Вопрос веры (СИ) - Криптонов Василий - Страница 10

--

- Свобода! - привел меня в чувства дикий вопль. - Свобода! Свобода! Viva la libertad!* (*Да здравствует свобода! (исп.))

Я открыл глаза. Джеронимо уже забрался в кресло. Как же быстро у него меняется настроение, уму непостижимо. Глаза горят, самого аж трясет.

- Разгерметизация? - проворчал я, хватаясь за штурвал.

Редкие снежинки размазывались по стеклу. Я включил прожекторы и с облегчением увидел, что полоса уходит далеко, а не заканчивается бетонным забором через пару метров. Настроил закрылки и почувствовал, как колеса теряют контакт с землей.

- Я предвидел сложности, - сказал Джеронимо. - Черт побери, Николас! Получилось!

- Сбегай в хвост, поделись восторгом с Вероникой. Заодно намекни, что всадить мне пулю в башку сейчас - не самая лучшая затея.

Момент, когда взлетная полоса исчезает из виду, нельзя передать словами. Как будто заканчивается одна жизнь и начинается другая, та, в которой все зависит лишь от тебя и машины, а то, что на земле, теряет какой-либо смысл.

Судя по тому, как рвануло самолет при разблокировке, мощность двигателей существенно отличалась от полагающейся. Я воспользовался этим преимуществом и, потянув штурвал на себя, заставил машину резко набирать высоту. Не то чтобы я куда-то торопился, просто мной овладела паскудная жажда отмщения. Представил, как где-то там барахтается Вероника, если, конечно, еще жива. Вот тебе, дорогая, за руку, за "подружку", и за "детей", и за "кучу дерьма".

Хотя уши закладывало от разницы давлений, я расслышал яростный писк и коварно улыбнулся холодной черноте перед собой.

Высотомер начал волноваться, и я нехотя положил самолет на курс, сверившись с электронным и обычным компасами. Посмотрел на Джеронимо. Парень задыхался. Его глаза, казалось, излучали свет.

- Божественно! - простонал он. - Я в самолете! Я...

Он наклонился, вынул из-под сиденья бумажный мешок и сунул туда голову. Я деликатно отвернулся, притворяясь, что не слышу, как его выворачивает. Мой взгляд упал на стекло как раз вовремя, чтобы увидеть отражение спешащей в кабину фигурки.

- У тебя секунда на то, чтобы развернуть самолет! - Капли слюны попали мне на щеку, холодный ствол пистолета уперся в висок.

- Ты про "бочку"? - поинтересовался я. - Слушаю и повинуюсь. Джеронимо, закрой пакет.

Услышав шуршание, я сделал рассчитанное движение штурвалом, и гироскоп задребезжал, сходя с ума от ужаса. Взвыл в полном восторге Джеронимо. Взвизгнула, падая на потолок, Вероника. Может, впервые за всю историю пассажирских перевозок реактивный авиалайнер летел кверху брюхом.

- Супер! - закричал Джеронимо. - Теперь я могу блевать вниз головой!

Он немедленно приступил к исполнению мечты, а я задрал голову и как раз вовремя, чтобы увидеть: неугомонная девчонка встает и поднимает пистолет. Стоп-стоп-стоп! Хватит тыкать в меня всякой дрянью. Прояви-ка уважение к остаткам дома Риверосов!

Я вильнул штурвалом, и самолет в унисон качнул крыльями. Вероника снова упала, и на этот раз - о, чудо! - выронила пистолет. Я обернулся через плечо и увидел в салоне первого класса раскрытые полки багажного отделения.

- Любишь пинбол? - спросил я Веронику. - Честное слово, только ради этой игры я устанавливал Windows XP!

Пистолет скользил по потолку, а я направлял его движениями штурвала. Подогнать к нужному месту труда не составляло, благо весь потолок в салоне представлял собой светящийся матовый плафон, на котором я прекрасно видел свой снаряд. А вот перебросить его через бортик - задача посерьезнее. Нужно встряхнуть поле, и я качнул штурвал относительно горизонтальной оси. На мгновение обзор мне закрыло матерящееся тело Вероники, которое не придумало ничего лучше, как взлететь (или, вернее, остаться на месте, когда нос самолета пошел вниз), и пришлось действовать вслепую. Я дернул штурвал вправо, Вероника влипла в стену, и я успел заметить черное пятнышко, четко угодившее в багажный отсек.

