Жили-были
(Русские народные сказки о боге, черте, и попе, и хитроватом мужике) - Круглов Юрий - Страница 73

В это время барин приехал. «Что вы, барыня, глупости делаете? Мало ли что? Мы наживем еще больше!» Взял барыню под руку и повел в дом.

А солдатик у крыльца остался и видит двух собак, одна другую кусает, та напропалую скулит. «Зачем деньги не сохранила!» — «Ты меня не кусай, не рви! Деньги все в соломе, я видела, куда кучер их положил!»

Солдатик заходит в дом и спрашивает: «Нет ли у вас колоды карт? Я могу поворожить!» Подали ему карты. Раз кинул, два кинул: «Барин, деньги у вас дома! Сейчас пойдем и найдем. Выпадает по моим картам, что шкатулка в соломе!»

Пошли они и нашли деньги.

Стал барин советоваться с барыней, чем наградить солдата: «Меня от смерти спас, и вас от другой освободил». — «Так лучше всего его в зятья взять, есть у нас Анюточка».

И поженили его.

Жил старик со старухою; пошел он в лес дрова рубить. Сыскал старое дерево, поднял топор и стал рубить. Говорит ему дерево: «Не руби меня, мужичок! Что тебе надо, все сделаю». — «Ну, сделай, чтобы я богат был». — «Ладно, ступай домой, всего у тебя вдоволь будет». Воротился старик домой — изба новая, словно чаша полная, денег— куры не клюют, хлеба на десятки лет хватит, а что коров, лошадей, овец — в три дня не сосчитать! «Ах, старик, откуда все это?» — спрашивает старуха. «Да вот, жена, я такое дерево нашел— что ни пожелай, то и сделает!»

Пожили с месяц, приелось старухе богатое житье, говорит старику: «Хоть живем мы богато, да что в этом толку, коли люди нас не почитают! Захочет бурмистр — и тебя и меня на работу погонит, а придерется, так и палками накажет. Ступай к дереву, проси, чтобы ты бурмистром был». Взял старик топор, пошел к дереву и хочет под самый корень рубить. «Что тебе надо?» — спрашивает дерево. «Сделай, чтобы я бурмистром был». — «Хорошо, ступай с богом!»

Воротился домой, а его уже давно солдаты дожидают: «Где ты, — закричали, — старый черт, шатаешься? Отводи скорей нам квартиру, да чтоб хорошая была. Ну-ну, поворачивайся!» А сами тесаками его по горбу да по горбу. Видит старуха, что и бурмистру не всегда честь, и говорит старику: «Что за корысть быть бурмистровой женой! Вот тебя солдаты прибили, а уж о барине и говорить нечего: что захочет, то и сделает. Ступай-ка ты к дереву да проси, чтоб сделало тебя барином, а меня барыней».

Взял старик топор, пошел к дереву, хочет опять рубить; дерево спрашивает: «Что тебе надо, старичок?» — «Сделай меня барином, а старуху барыней». — «Хорошо, ступай с богом!» Пожила старуха в барстве, захотелось ей большего, говорит старику: «Что за корысть, что я барыня! Вот кабы ты был полковником, а я полковницей — иное дело, все бы нам завидовали».

Погнала старика снова к дереву; взял он топор, пришел и собирается рубить. Спрашивает его дерево: «Что тебе надобно?» — «Сделай меня полковником, а старуху полковницей». — «Хорошо, ступай с богом!» Воротился старик домой, а его полковником пожаловали. Прошло несколько временя, говорит ему старуха: «Велико ли дело — полковник! Генерал захочет, под арест посадит. Ступай к дереву, проси, чтобы сделало тебя генералом, а меня генеральшею». Пошел старик к дереву, хочет топором рубить. «Что тебе надобно?» — спрашивает дерево. «Сделай меня генералом, а старуху генеральшею». — «Хорошо, иди с богом!» Воротился старик домой, а его в генералы произвели.

Опять прошло несколько времени, наскучило старухе быть генеральшею, говорит она старику: «Велико ли дело — генерал! Государь захочет, в Сибирь сошлет. Ступай к дереву, проси, чтобы сделало тебя царем, а меня царицею». Пришел старик к дереву, хочет топором рубить. «Что тебе надобно?» — спрашивает дерево. «Сделай меня царем, а старуху царицею». — «Хорошо, иди с богом!» Воротился старик домой, а за ним уж послы приехали: «Государь помер, тебя на его место выбрали».

Немного пришлось старику со старухой царствовать: показалось старухе — мало быть царицею! Позвала старика и говорит: «Велико дело — царь! Бог захочет — смерть нашлет, и запрячут тебя в сырую землю. Ступай-ка ты к дереву да проси, чтобы сделало нас богами».

