Манул (СИ) - Македонский Ляксандр Олегович - Страница 40

— А кто такой, этот Сявва? — раздался голос Солохи, заинтригованной сложившимся переполохом.

— А, ты же не местная, — ответила ей одна из новых подружек. — Сявва Резвый — лучший погонщик всей области! Да на него половина города поставила! Десять лет подряд участия — и ни одного проигрыша. Как же так случилось?

— Да прокляли его видать! — вмешался в разговор девушек чей-то грубый возглас. - Говорят, шел себе и на ровном месте упал, и ногу сломал. Разве же бывают такие совпадения?! Я на него пять золотых поставил, знаете ли!

— Все эта Химка проклятая виновата! — вторил незнакомцу еще один визгливый, явно старушечий голосок. — Ведьма она, вот что! Вот он как повадился к ней ходить, так его удача сразу и покинула! Охотника бы позвать, а то развелось нечисти всякой!

Манул не удержавшись, хрюкнул. Как же он любил таких вот бабулек, взваливающих все беды людские на плечи зловредных ведьм и оборотней, порою злостно забывая, что в большинстве случаев именно человек повинен в каком-либо своем горе. Люди же, увы, привыкли искать виноватых везде, но только не в самих себе. Вот за это-то Май людей и не любил. Впрочем, безосновательно оскорблять неведомую Химку долго не дали.

— Последи за языком старая карга! Пьяница этот ваш Сявва лютый! Небось, принял по случаю праздника и свалился в какую-то яму! Нечего на девушку порядочную наговаривать!

— Порядочную? Это Химка-то порядочная? — бабуська была из той распространенной категории людей, не привыкших сдаваться стоя на смерть за свое мнение. — Да весь Краснокаменск знает, где у нее та порядочность! Беспризорная девка, выросшая на улице по определению порядочной не может быть!

Манул зевнул, поспешив ментально отгородиться от собеседников, обсуждающих Химку. Ему-то уж точно не было дела до этих городских разборок. Оборотень поспешил сосредоточить свое внимание на арене, куда уже неспешно подъезжали пустые телеги. Волы шли нарочито медленно, будто бы и вовсе не осознавая, что такое гонки. Май в очередной раз поразился людской изобретательности. По его мнению, заставить такую тушу бежать не сможет даже свихнувшийся разбуженный посреди зимы берендей-шатун.

— Слыхали, владелец телеги срочно Сявве замену ищет? — тихонько перешептывались подле оборотня какие-то мужики. Судя по дорогой, чистой одежде и манере держаться на людях — кто-то из купцов или мелкой шляхты. — Он ведь вложился в этом году солидно. Телегу под процент купил дорогую, вола нового. Общиплют его барыги. Правильно говорила моя теща: гонки — дело ненадежное! Кто же сейчас пойдет ему править? Все наши возницы уже при делах. Кария спасет только чудо…

В тот момент манул искренне возненавидел свой абсолютный слух и веселые сборища. Ему сейчас больше улыбалось пойти, растянуться где-нибудь на соломке и понежиться в тишине под лучами ясного солнышка. Усугублял ситуацию не на шутку разболевшийся шрам. Оборотня так и подымало залезть туда своей когтистой лапой и всласть почесать больное место.

— Ну, я пошла… — донесся до погрузившегося в свои думы манула голос Солохи.

— Куда? — воскликнул он, моментально вскочив на ноги и еле сдерживаясь, чтобы не скривиться от острой боли, пронзившей мышцы его спины.

— Заменю Сявву, — совершенно спокойно ответила девушка, и поспешно добавила: — Ты не бойся, у нас в Солнечном я была одной из лучших возниц! Даже в гонках один раз выиграла.

— Нет, ты не пойдешь, — решительно оборвал ее на полуслове оборотень, хмуро сдвинув брови.

— Пойду, и ты меня не остановишь! — не уступая манулу в решительности, возразила Солоха, сердито насупившись. С того самого момента, как она услышала про гонки, девушка решила принять в них участие. А случившееся с Сяввой по ее мнению было просто божьим провидением. Упускать такую возможность показать себя и развлечься Солоха была просто не в силах. И мнение манула ее по этому поводу не заботило. Он же успел развлечься. Так почему она должна сидеть?

На благо каких-то четких правил по поводу пола участников на гонках не существовало. Новые подружки это подтвердили. Просто, данная забава считалась прерогативой молодых парней, но участвовать девушкам не воспрещалось. И некоторые молодые девицы все же решались попытать счастья в гонках и нередко выигрывали.