- Бинго! - крикнул Джеронимо, который, оказывается, следил за игрой. - А закрыть сумеешь?

- Ну что за вопрос?

Подняв/опустив голову, я встретился взглядом с Вероникой. Боль, усталость и отчаяние практически вытеснили из нее злость, это я понял сразу. Но понял также и то, что она не сдастся. Однако амазонка заслужила поблажку. Закроем глаза на то, что она снимает с плеча автомат...

Левой рукой я схватил ее за предплечье, а правой, игнорируя боль, врубил "реверс". Самолет рвануло. Вероника выпустила автомат - он ударился о стекло и улетел куда-то. Я запоздало сообразил, что мои кости могут не выдержать нагрузки, но передумывать было поздно - Вероника вцепилась в меня мертвой хваткой. Благо, в этот момент по всему салону захлопали крышки багажников, и я вернул двигатели в нормальный режим.

Не успел перевести дух, как на горло легло лезвие ножа.

- Поворачивай к дому! - Веронике пришлось кричать, чтобы пробиться сквозь истерический вопль Джеронимо:

- Николас, ты - супер! Можно я выйду за тебя замуж, когда вырасту?!

- Ну почему все не наоборот, а? - спросил я Веронику.

Ответить она не успела, потому что я потянул на себя штурвал, отменив понятия верха и низа... Лезвие исчезло, нож куда-то улетел, и я подумал, что сейчас даже представить не могу, куда ему приспичит вонзиться. Пылающей болью правой рукой я пустил самолет в "восьмерку", левой, будто воздушный шарик, держал над головой Веронику. Она вцепилась в меня обеими руками и непрестанно что-то кричала по-испански.

В какой-то момент она шлепнулась мне на колени. Я высвободил руку и прижал Веронику к себе, прежде чем приступить к заключительному аккорду - "штопору". Самолет ушел в стремительное пике.

Руки Вероники обвили мою шею, губы, почти касаясь ушной раковины, нежно шептали сквозь рев мотора:

- Сука, ты что делаешь? Говнюк, я тебя убью, если выживу! Перестань! Верни все как было!

- То есть, я уже не ребенок, да? - Мой взгляд не отрывался от акселерометра.

- Нет! - взвизгнула Вероника. - Ты - самая большая скотина из всех, что я знаю!

- Назовешь еще раз "подружкой" или "кучей дерьма"?

- Никогда!

Я пощекотал ей нервы еще несколько секунд, прежде чем выровнял самолет и позволил ему плавно набирать высоту.

- Вот видишь? - улыбнулся я сидящей у меня на коленях красотке. - Любой спор можно решить слова...

Твердый кулак врезался мне в нижнюю челюсть. Вероника спрыгнула на пол.

- Опять? - невнятно произнес я, трогая губу.

- Что "опять"? - прорычала Вероника. - Я тебя никак не называла!

- Это просто волшебство! - простонал сине-зеленый Джеронимо. - Пакет уже под завязку, во мне не осталось ни капли органики, но, клянусь, если вы сейчас поцелуетесь, я выворочу еще столько же исключительно от восторга!

Каким-то непостижимым образом он не пролил ни капли из основательно раздувшегося пакета и даже всю землю сохранил в горшочке.

- Вероника, - позвал он. - У меня руки трясутся. Ты не могла бы меня отстегнуть?

- Пока за штурвалом твоя... твой дружок - даже не мечтай, - отрезала Вероника.

- Тогда, пожалуйста, вынеси мешок. От него воняет.

Я ожидал пререканий и ругани, но эта семейка в очередной раз меня удивила. Вероника аккуратно взяла мешок и понесла куда-то на вытянутых руках. Я подавил желание тряхнуть самолет...

- Щелкни приемник, - попросил я Джеронимо. - Лампочка горит. Кажется, идет сигнал.

Джеронимо нажал зеленую кнопку под желтой лампочкой, и динамики, прокашлявшись помехами, заговорили мужским голосом:

- Есть контакт. Говорит база А-11. Вероника, я приношу извинения за все, что произошло сегодня. Хочу сказать, что понимаю и принимаю твой выбор. Мы замели следы, и у вас будет время уйти. Большего, боюсь, сделать не смогу. Buena fortuna* (*Удачи! (исп.)), малышка. Передаю микрофон, ребята хотят с тобой попрощаться.