Дороги своих любят (СИ) - Голякова Елизавета - Страница 22

Ответ последовал незамедлительно.

- Ты правильно поступаешь, что бежишь. Но только совсем не туда.

- Понятия не имеешь, куда я тороплюсь, а уже указываешь?! Не многовато ли берешь на себя, малец?

«Малец» сделал шаг назад, совсем растворившись в тумане.

- В конце переулка - временное секретное укрытие главаря ночного народа, - сказал он, и в голосе засквозила детская, непосредственная честность. Наконец-то он заговорил так, как положено говорит в его возрасте! - Что бы ты не искал, твой путь лежит не туда.

И фигура растаяла в тумане, оставив удивленного паренька в одиночестве. Какая дурацкая встреча. Из ниоткуда появился, наговорил всякого и исчез. Однако, северная застава отменялась. Вернуться к дому никак нельзя. Куда же податься? В голову совсем ничего не приходит. Хотя постой-ка! Если одна отчаянная идея... Раз терять больше нечего, стоит, конечно, попробовать!..

Парень перехватил покрепче свой сверток, круто развернулся и энергичным, уверенным шагом направился в противоположную от северной заставы сторону.

* * *

К утру туман рассеялся. За какой-то час просто растворился в воздухе, словно его и не было, словно никогда не опускался на столицу этот кошмар наяву. И с опаской, озираясь по сторонам, выходили на улицы горожане. Сперва самые отчаянные, самые бесстрашные или те, кому нечего было терять, а потом весь город вдруг высыпал на площади... Улицы затопили солдаты. И если раньше их можно было встретить в основном возле казарм и на заставах, большими компаниями или даже отрядами, то теперь ими кишел весь город. Не было, казалось, такого уголка, куда бы не заглянули гвардейцы. Звякая мечами, многозначительно косясь на богатых и презрительно скалясь в сторону бедных они бродили по переулкам и площадям, мостам, тавернам, лавкам... То ли искали кого, то ли нашли и теперь сторожили. Не пьяные, не заспанные, не равнодушные. А те, о ком говорили как о добрых и веселых ребятах, например, личное подразделение синешаля Аскольда, почему-то не встречались совсем.

На дневной свет стали выбираться ребята из Ночной Армии. Разбойниками их назвать уже нельзя было - организованные, сильные и дисциплинированные отряды составляли конкуренцию королевским войскам. Эти головорезы без страха пересекали Поющий лес, правда, не по одиночке. Плохо приходилось тому несчастному, что вставал на пути кого-то из их вольной братии. А о том, кто перешел дорогу самому из главарю боялись говорить даже шепотом - а то как бы не отозвали однажды дюжие ребята в сторонку да не порасспросили, где и когда был знаком с опасной личностью.

Зато свернули свои цветные шатры уличные актеры, рассказчики, певцы и шуты. Барды исчезли следом за мудрым королем. В столице и ближайших деревнях днем с огнем было не сыщешь ни одного менестреля или сказочника. Те, кто знали, куда подевался пестрый народ, молчали. Другим же оставалось только гадать.

А на трон взошел Теодор. Ему за несколько часов до ухода передал власть своим письмом Рогар Эрион, оставляя его временным правителем до возвращения представителя правящего рода. И господин наместник Альрина с рвением принялся управлять королевством, «волею судьбы» попавшее ему в подчинение. Монахов при дворе сменили маги, и колдовской народ наконец-то получил долгожданные привилегии. Монашеские же ордена да странствующие мольцы ушли в опалу. Всех богов поминали все реже, черта, за отсутствием аморальности - все чаще. Храмы, конечно остались. Да и черных глухих плащей и ряс в городах и на дорогах не убавилось. Только все чаще святые отцы носили при себе длинные мечи и все реже бродили по одиночке.

Неспокойное пришло время. Страшное.

