Манул (СИ) - Македонский Ляксандр Олегович - Страница 57

Девушка надулась, но противиться голосу здравого смысла не стала спокойно подытожив:

— Ладно, для царской семьи, значит, для царской семьи. Хотя, было бы очень интересно попробовать такую диковинку. Эх, пошли обратно. Мне обед пора готовить.

Переглянувшись, оборотни поспешили следом. Мысль о предстоящем обеде приятно грела сердце… и желудок.

***

По мнению простых обывателей, ночь в поле не шибко отличается от той же ночи в городе. Но бравые стражи закона и полей с этим утверждением бы не согласились, и с удовольствием бы разъяснили, как эти простые обыватели неправы. Самым рьяным защитником правды и буквы закона можно было считать Антипа. Прослуживший в поле верой и правдой около пятидесяти лет, этот бойкий ветеран всея киваака успел отправить не одного воришку на плаху и побороть не одну шайку разбойников.

— Хорошая сегодня ночь, — кряхтел Антип, по праву ветерана устроившись на небольшом пеньке подле потрескивающего костра. Рядом с ним лежал верный помощник — Жучок, и длинная, трофейная шашка, некогда отбитая у какого-то разбойника, решившего покуситься на царский фрукт. — Тихая и спокойная. Даже комаров не видно. Что там Данила, готова ли похлебка?

— Готова-готова, — отвечал ему высокий парубок-помощник. — Но скажите, дядько Антип, почему мы кивааки те охраняем, а сами ни кусочка не отведали?

— Ты еще, Данило, совсем зеленый, — ответил ему заместо Антипа третий охранник — Мирон. Как и Антип он был настоящим ветераном, правда, стажем в тридцать лет. — Это царский фрукт, особая порода. Говорят, кто вкусит его единожды, уже не сможет позабыть вкуса. Потому, чтобы не испытать соблазну нам не стоит даже лишний раз думать об этом. Приедет писарь, не досчитается парочки, и нас казнят за недосмотр. Сам понимаешь…

— Да уж, наш писарь редкостный крысюк, — хмыкнул четвертый охранник — Прохор. — Каждую неделю приезжает с отчетностью. И вечно ему доказывай, что да как! Все смотрит на цветы, да на завязи… Эх, раньше такого гнету не было.

— Да, было время… — затянул Архип, но тут же прервался. Доселе дремавший мирно Жучок резко подскочил, свирепо загудев. Словно только и дожидаясь его сигнала, подскочили и остальные псы, загудев. Взгляды их были единодушно направлены туда, где темнела киваакова ботва.

Архип сообразил раньше остальных, что бы это могло значить, необычайно ловко подхватив шашку и кинувшись к полю. За ним незамедлительно погнались и псы. Затем, с небольшим опозданием последовали и остальные бравые охранники.

Чутье бывалого сторожа Архипа никогда не подводило. Не подвело и сегодня. Подобно своей борзой он с шумом втянул воздух носом и побежал так уверенно, словно лично взял след. За ним кое-как поспевали остальные мужики. В отличие от Архипа у них никакого желания охранять барские кивааки не было. Тем более не было желания на ночь глядя искать воров, рискнувших полезть на царское поле. Но они все же пошли следом за Архипом, все вместе высыпав к полю боя.

Воришек оказалось двое. Один высокий и тонкокостный, с пакостными, ярко-желтыми глазами и болтающимися за спиной граблями. Второй же оказался просто угловатым нескладным мальчишкой, с явными симптомами искривления позвоночника. К киваакам, правда, именно он проявлял больше интереса.

— Ну, и какого черта? — недовольно заговорил желтоглазый, обращаясь явно к мальчишке, но глядя на приближающуюся толпу блюстителей закона. От его обращения даже ветеран Архип ненадолго впал в ступор. А уж зеленые юнцы и подавно стушевались. Обычно, воришки при их виде либо за оружие хватаются, либо спешат удрать. Но еще ни один порядочный вор не начинал возмущаться. Складывалось ощущение, что они своим появлением жестко оскорбили его. Жучок вместе со своей сворой тоже застыли в нерешительности, тихонько поскуливая.

— Что тебя не устраивает, кошак? — рыкнул ему в ответ отрок. На блюстителей закона он тоже внимания не обращал. — Зачем вообще пошел за мной, если помогать не собираешься?

