Манул (СИ) - Македонский Ляксандр Олегович - Страница 79

— Что ж, тогда я вновь настоятельно требую убрать въездную пошлину для торговцев. Как верный слуга народа я слышу его недовольство, особенно же недовольство торговых гильдий…

Ульс не выдержав, ухмыльнулся. Пузырь действительно был в гневе, раз решился лично нанести ему визит и высказать свои претензии в лицо.

Но и начальник городской стражи уступать не думал. Большая часть его дохода и дохода его ставленников зависела от этой пошлины. И господин Ульс мог быть точно уверен, что с проблемой самоуправства Пузырь не пойдет к царю. Все же, какая-то часть вырученных средств шла именно на нужды царя и его прихотей. Потому, даже при всей своей фанатичности старший сын пока не посмеет идти на поводу диргинаала. Вера верой, а кушать царскому двору тоже хочется. И кушать хорошо, если не сказать роскошно. Потому и маялся от злости бывший купец, недополучая в своей доле и выслушивая жалобы разъяренных коллег по уму и духу.

— На то нет моей воли, и вам это известно. Как верный слуга его величества я не могу самоуправствовать. Закон выше меня, — покаянно разведя руки, ответил Ульс.

— Ваша самоотверженность выбранному делу делает вам честь! — наигранно восхитился Пузырь. — Ирииил гордится своими детьми. Однако же, не все мои купцы принимают такое положение дел…

На этом моменте диргинаал загадочно замолк, выжидающе глянув на господина Ульса.

— Надеюсь, это была не угроза? — сладко улыбаясь, пропел господин Ульс. Диргинаал побледнел, глаза его потемнели от плохо скрываемого гнева.

— Всего лишь предупреждение, — ответил тихо Пузырь, быстро восстановив свое излюбленное расслабленное и отрешенное выражение лица. — Не все в городе довольны таким порядком вещей. Осмелюсь предположить, что вчерашнее нападение связано не сколько со старой местью, сколько с желанием припугнуть…

Будь бы Ульс помоложе, он бы точно расхохотался диргинаалу в лицо. Однако, прожив долгую жизнь «ваше благородие» научился хорошо контролировать свои эмоции.

Он готов был искренне восхититься Пузырем. Негласный царек из трущоб не побоялся прийти и в открытую предупреждать его, словно бы надеялся, что дурацкая выходка с Шлындой могла запугать его, начальника городской стражи! Нет, господин Ульс был не из пугливых, отлично понимая, что раз Пузырь решил вести переговоры, значит, действительно находится в безвыходном положении.

Гипотетического нападения на себя Ульс не страшился, зная, что его смерть уж точно не сослужит дружбы Пузырю. Ведь даже диргинаалу не было под силу заглянуть в будущее и посмотреть, кто станет новым начальником городской стражи, и не окажется ли он в разы хуже, вернее порядочнее самого Ульса?

Так рисковать диргианнал пока не мог, а потому только запугивал, и уговаривал.

— Вы, видимо, совсем плохого мнения о городской страже, если считаете, что ее начальника можно «припугнуть», — неожиданно резко ответил Ульс, заставив Пузыря побелеть. — Тайна канцелярия уже расследует это дело, и уверен, очень скоро найдет и покарает виновных. В ваших предупреждениях нет надобности. А теперь, прошу вас покинуть мой дом. От долгих бесед у меня разболелась голова.

Диргинаал задрожал всем телом, но, вынужденный подчиниться, быстро совладал с собой, процедив сквозь зубы:

— Что ж, значит, я могу не волноваться за ваше здоровье более. Прошу простить за мои опасения и искренне желание помочь. Желаю скорейшего выздоровления!

С этими словами слуга ирриилов поспешил покинуть покои начальника городской стражи. И только устроившись в своей личной карете и убедившись, что ни кучер, ни слуги не слышат его, прошептал злорадно:

— Очень жаль, «ваше благородие», что вы не умеете прислушиваться к своим доброжелателям. Вы действительно поглупели с годами, если решили, что незаменимы на своей службе….

***

— Вот поэтому я и не люблю города, — ворчал манул, прихлебывая холодное пиво. — Ни одного спокойного места нет…

Притихшая после их последнего диалога Солоха угрюмо ковырялась вилкой в тарелке. После обидных слов аппетит пропал напрочь, но девушка честно старалась съесть все заказанное.