Пошел старик к дереву. Как услыхало оно эти безумные речи, зашумело листьями и в ответ старику молвило: «Будь же ты медведем, а твоя жена медведицей». В ту же минуту старик обратился медведем, а старуха медведицей.

И стали они жить в лесу.

Один царь держал слугу и все ездил с ним вместе. Вдруг у царя выросли ослиные уши, и он наказал слуге строго: «Не говори об этом никому!» Слуга терпел, терпел и не мог больше терпеть. Пошел на улицу, к дороге, где он с царем гулял, возле дороги разгреб землю и припал к ней: «Есть, — говорит, — у царя ослиные уши, а не знает об этом никто!» И выросло дерево на этом месте.

Как-то поехал царь со слугой прогуливаться по этой дороге, а дерево-то царю и кланяется: «Есть, — говорит, — у царя ослиные уши!» Царь слуге говорит: «Останови лошадей у березы-то! Что березка-то кланяется?» — «А вот кланяется, говорит: „Не говори, не выноси в люди, что есть ослиные уши у царя“. И признался слуга: „Я терпел, терпел, да и не вытерпел: землю разгреб здесь и шепнул, что у царя ослиные уши. И вот выросла березка, так объясняется!“ — „Ну, — говорит царь, — уж если мать-земля не могла выдержать, то где же крещеным не сказать об этом друг дружке!“

И простил слугу.

Жили два брата; один жил бедно, другой богато; одного звали Степаном, а другого — Иваном. У богатого Ивана родился сын; он позвал на крестины своих знакомых и бедного брата Степана. После крестин Степан идет домой и поет: „Ходи изба, ходи печь, когда будем блины печь“. Поет, и кто-то за ним подпевает тоненьким голоском. Он спрашивает: „Кто это?“ — „Нужда твоя“. Он обернулся и увидел: стоит старушка — маленькая росточком, вся в лохмотьях. Он на нее и накричал: „Чего тебе зря топтаться! Иди ко мне в карман, я тебя домой унесу“. Она в карман заскочила, он карман захватил рукой, перевязал ниткой, пришел домой и начал делать гробик. Увидала жена и спрашивает: „Степан, что делаешь?“ — „Молчи, женка. Нужду поймал! Нужду схороним, заживем богато“.

Положил Нужду в гробик, заколотил и похоронил на кладбище, подле дядиной могилы; пошел с кладбища и нашел сто рублей денег. Пришел домой, купил корову и лошадь, стал жить и поживать и деньги наживать. Так у него пошли деньги — копейка к копейке, и через два года стал он жить богаче своего брата Ивана.

Завидно стало брату Ивану: пришел к Степану в гости и говорит: „Давно ли ты жил бедно? Объясни, почему ты зажил лучше меня?“ Брат объяснил по-свойски, Иван пошел на кладбище и Нужду выкапывать стал: „Поди, Нужда, на старое место!“

Как он ее выпустил, она и говорит: „Не пойду я ко Степану, пойду ко Ивану!“ Вскочила на плечи, он бежать в избу, она за печку заскочила.

На другой день у Ивана дом сгорел, деньги сгорели. Дальше — больше: конь пал, корова пала. Дальше — больше: все в прах, все в дым. Собрал Иван последние деньжонки и пошел покупать себе лошадь. Купил коня, оказалась кобыла. Сидит горюет. Приходит брат Степан. „Брат Иван, что же так бедно зажил?“ — „Да что, брат, беда за бедой! Купил коня, так и то кобыла“.

Пожалел Степан Ивана и собрался домой; Иван хлоп ему в ноги: „Прости меня, грешного! Я выкопал Нужду, хотел на тебя напустить, а она ко мне пришла!“ — „Так, значит, она у тебя везде хозяйничает?“ — „Везде: и в хлеву, и в дому, и в деньгах; за печкой — и там сидит! Что поделать?“ Степан вынул кошелек с деньгами, высыпал их и говорит: „Деньги мои, а кошелек пустой твой будет: хоть пустой, да не с Нуждой!“ Нужда выскочила из-за печки, заскочила в кошелек и кричит: „Я и здесь есть, я и здесь!“ Степан взял и задернул у кошелька концы: „А тут есть, так и попала!“

Завязал кошелек накрепко, привязал к нему камень, и снесли они его в реку, потопили и зажили оба хорошо.

Одна баба, ставя по праздникам свечу перед образом Георгия-победоносца, всегда показывала змию кукиш: „Вот тебе, Егорий, свечка, а тебе шиш, окаянному!“