— Ну, должен же я проследить, чтобы глупая псина не попала в передрягу. Мне потом девка наша всю голову проест, если с тобой что-то случиться… — ответил ему желотоглазый.

— Эм… Господа воры? — Архип, наконец, отмер, вынув из ножен шашку. — Я уж извиняюсь, что прервал ваш дивный разговор, но тут, знаете ли, царское поле! Так что, властью данной нам самим царем батюшкой я приказываю вам немедленно убираться прочь, если вам дороги собственные руки.

— Вот видишь, псина, пока ты тут копался, уже и сторожа подоспели, — желтоглазый разочаровано покачал головой. Мальчишка мелко задрожал, сжав руки в кулаки. — Ну, ничего толком сделать не можешь, бестолковщина…

— Так что, сдаваться будете? — осведомился Архип, грозно сдвинув брови к переносице. Происходящий цирк начинал его понемногу утомлять.

— Неа, — кинул ему желтоглазый, махнув рукой. — Так, псина, хватай киваак и тикай отсюда. Я тебя догоню.

Мальчишка послушно кивнул и, схватив лежащего рядом небольшого «кабанчика» ловко поскакал прочь. Бежал он так быстро, что в мгновение ока очутился где-то на краю поля. За ним попытался погнаться Данило с парой сторожей постарше. Но желтоглазый оказался не просто наглым вором, но еще и искусным воякой. Ловко взмахнув своими граблями, он древком угодил прямо по носу деятельному мальчишке. Остальные на свое счастье успели вовремя отскочить. Данило же, глупо улыбнувшись, растянулся на земле. Из свернутого носа потекла кровь. Архип затрепетал от гнева. Старушечья кровь в его венах забурлила, закипела, требуя отмщения. Остальные же охранники попятились подальше. Сражаться с неведомым вором, что так ловко вывел из строя их самого молодого и здорового товарища, было чревато неприятностями. Себя-то они великими воинами не мнили, но с уважением пропустили вперед старика.

— И это единственный воин среди вас, да? — насмешливо поинтересовался вор, перекинув грабли из одной руки в другую. — Очень жаль… Ты уж не обессудь, старик, если я ненароком тебе чего сломаю. Мне тебя жаль, но я еще слишком молод, чтобы попадать на плаху.

— Не суди по внешности, — отказал ему Тихон, сжав рукоять родной шашки крепче. Хоть неведомый воришка и выглядел тщедушным задохликом, сила в нем чувствовалась звериная. Определенно, это был сильный противник. И с ним ухо надо было держать востро.

Подойдя на достаточное для атаки расстояние, Архип полетел вперед, замахнувшись клинком. Шашка просвистела мимо. Вор ожидаемо уклонился, в тот же миг контратаковав. Закричала сталь, чиркнув по необычайно крепкому древку, высекла искры, встретившись с металлическими зубьями граблей. Старик опустил руку. Все же он был староват для драк. Сердце бешено стучало в висках, глаза заливал проступивший на лбу пот.

— Ты стар, просто дай мне уйти. Твое сердце не выдержит боя, — словно бы читая мысли Архипа, заговорил вор. — Я не желаю твоей смерти.

— Ну, уж нет, — Архип поднялся, опершись на шашку. До крови сжал лезвие родной шашки. Он действительно был стар, но еще никогда не уставал так сильно после первого удара.

— Воля твоя, — на этот раз вор решил напасть первым. Молнией метнулся к старому ветерану, вскинув руку с граблями.

Стоящие поодаль мужики невольно позакрывали глаза. Даже они чувствовали ту необычную, неконтролируемую силу, с которой оружие вора должно было пригвоздить к земле бывалого ветерана. Только Прохор глаз не отвел, потому первым увидел, как стремительно ответил Архип, блокировав удар. Лезвие шашки на полном ходу остановило грабли и, дрогнув, раскрошилось на мелкие кусочки. Пара из них оцарапали щеки и шею старика Архипа. Вор поспешил убрать свое оружие. Архип упал на колени, выронив из рук рукоятку.

— Прости, старик, но я не бью безоружных. Прощай, — вор окинул всех собравшихся брезгливым взглядом: — А твоих друзей следовало бы убить за то, что они даже не попробовали помочь тебе. Спрятались за спиной старика, позорище. Даже руки о вас марать не хочется. Живите уж.

С этими словами наглец преспокойно дал деру, аналогично своему товарищу за считанные минуты, скрывшись с глаз озадаченных сторожей.