— Ты так и не объяснил, почему мы так поспешно убеждали с того пустынного берега, — буркнул Адин. Варвар, бучи впервые в городе и в квартале аристократии был не очень доволен, вернувшись в районы простых горожан. Впервые увидев такую роскошь и кричащий шик, он испытал некое подобие восторженного шока, приходясь по чистым широким улицам, разглядывая вывески и стеклянные витрины, поражаясь высоте домов, казавшихся ему и вовсе монолитными рукотворными скалами.

В их краях больше землянки старосты мест в округе не водилось. А о дорогах половина его соотечественниках вообще не догадывалась. Да и где их мостить, если кругом, в течение девяти месяцев лежит снег, по высоте во много раз превосходя злосчастную землянку старосты.

— Охотник, там был охотник, — ответил за Мая необычайно молчаливый Лан. Вовкулаке тоже кусок в горло не лез. Он то и дело оглядывался по сторонам, недовольно хмурясь и щурясь. Царивший в таверне гам его несколько смущал и пугал. Сбивало с толку обилие запахов, царивших в одном, небольшом здании, где одновременно смешались и аромат сладких женских иноземных духов и въедливый запах мужского пота, где пахло пивом и самогоном, а так же простотой и раскрепощенностью нравов.

— Скучаешь? — Ланово волнение одна из разносчиц оценила по-своему, обаятельно улыбнувшись оборотню, Не совсем плохо одетый, заказавший весьма сносную выпивку и еду, он показался девушке весьма достойным кандидатом.

Оборотень посмотрел на девку растерянно, оглянувшись в поиске поддержки к манулу. Все же, как бы он не любил этого кошака, но вынужден был признать, что в городской жизни тот смылит поболее его самого.

— Нет, не скучает, — Май на этот раз решил помочь оборотню.

Девка поджала губы недовольно, но затевать ссору не стала: в проёме показалось потное лицо какого-то весьма достойного мужчины. Особенным достоинством в её глазах оказался обрамлённый в золоте роскошный бриллиант, блестящий на его толстоватом указательным пальце. Девка моментально упорхнула к более перспективному завсегдатаю.

— Не вертись, — тут же осадил Лана Май, дождавшись, когда красотка отойдет подальше. — Тут это могут не правильно понять.

Вовкулака тут же замер, сгорбившись над своей тарелкой, и более глаз не подымал, полностью сосредоточившись на еде. Действительно, в человеческих порядках он понимал мало, предоставив людям право самим решать их дальнейшие действия.

— Так значит, мы-таки попались на глаза цеху охотников? — переспросил деловито Адин.

— А разве они смогут нас найти? Мы же выглядим совсем по-другому. Что стоит тебе вылепить нам еще один новый морок? — тут же подключилась к беседе Солоха. В тот же момент девушка крайне растерянно посмотрела на посветлевший кончик своей косы, недоуменно уставившись на Мая.

— Да, как видишь, морок не вечен, увы. Иначе бы ни один охотник не смог выследить оборотня. Вскоре этот развеется напрочь, а новый будет не столь убедителен. Не забывай, я все же не маг, и мои возможности ограничены.

Девушка грустно покивала, соглашаясь, что предпочла бы видеть в Мае не оборотня, но действительно хорошего чародея.

Сам же оборотень, сделав очередной глоток, продолжил:

— Так же, охотнику вовсе не надо знать жертву в лицо. Ему надо почувствовать духовный след. А его никакой морок не скроет, — оборотень, призадумавшись, покрутил в руках вилку. — На наше счастье никаких личных вещей он у нас не забрал, да и запах наш развеялся по ветру. Именно поэтому сейчас мы быстренько все доедаем и идем кардинально преображать и тебя и всю остальную шайку лейку, а так же мастерить мне новое оружие.

-А потом? — девушка моментально оторвалась от созерцания тарелки.

— А потом… А потом попробуем пристроить тебя в тот злосчастный пансион и разойдемся, надеюсь, навсегда.

Вовкулака доселе молчавший, первым заметил, как после резких слов Мая погрустнела Солоха. Лан и сам почувствовал тоску, вглядываясь в ставшие столь родными черты лица своей хозяйки. Какое-то неведомое чувство подсказывало ему, что она готова заплакать и держится только из нежелания привлекать к себе излишнее внимание. Возможно, где-то в глубине души она начинала жалеть о том, что решилась сбежать из дома, погнавшись за марой.