И девушка отлично осознавала, что ее желание вызовет такой решительной отпор со стороны манула. Но не привыкшая кому-либо уступать она тут же утвердилась во мнении, что точно хочет поучаствовать. А раз желание только окрепло, то и обращать внимания на протесты манула не стоит.

Именно поэтому Солоха поспешила перескочить со своего ряда, помчавшись куда-то вниз, где как раз виднелось растерянное лицо незадачливого купца. Как и предсказывали мужики, наниматься к нему особо никто не спешил. Все, кто хотел участвовать, уже стояли на старте, ожидая сигнала начала.

Оборотень, стиснув зубы, поднялся, последовав за чересчур энергичной подругой.

Когда он добрался до места, то, как раз успел к проведению переговоров между незадачливым купцом и Солохой:

— Я, конечно, все понимаю, но девушка на гонках… — бормотал он, глядя куда-то в пол. Было видно невооружённым взглядом, что он колеблется в выборе.

— И что? Я, чем-то хуже парубка? — не сдаваясь, наступала Солоха. Купец поспешно закивал головой.

— А не боитеся? — спросил он.

— А что тут такого? — девушка искренне удивилась, окончательно утвердив купца в принятом мнении.

— Ну, хорошо, уговорила, девка! — вздохнув, ответил купец. — Пропадать, так с музыкой!

— Отлично! — всплеснула руками селянка, вспрыгнув на облучок — Я вас не подведу!

— Да-да, иди уже, — проворчал купец, отходя от повозки.

Солоха привычным жестом натянула вожжи. Стоящий и мирно жующий траву громадный бык недовольно фыркнул, приподняв холеную, лоснящуюся от жира голову, которую венчала пара белоснежных круто изогнутых рогов.

Девушка беззаботно рассмеялась, потрепав жуткое, по меркам манула, чудовище.

— Я тебя не пускаю, слезай! Не позорься! — решил внести свою лепту Май, преградив повозке путь.

Бык зло боднул головой, заставив манула отпрыгнуть в сторону. Солоха помрачнела, чем-то, напомнив выражением своего лица того самого разгневанного быка.

— Кто ты мне? Сват? Брат? — воскликнула она, выжидательно взглянув прямо в глаза оборотня. Май отрицательно покачал головой. — Тогда какое право ты имеешь указывать мне что делать?

Вопрос оказался риторическим. Девушка решительно взмахнула поводьями, бык перешёл на резвый шаг, моментально скрывшись с глаз в клубах поднявшейся придорожной пыли.

Манул зло выругался, пнув ногой первый попавшийся камень, поспешив обратно на трибуну. Сердце его обеспокоено трепетало, будто бы пророча беду. Хотя он и считал волов неповоротливыми, что-то внутри подсказывало ему, что по первому впечатлению эту животину судить не стоит.

Он со скрытой злостью наблюдал, как повозка Солохи выруливает на старт и равняется с остальными участниками.

— Какая она смелая! — восторженно прошептала какая-то девушка сзади.

— Скорее глупая и самонадеянная, — прошамкала та самая давнишняя старушка. — Куда уж девке в мужские забавы лезть. Смех, да и только!

Пока трибуны обсуждали нового участника, подошло время начала старта. Вперёд выступил плотный полноватый мужичонка, приподняв над головой вызывающего ярко-красного цвета платок.

Стоило только ему сделать это, как все шумы синхронно стихли на мгновение, смутив оборотня. Манул недоуменно обернулся, пытаясь понять причину этого.

Тем временем приподнятый в руке платочек резко ушел вниз, погрузив манула в состояние лёгкой прострации. Трибуны вновь разразились громогласным рёвом сотен глоток. Со всех сторон как из рога изобилия сыпались ободряющие кричалки, шутки и просто радостный визг фанатов.

А в поднятых клубах пыли было совершенно непонятно, что происходит на дороге. Прищурившись, манул изо всех сил пытался рассмотреть знакомые девичьи черты. Каким же было его удивление, когда он увидел Солоху в числе лидеров. Девушка моментально вырвалась вперёд, оставив позади себя добрую часть гонщиков. Телега под её умелым руководством казалось, просто летела над землёй, а запряженный громадный чёрный бык и вовсе казался каким-то древним монстром, покорно повинующимся воле селянки. Для повышения эффекта девушка даже встала, распустив свою длинную искрящуюся золотом косу.