Прошедшую ночь назовут потом Ночью Крови. Комедианты будут петь свои песни, простой люд - пить за упокой добрых знатных лордов, во всех трактира и кабаках обязательно оставят в темных и пыльных погребах что-нибудь «к празднику». Так, на всякий случай. А на площади Ветра появятся восемнадцать белых камней, никогда не нагревающихся, даже под палящим солнцем. Камни без букв или рисунков. Просто белые камни. По числу тех благородных и гордых людей, не пошедших на предательство. Только один из этих камней, самый маленький, был самым обычным. Он менял свою температуру, как все нормальные камни, пачкался и пылился. Никакой магии. Неизвестно, почему он так себя вел. Только вот люди были точно уверены - когда его сюда положили, он ничем не отличался от своих семнадцати братьев.

Разумеется, были те, кто никогда не смирится с новой властью. Те, кто ждет возвращения короля. Для кого власть наместника - преступна и тягостна, а Эрионы - единственные законные обладатели короны. Такие люди никак себя не называли и не носили пришитые на одежду тайные знаки, не устраивали собраний и не заключали союзов. «Потоп - это искупление, - говорили они, - Огонь очистит лучше». И верили, и ждали, и молились всем святым и всем богам. А оттого, что никак не призывали на себя гнева Теодора, не обнаруживали себя и не строили планов, обреченных быть раскрытыми, оставались серьезной угрозой, все время нависающей над временно коронованной головой наместника. Он просыпался и засыпал с мыслью о грозной силе, жаждущей его смерти. Окружал себя сильнейшими магами, их охранными заклинаниями и сетью шпионов... Пока оппозиция не заставила его поверить, что никаких активных действий против него не будет совершено. И тогда он успокоился, выдохнул спокойно... Как вдруг его агентура случайно поймала на улице монаха с документом о том, где находится подрастающий наследник престола. Юный Эрион. Бумага говорила о приморском городе Эдорине, что в устье реки, протекающей через столицу. И Теодору пришла в голову блестящая мысль - поистине спасение от всех его бед. Он решил действовать.

Монахи отвели четверым гостям общую комнату в одной из жилых башен - просторную и светлую, чистую, но, впрочем, без излишеств. Квартету, ввалившемуся в нее глубокой ночью, было глубоко наплевать, какой мебелью она обставлена. Парни, провалились в сон, едва добрались до своих кроватей. Гадалке и юному принцу предложили комнату этажом ниже. Она была убрана поизящней и побогаче, видимо, монахи действительно почтительно отнеслись к визиту наследника престола и присматривавшей за ним госпожи в крепость.

Маг проснулся от того, что тонкие пальцы пощекотали его под мышками, небольно ущипнули за худой бок и, в довершение всего, на его постель неаккуратно вылили полстакана чего-то горячего и пахнущего козой.

- С добрым утром, - обрадовался присевший на край его постели лис, допивая последнюю капельку молока из кружки, - Вставай к завтраку, а то Мигель все сожрёт.

- Фто фы сфафал, фуфа фыфро фофтори?!

Юджин и Хьюго переглянулись. Вор с невинным видом пожал плечами.

- «Что ты сказал, ну-ка быстро повтори,» - равнодушно перевел Эв из-под своего капюшона.

Файтер энергично закивал головой, стараясь побыстрее прожевать омлет, хлеб и сыр, мешавшие ему говорить.

- К нам с утра пораньше заглянул посыльный от настоятеля, занес воду, полотенца и завтрак, - объяснил рыжик, с искренним любопытством наблюдая, как маг отползает к противоположному краю кровати, подальше от мокрой, хоть выжимай, подушки и зарывается с головой под одеяло. Хьюго немного подумал и пересел на аккуратно застеленную кровать клирика, потянулся за хлебом и ветчиной. Минуту было тихо. Как вдруг...

- О нет, за что мне это, за что-о-о?! - простонал Эверард, до этого прислушивавшийся к тишине. Его голос прозвучал крайне недовольно, монах был злее грызя, сейчас взорвется. - Скажи, сумасшедшее существо, зачем ты крошишь на мою постель?!

Вор, нимало не смущаясь, вернулся за стол. К этому моменту наемник как раз дожевал в огромном количестве засунутую в рот еду и с наслаждением пил горячее, почти кипяток, молоко.

В дверь постучали.