Все рассказы и повести Роберта Шекли в одной книге - Шекли Роберт - Страница 57

Толпа рассосалась, но Стиф и Вера еще долго слышали доносящиеся издалека вопли и визги. Они нашли полуразрушенное здание и устроились на нижнем этаже. Вера предусмотрительно взяла с собой немного еды. Стиф посмотрел на девушку с неодобрением: Классные Ребята о таком не заботятся. Но все-таки он поел.

— Слушай, Вера, — сказал он после того, как они отужинали и растянулись на полу отдохнуть. — Тебе нужно больше говорить. Чаще произносить слова ненависти. Ругательства. Докажи им, что ты — Классная. Иначе…

— Стиф, — начала она, но замялась.

— Что?

— А тебе не кажется, что… мы можем просто отправиться куда-нибудь еще и найти другие Меньшинства? Должен же кто-то остаться.

— Уйти? Разве тебе не надоело, что тебя ненавидят?

— Если я буду в другом месте, это не будет меня беспокоить, — ответила Вера тихо.

— Нет, — отрезал Стиф. Ох уж все эти разговоры, которые вели отцы Стифа и Веры и гости их дома до того, как умер отец! Именно из-за этих разговоров их и считали Меньшинством.

Он помнил рассказы отца о войнах, о том, как была уничтожена основная часть образованных людей — людей честных и храбрых. Отец произносил эту ложь с самым искренним лицом.

А потом, говорил он, низшие слои начали разрастаться и плодиться. Трусы порождали мошенников, глупцы производили на свет идиотов. Все сколько-нибудь стоящее постепенно вырождалось — и почти исчезло за тысячу поколений тотальной ненависти. А лет еще через тысячу остался лишь шлак человечества — однородное сообщество Классных Ребят.

Классные Ребята, одинаковые с виду, думающие одинаково, сыплющие проклятиями, сбивающиеся в стаи, несмотря на ненависть друг к другу, потому что только в стае они чувствуют себя в безопасности. Не способные к лидерству (здесь лицо отца становилось особенно суровым), но и не желающие подчиняться лидеру. Слишком трусливые, чтобы сражаться; слишком тупые, чтобы прекратить бесконечные свары.

Классные Ребята. Вечно голодные, чересчур занятые, чтобы возделывать землю, они мрут как мухи в меду, потому что не желают делиться и сотрудничать. Но их объединяют узы общей ненависти — ненависти к Меньшинствам, которая возобладала даже над их ненавистью друг к другу.

Классные Ребята!

Положительно, его отец был безумен. Он говорил Стифу, что в нем и в Вере вся их надежда на будущее, что они должны отправиться на поиски себе подобных. Отец даже пытался проповедовать среди Классных Ребят, но, естественно, никто его не слушал.

Одного Стиф не мог понять: почему отец так и не понял, как был не прав? Другие поняли — один за другим они тайно ускользали, чтобы присоединиться к Классным Ребятам. Им была невыносима мысль о том, чтобы оставаться Меньшинством. Каждому из них! Уже одно это доказывает, насколько отец был не прав.

— Может, мы попытаемся найти таких же, как мы? — спросила Вера.

— Нет! — твердо сказал Стиф. — Классные Ребята наверняка примут нас, если мы покажем им, что мы — такие же, как они.

По-видимому, она все еще верит в слова отца. Ну ничего, она все поймет, как только Классные Ребята примут их в свое сообщество.

Но назавтра Классные Ребята забыли про них, и они бродили по пустынным разбитым улицам до самого полудня. В конце концов они наткнулись на толпу — несколько сотен, хозяйничающих в Центрул-парке. По крайней мере, это называлось «сельским хозяйством»: Классные Ребята ковырялись в земле, причем каждый внимательно наблюдал за тем, хорошо ли работает сосед.

— Привет, Друганы! — Стиф подошел к ним.

— Эге, это тот Анаркист, — заметил один из них.

Инстинктивно Классные Ребята мгновенно сбились в кучу.

— Если я Анаркист, то ты Плутекрат, — смело заявил Стиф. Он решил, что лучший способ установить контакт с Классными Ребятами — вести себя как они.

— Все равно у тебя вид какой-то странный, — сказал кто-то невидимый из толпы.

— Точно-точно. Ни один из Классных Ребят так не выглядит!

— Ну и что? — убеждал их Стиф, — Мы все равно такие же, и я, и она. Если вы нас примете, мы вам поможем.

