Дороги своих любят (СИ) - Голякова Елизавета - Страница 56

- И что это было? - отдышавшись, спросил маг, поглаживая рукой пляшущее пламя факела, словно котенка.

- Я у тебя хотел спросить, - огрызнулся вор, дернувшись на плече у Мигеля, - ты что, не мог просто вернуть свет?!

Что-то стальное звякнуло об кольчугу, и лис торопливо переложил это в другую руку.

- Не мог! Он не возвращается, я уже пытался...

- Тогда порубим их так, делов-то! - наемник поставил Хьюго на пол, выхватил второй меч. Его требовательно ткнули пальцем в плечо, и файтер отдал один из клинков другу. А самому и одного хватит. Эв накинул на голову капюшон и тоже вытащил меч.

- Эти типы какие-то ненормальные, - буркнул он, - не надейтесь, что с ними получится, как с обычными людьми или даже демонами. Скорее уж, вообще не получится, но вот, на всякий случай, - и клирик сделал друзьям жест подойти.

На лбу Мигеля, почти касаясь пальцами, он начертил знак благословения богов - четырехлистник со звездой, и рисунок вспыхнул синей искрой, а потом расплылся по коже и растворился без следа. Наемник почувствовал, как к нему приходит спокойная уверенность - в своих силах, в том, что именно так и должно быть. Боги помогут, если уметь просить.

Благословение Эверард нарисовал и Хьюго. Когда знак богов осветился синим, вор спокойно заулыбался и молча посмотрел на клирика светло и благодарно. Тот сухо кивнул и протянул руку к магу.

Юджин испуганно дернулся, но ничего говорить не стал. Маги не в ладах с богами, если вообще верят в них. Будут ли высшие силы помогать тому, кто вечно противостоит им?.. Эв ободряюще кивнул другу и начертил знак. Он также вспыхнул и растворился, скользнув на кожу, и маг посмотрел удивленно, но, кажется, перестал бояться.

Все это отняло у клирика несколько мгновений. За это время на центр зала выехали из тумана пятеро всадников в черных одеждах.

- Что это еще такое? - ткнул мечем в сторону пришельцев вор. - Только не говорите, что это те самые вестники Конца Света, о которых барды поют на дорогах!

Эверард хмуро посмотрел на него и сказал хрипло:

- Они самые.

Пятеро всадников, один из которых, сидящий на самой большой твари, был, должно быть, предводителем, на первый взгляд неспешно и даже как-то равнодушно двинулись к новоиспеченному королю. Гвардейцы ощетинились мечами и копьями, ровным полукругом закрывая Кристиана, словно на самом деле могли его спасти. Главный всадник приостановился, запрокинул голову и расхохотался. Смех его был хрипящий, как будто он долгое время перед этим провел в абсолютном молчании, и начал забывать, как это - иметь власть над собственным голосом.

Мигель видел, как задрожали кончики выставленных копий и вспомнил другой отряд, точно так же собравшийся в полукруг перед лицом неминуемой гибели, готовый сражаться до последнего... Тогда ни одно копье не дрогнуло.

В тот раз ему пришлось оставаться в стороне, он не мог, правда не мог пробраться к солдатам, прорваться. И Мигелю долго еще снились падающие один за другим верные, славные воины.

Он рыкнул и рванулся вперед. Шаг, еще, еще... Треть зала отделяла его меч от всадников и короля. Между порывами озверевшего ветра, оглушительно завывающего под сводами разгромленного зала, файтер услышал - или ему только почудилось, что он слышит - щелчок арбалетного затвора и тонкий, свистящий полет вспарывающего воздух болта.

Туда, где только что была его нога, в пол врезался разрывной арбалетный «одуванчик». Потом, немного дальше - другой, за ним третий.

Мигель знал, что не попадут.

Яркая вспышка слепящей молнии осветила зал. Где-то справа метнулось вперед огненно-рыжее пятно, слева блеснуло золото. Прогремел раскат грома, и наемник клыкасто ухмыльнулся и тряхнул головой, старательно прогоняя последние мысли. Только инстинкты, только удача и благословение богов.

В темноте было не разобрать, кто из людей вокруг жив, а кто мертв. Впереди кричали, позади кто-то захлебывался булькающим кашлем, плакал женский голос. Ночь Крови снова в столице.

