонок найдет к нему подход, вместе они что-нибудь придумают.

— Рассуждаешь так, будто сам лично знаком с тем драконом! — вспыхнула Лукерья.

— Не знаком, — пожал плечами Яр. — Вообще за всю жизнь ни одного ни разу не видел, такие они редкие твари. Поэтому прекрасно понимаю любопытство Мышонка, что он так загорелся…

— Или ты рассчитываешь, что Евтихий найдет подход к той принцессе? — перебила ведьма, ее не прельщало получить в снохи капризную иноземку.

— Во всяком случае, Светозар умный мальчик, он сам решит, как поступить. В его возрасте я уже давно был самостоятельным и в указаниях родителей не нуждался, — заявил лесной царь, чем еще больше разозлил супругу.

— Евтихий у нас добрый и наивный мальчик! — зашипела Лукерья. — Ты же в его возрасте успел возненавидеть всех людей и эльфов! Пролить море крови! И ты был не один, у тебя был дружок, ради которого ты угробил множество!..

Чтобы остановить разошедшуюся жену, Яр осторожно привлек ее ближе и поцеловал в губы. Поцелуй вышел кратким и не пылал страстью: одна злая, второй хмурый.

Хозяин Леса поднялся со своего трона, потянул подняться и свою благоверную. Обратился к присутствующим с наказом продолжать пир без них. Ибо ночь коротка, а супругам нужно многое поведать друг другу наедине.

Едва поспевая за быстро шагающим мужем, Лукерья услышала, как за спиной оживилось притихшее на минуту застолье: все загомонили разом, обсуждая разыгравшуюся сцену. В иное время ведьма сгорела бы от стыда, но сейчас лишь стиснула зубы — это именно то, что ей было нужно, зачем она и явилась сюда.

Яр втолкнул ее в двери своей спальни. Сразу прижал спиной к стене, обхватил ладонями ее лицо, требовательно заглянул в глаза:

— Да что такое с тобой сегодня творится?

— Зачем ты отпустил Тишку? — в ее голосе прозвенело материнское отчаянье.

— Успокойся, он уже давно не ребенок! — Яр отступил на пару шагов, в волнении взъерошил себе волосы пятерней.

Лукерья поникла. Яр прав, их дети давно выросли, пора бы уже привыкнуть к этой мысли.

— Мышонок зачах бы здесь, — продолжал Яр, взялся мерить шагами просторную комнату. — Ему нужно было уехать, понимаешь? Тем более он не один отправился, с ним Полкан. И не моя вина, что на границе они столкнулись с этими дриадами, которые готовы каждому встречному жаловаться на своего дракона. Тишка грезит о подвигах — как я мог его остановить?! Все герои в балладах побеждают драконов! Конечно, ему тоже приспичило.

Он говорил, оправдывался перед нею, а Лукерья смотрела на него, впитывая каждое движение, будто в последний раз видит. Он безусловно прав, зря она разволновалась. Их старший сын не блещет умом, но и дураком его никто не назовет. Евтихий-Светозар добр, отзывчив, но так же и благоразумен. В конце концов, он сын своего отца, а значит никогда не станет никому доверять без оглядки, в ущерб собственной безопасности. Тем более в компании Полкана, осторожности которого с лихвою хватит на двоих.

Яр расстегнул кафтан, ставший сейчас слишком душным. Лукерья не отводила глаз. Переливчатый зеленый бархат смотрелся на нем великолепно. Впрочем, не в роскошной одежде дело. Когда он впервые переступил порог избушки, в которой Луша жила с бабкой, то даже в своих обносках, сияющих заплатой на заплате, Ксаарз держался с достоинством, какое дается не всякому принцу крови.

— О чем ты молчишь? — потребовал ответа лесной царь.

— Щур умирает, — отвела взгляд Лукерья.

— Ну и что? — не посчитал нужным скрыть усмешку Яр. Вздохнул с облегчением, будто подозревал нечто гораздо более ужасное, чем эта новость. Это и новостью-то назвать нельзя.

Лукерья вспыхнула: здесь не над чем смеяться!

Щур был единственным человеком, кого терпел и даже по-своему уважал Яр. Щур долгие годы был знахарем, провидцем, колдуном — сердцем и разумом своего племени. Старейшины всех родов, что жили в болотистых чащах на левом берегу реки Матушки, беспрекословно слушались его советов. Благодаря Щуру вечное противостояние между жителями Нового Города и племенем нехристей удавалось свести к сравнительно небольшим стычкам. Он вел переговоры с городскими военачальниками, когда приходилось выкупать пленников после очередных вылазок, регулярно совершаемых обеими сторонами. Щур спас столько человеческих жизней, что и сосчитать невозможно!

И всё равно Яру наплевать на чужую смерть? Бессмертный лесной царь оказался бессердечнее, чем думала его жена.

— Сколько ему лет? Дряхлый старикашка давно стоит одной ногой в могиле. Только твои заботы поддерживали в нем жизнь. — Яр подошел, обнял супругу. И та не нашла в себе сил оттолкнуть, сбросить его руки.

— Почти век. Без десятка сотня, — призналась ведьма.

— Ну и покажи мне другого такого долгожителя? — негромко рассмеялся хозяин Леса. — Смертные столько не живут! Ему еще повезло, помыкался по земле вдосталь, все волосы на голове растерял до последнего, зубы сточил до корней, а ты горюешь.

— А я? — прищурилась Лукерья. — Я ведь тоже смертная! Щур младше меня — и вот он умирает, немощным, больным, старым.

— Ты другая. — Яр заставил ее поднять голову, держа за подбородок, погладил большим пальцем по-девичьи пухлые губы. — Ты моя жена. Лесная царица. Ты давно уже не простая смертная. Разве ты это забыла? Напомнить?

Лукерья отвернулась, уткнулась лбом в его плечо. Заговорила с болью:

— Ты сам знаешь, что принесет его смерть. Он столько лет сдерживал гнев своего народа. Как только Щур умрет, польется кровь. Рекой! Голоса старейшин не слышны за кличами молодых вождей, они хотят биться.