— Как? — спросили сразу несколько голосов.

— Расскажи им, Вера.

— Ну, — начала Вера застенчиво, — на нашем со Стифом острове мы выращивали овощи. И обнаружили, что они растут лучше, если выдергивать траву вокруг. Мы знаем, у вас всегда не хватает еды, так что, если вы уберете траву вот здесь и…

— Ага, я так и знал! — возопил один из Славных Парней. — Этим отбросам нужен Прохресс!

Стиф понял, что они сделали что-то не то.

— Они опять хотят нами руководить!

— Хочешь быть Пездентом, ты, гнусная гнида?

— Простите ее, — сказал Стиф, и пот выступил на его лице. — Она врет, ничего такого она не имела в виду. Примите нас, пожалуйста! Мы никому не помешаем, не будем ничего менять. Мы всех ненавидим так же, как и вы. Мы и друг друга ненавидим!

— Да ладно? — усомнился один из Классных Ребят.

— Конечно ненавидим! — убеждал Стиф. — Не хотим мы никем руководить. И чтобы нами руководили тоже. Мы просто хотим иметь право ненавидеть так, как нашей душе угодно, как и все Классные Ребята. Вот и все, что нам нужно!

Классные Ребята принялись обсуждать это, перекрикивая друг друга, шумя и скандаля. Стифу сложно было понять, к чему идет дело, склоняется обсуждение в их пользу или же наоборот. Столько людей говорили одновременно, что он никак не мог отделить их союзников от противников. Через полчаса кто-то наконец выкрикнул:

— А ты точно не Анаркист?!

— Точно! — закивал Стиф.

— Там, на острове, один, ты можешь быть и Плутекратом, и Катликом…

Стиф отрицательно помотал головой. Несправедливо обвинять его в том, что он принадлежит к одной из этих древних общин. Все это было так давно, что их историю по большей части забыли. Но до сих пор ненавидели. Стиф вспомнил, что его несчастный отец даже гордился — гордился! — когда его называли каким-то из этих имен.

— Это правда, — говорил отец, — мы немного Католики и Негры, Поляки, Итальянцы и Немцы. В нас есть понемногу от всех людей, которые испытывали на себе ненависть других. Мы заявляем об этом с гордостью!

Но Стиф не был горд. Он с сожалением думал о том, что отец совершенно безумен. О том, что безумен всякий, кто не хочет быть Классным Парнем.

Но Классные Ребята, кажется, готовы были принять решение. Стиф со страхом ожидал своей участи. Вот если бы они приняли их! Тогда они перестали бы быть Меньшинством. Стали бы, как все, ненавидящими собратьями, а не аутсайдерами. Стали бы частью целого.

— Эй, Пацан, — обратился к нему один из толпы. — Мы приняли решение. Правда, сброд?

— Ага, придурок, мы все уже порешали, — ответил кто-то. — Давай я скажу?

— Черта с два! Ты, вообще, кто? Диктор, что ли?

— Никакой я не Диктор, дери его, но ты мне рот не затыкай! Вонючий жиртрест!

— А ты лысый боров!

Стиф восхищенно внимал древним могущественным словам. Неужели и он когда-нибудь сможет высказываться с таким мастерством?

— Ты меня толкнул, ты, мерзкая жаба! — заорал один из них, обращаясь к кому-то сзади. И занес кулак, угрожая, но не смея ударить.

— Ах ты, сучий слизняк! — Человек сзади ответил ему такой же имитацией удара, предусмотрительно промахнувшись примерно на фут. Еще пятеро яростно замахали кулаками, меся воздух. Стиф знал, что никто из Классных Ребят никогда по-настоящему не ударит — из страха получить сдачи или заработать травму.

— Хрен с тобой, ты принят! — проорал ему человек, стоящий вне «побоища».

Стиф издал победный клич и даже подпрыгнул от радости. Вот и все дела — одно маленькое слово, и ты уже не противный аутсайдер, а ненавидимый и дружественный член команды. Теперь он — часть целого! Стиф двинулся вперед, чтобы занять полноправное место внутри стаи, среди потных Классных Ребят.

— Скорей иди сюда, — позвал он Веру. — Пока они не передумали!

— Постой-ка! — завопил один из Ребят. — Ты-то с нами, а вот она — нет!

— Как это? — Стиф остановился.

— Она — ни хрена не Классная. Сам, что ли, не видишь? Она даже не выругалась ни разу.