Напрасная прелюдия (ЛП) - Мейз Элла - Страница 17

Грудь Александра медленно поднялась и опустилась под моей щекой.

— Я могу это понять.

— Можешь? Потому что я не могу. Не понимаю, чем он заслужил смерть. Не могу понять, почему он больше не со мной. Неужели его борьбы было недостаточно?

— Я не это имел в виду.

Я сильнее прижалась к его груди.

— Не могу больше терпеть эту боль. Не знаю, закончится ли это когда-нибудь, особенно после того, как прочла письма. Я больше не могу.

— У тебя нет другого выбора, — мягко произнес он.

Я попыталась сесть прямее.

— В самом деле? Это лучшее, что ты можешь сказать?

Нежная улыбка коснулась его губ:

— Ты приходишь в себя.

Я нахмурилась.

Он снова притянул меня к своей груди, играя кончиками моих волос, чем отвлекал меня.

— Хочешь поговорить о нем? Может, о счастливых мгновениях? Я уверен, он не хотел бы, чтобы прямо сейчас ты плакала. Расскажи мне о лучших моментах с твоей семьей.

— Он был для меня всем. Больше никого нет.

— А мама?

— Умерла, дав мне жизнь. Мой отец был и всегда будет для меня всем. Мы всегда были друг у друга, но теперь у меня нет никого, кого можно назвать семьей. Даже его глупого брата.

— Ладно, тут ты меня запутала, дорогая. Что за брат?

— Единственная причина, по которой я приехала в Нью-Йорк, была найти его брата и отдать ему эти письма. Отец говорил: "Никогда не отказывайся от семьи и никогда не сдавайся". Поэтому он никогда не переставал писать, никогда не оставлял попыток вымолить его прощение. Мы собирались вместе приехать сюда и найти его брата, но он был слишком болен, чтобы путешествовать.

Я опять начала заливать слезами его рубашку и попыталась стереть их, прежде чем полностью испорчу ее.

— Так что я пообещала ему. Пообещала, что найду его брата и удостоверюсь, что эти письма будут у него. Все эти годы он просто хотел вернуть брата, просто хотел поговорить с ним, снова иметь семью. И вот теперь я здесь, потому что он хотел, чтобы у меня был кто-то, когда он умрет.

— Что случилось? Не смогла его найти? — спросил он.

— Я нашла его жену. Он умер. Этот ублюдок умер прежде, чем я смогла высказать все, что думала о нем. А Хелен была так добра ко мне сегодня. Теперь из-за нее я даже не могу ненавидеть его так, как хотела. Вот почему я читаю их. И с каждым прочитанным словом мое сердце разрывается все больше.

Я подняла письмо, которое читала перед нервным срывом.

— Видишь это?

Я прикоснулась пальцами к написанным отцом строчкам, стараясь впитать эмоции из старой бумаги.

— В этом он просит ответить ему на письмо, так как, видишь ли, как раз прошлой ночью, перед тем как написать его, он потерял любовь всей своей жизни — свою вторую половинку — и остался совсем один с новорожденным ребенком. Но знаешь что, — мой голос дрогнул, когда я попыталась сдержать слезы, — в письмах он никогда не упрекает меня, он ни разу не говорит, что, может быть, если бы у нас не было Майи, у меня могла быть жена. Наоборот, он действительно чувствует себя счастливым, оттого что есть я. Моя мама умерла из-за меня, а он даже не возненавидел меня за это. Он любил меня всей душой.

— Детка, как ты можешь винить себя в ее смерти?

— Я не могу чувствовать себя по-другому. Будто похитила что-то у него, сознательно или нет, но я что-то украла. Она была для него всем, причиной, по которой он покинул Нью-Йорк, оставив мечты позади. И несмотря на то, что у меня никогда не было даже шанса познакомиться с ней, увидеть, как ее глаза горят от любви к моему отцу, — он никогда не упускал случая рассказать мне о ней. Каждый день он дарил мне маленький кусочек ее, удостоверившись, что я поняла, какой она была. И я всегда буду благодарна ей за то, что она выбрала моего отца... за то, что подарила мне его.

— Звучит так, будто он был прекрасным человеком. Не каждому выпадает шанс быть с таким.