Когда до всадников осталось несколько длинных прыжков, Мигель занес руку и, сделав два быстрых шага на ускорение, прыгнул, чтобы страшным рубящим ударом обрушить свой меч - заговоренный меч! - на ближайший к нему черный балахон и чешуйчатую тварь. Клинок уже начал свой путь вниз, и вдруг налился тяжестью, потяжелев почти в два раза. Вдоль лезвия вспыхнул лиловый свет, разросшийся до огромного шара за долю секунды, прежде чем войти, словно в масло, в плечо темного всадника. Наемник понимал, что сам нанести такой удар не смог бы, пусть меч и был заговоренный. Значит, дело в фиолетовой сфере - магия? Во время новой вспышки света в дверях появились люди в мантиях и с разноцветным светом в руках.

- Маги во дворце! Во дворце маги! - пронеслось по тронному залу.

Оборачиваться файтер не стал, просто занес меч для нового удара. Но взревевшая не своим голосом тварь с места резко прыгнула вперед, на несколько шагов отдалившись от человека - это всадник передал свою боль животному, вложив эту силу в мощный прыжок. А к центру зала уже подбегали воины в серо-синих одеждах со знакомым гербом. Клеймо Великого Острова обличительно смотрело с их клинков. Подарок Его Величеству, да? Щедрый же подарок оказался преподнесен!..

Пока наемник и вор остановились, чтобы на себя принять первую атаку бежавших на них людей, Эверард воззвал короткой веской фразой к милости богов и их праведному гневу. Темный меч вспыхнул синим, на клинке ожила печать - пышные прекрасные цветы, вырастающие прямо из древних рун, потянулись от рукояти к острию, мерцая холодным голубым светом. Клирик взмахнул мечем, и дальнейшее Мигель, увы, не увидел, но спустя несколько мгновений сквозь рев бури до его слуха донесся нечеловеческий вопль и рык, и файтер удовлетворенно подумал, что эти всадники еще больше попали, чем квартет.

- Эй, сзади!

Боец хлестким ударом разрубил прыгнувшего на него воина, и досадливо бросил:

- Я видел, - после короткой паузы он улучил секунду и протянул другу раскрытую руку. - Но спасибо!

Хьюго залился звонким, истеричным смехом и ударил ладонью по протянутой ладони файтера. Да, лучше уж смеяться от страха, чем замирать и валиться с дрожащих ног. И снова бросился в бой. Мигель отметил, что со дня их тройной дуэли на площади он стал фехтовать гораздо лучше.

Возле монаха вдруг появился запыхавшийся маг. Юджин тяжело дышал, но несмотря на это старательно выращивал между напряженных ладоней оранжевую сферу. Он успел послать ее куда-то в сторону противника и вырастить заново еще дважды, прежде чем Эв повернул к нему голову и отрывисто предложил помощь. Маг улыбнулся уголками губ и покачал головой. Он тоже сильно, сильно вырос за прошедшее время...

Тут тронный зал осветила новая молния, и квартет увидел, как юного короля спешно уводят в низкую дверцу несколько гвардейцев. Мгновением позже под сводчатым потолком взорвалось что-то до того ослепительно-белое, что на несколько секунд все ослепли и оглохли, а мир превратился в сплошную плоскую звенящую белизну.

К Юджину вернулось ощущение пространства, и он с удивлением обнаружил, что опирается на чью-то сильную руку. Он моргнул. Кожаные наручи, багровая рубашка...

- Мигель?

Наемник помог ему удержаться на ногах и подмигнул.

Тронном зале было светло. К раненным, которых при свете оказалось гораздо меньше, чем казалось в кромешной тьме, спешили люди, десяток мертвых тел выносили с серьезными лицами, на которых читалось плохо скрываемое облегчение, гвардейцы. Рядом на полу снова привычно, без этого смертельного выражения улыбающийся Хьюго отрывал от поддетой под нарядную куртку рубашки широкою полосу и что-то с энтузиазмом доказывал клирику, смеясь и вытирая рукавом текущую из пореза на щеке кровь. Она никак не желала вытираться, только размазывалась, и в конце концов вор плюнул и перестал обращать внимание на соленую алую струйку. Наконец ткань была оторвана, и лис дернулся было помочь Эверарду перевязать раненную руку, но тот фыркнул и сказал что-то колкое. Хьюго негромко засмеялся.