Ничего не говоря, я отстранилась от тепла его тела и отползла на несколько шагов в сторону, чтобы собрать разбросанные по полу письма. Должно быть, он заметил, как сильно дрожат мои руки, потому что следующее, что я увидела сквозь слезы, застилавшие глаза, — это как его рука успокаивающе накрыла мою на письме. Я сомкнула ресницы, и горячая слеза упала на тыльную сторону его ладони.

— Я не могу этого объяснить. Он был моим героем, и всегда им будет. Мне бы хотелось надеяться, что никогда не настанет тот день, когда я забуду его, — никогда не настанет. Что я всегда буду помнить его голос, которым он говорит мне, как сильно меня любит.

Так как наши руки все еще были крепко сплетены, он поднял мой подбородок свободной рукой.

— И никто не отнимет у тебя этого. Чего ты боишься?

— Ничего, — прошептала я, сосредоточив взгляд на наших руках.

— Ты можешь поговорить со мной. Я рядом, Майя.

Я собралась с силами, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Я так сильно скучаю по нему, Александр. Так сильно. Мне хочется помнить наши лучшие мгновения, больше всего на свете я хочу рассказать тебе о них, но не могу. Не могу, потому что, когда закрываю глаза, все, что я вижу, — как он испускает последний вздох, крепко держа мою руку в своей.

Мой взгляд снова остановился на наших руках, и он еще сильнее сжал мою.

— Он так пытался ради меня выглядеть сильным, — я улыбнулась, вспоминая выражение лица отца, — но я знала, что ему так же страшно оставить меня, как и мне потерять его. То, как он сжимал мою руку в своей... то, как он пытался держаться ради меня... Я никогда не смогу забыть это.

— Эй, — чуть громче сказал он, чтобы привлечь мое внимание. — Посмотри на меня.

Пару секунд я не могла сосредоточиться на нем.

— Если ты не прекратишь плакать, то заболеешь. Ты этого хочешь?

Я покачала головой:

— Прости, что отнимаю твое время.

Я попыталась отодвинуться от него, но он так притянул меня к себе, что мне пришлось забраться к нему на колени. Я уткнулась лицом ему в шею, благодарная за его тепло и прикосновения.

— Мне было так страшно, — судорожно прошептала я. — Он все время говорил, что больше всего будет скучать по моей улыбке. Говорил, что я озаряла его мир, а я даже этого не могу ему дать. Слезы сами льются.

У меня сбилось дыхание, и я услышала, как он ругается себе под нос, тем не менее крепче обхватывая меня руками. Мои глаза были открыты, и не имело значения, насколько сильно я прижималась к Александру, — это все равно не помешало мне погрузиться в прошлое и заново все переживать…

— Пожалуйста, не плачь, Майя. Ты разбиваешь мне сердце. Ты знаешь, я бы никогда не оставил тебя по своей воле. Ты знаешь, я бы изменил это, если б мог. Но мы перепробовали все, детка. Это просто не сработало.

— Папа, пожалуйста, давай вызовем врача, чтобы мы могли отвезти тебя в больницу. Умоляю.

— Милая, они ничего не смогут сделать. К тому же… я устал, вот и все. Я просто хочу, чтобы ты немного посидела со мной, хорошо? Уверен, к утру мне станет лучше.

— Я здесь. Я никуда не уйду.

Он сделал глубокий прерывистый вдох:

— Спасибо, детка. Спасибо тебе.

Его тело было слабым от лекарств, которые он принимал, он поднял руку и нежно вытер мои слезы. Я попыталась улыбнуться ему, хотя бы слегка, но не очень преуспела в этом.

А вот он улыбнулся. Подарил мне одну из своих лучших улыбок. Усталую, но все же улыбку.

— Боже, — прошептал он. — Я так сильно люблю тебя, Майя. Так сильно любил .

— Пап, ты начинаешь меня пугать. Пожалуйста, давай я кому-нибудь позвоню.

— Ты не доверяешь своему отцу? Разве я не могу просто сказать, что люблю свою маленькую звездочку?

— Конечно, можешь, — сдавшись, сказала я.

Знала, он не послушает меня, поэтому и смирилась. Пусть даже мое сердце кричало сделать хоть что-нибудь, мне пришлось дать ему то, что он хочет.