Закон подлости (СИ) - Риз Екатерина - Страница 14
- Предыдущая
- 14/85
- Следующая
От одной мысли об этом, Маше захотелось крепко зажмуриться, и она зажмурилась. Никто ведь не мог её видеть, и держаться невозмутимо причины не было. А ещё она поняла, что представляя себе эту встречу, её больше всего пугает даже не Анна Александровна, её реакция и поведение для Маши ожидаемы и понятны, а вот Харламов, с его улыбочками и понимающими взглядами, заставляет её сердце в ужасе замереть. И он не будет злорадствовать, вряд ли. Скорее всего, он будет наблюдать и наслаждаться новым спектаклем, устроенным будто специально для него. И сомнительно, что Стас прислушается к её просьбе не приглашать Дмитрия… куда бы то ни было, хоть на семейный обед, хоть на свадьбу. Он же семья. И дядя для Стаса важнее, чем её мнение и желания. В этом-то и главная загвоздка в их отношениях. Они говорят друг другу «люблю», вполне искренне, но когда Маша принимается анализировать, каждый раз приходит к одному и тому же выводу: семья для Стаса важнее, чем она. И пока она не знает, что с этим делать, и нужно ли делать в принципе. Может, так и должно быть? Это воспитание, это задел на будущее. Ведь совсем скоро она тоже станет его семьёй.
Городская юридическая консультация, в которой Маша работала уже больше года, была местом, в котором никогда не было безлюдно. Посетители не переводились, особенно у стола бесплатной помощи. Эту благородную работу делили на всех поровну, и в понедельник была Машина очередь дежурить. И в этот день на посторонние мысли не было ни времени, ни сил. Маша успевала только слушать, кивать, делать пометки в ежедневнике и терпеливо объяснять гражданам положения и нормативы. За бесплатной помощью чаще всего обращались пенсионеры и малоимущие граждане, и их проблемы редко носили уголовный характер. Чаще всего их интересовало, как правильно составить жалобу и заставить чиновников её принять по всей форме. Дела эти назывались мелочёвкой и рутиной, но отнимали много времени и сил. К концу вечера Маша погрязла в бумагах и заявлениях, и поэтому радовалась тому, что во вторник её в консультации не будет, весь день предстояло провести в суде. Причём, не в районном, а в областном. Начинающий адвокат из городской консультации редко доводил дела до областного суда. Обычно клиенты в таких случаях адвоката предпочитали заменить на кого-то более профессионального, как они считали. Это было обидно, но обиду необходимо было замаскировать под профессиональную понимающую улыбку. Но в этот раз Маша сделала всё, чтобы заслужить доверие и благодарность клиента, и гордилась тем, что тот даже не попытался найти ей замену.
В суде встретила своего бывшего однокурсника, Игоря Ливанцова. Тот работал в частной юридической конторе, дела получал, по молодости лет, не слишком серьёзные, но ответственные, и в областном суде уже успел завести нужные знакомства. Кстати, в конторе, где Игорь работал, Маше в своё время указали на дверь. Хотя, она была не хуже Ливанцова, и диплом имела и характеристику соответствующую её знаниям, но всерьёз её не восприняли. На работу взяли Игоря, рослого, с волевым подбородком и решительным взглядом. Но надо признать, что Игорь таким и был, волевым и решительным, и наговаривать зря Маша на него не станет. Они давно переросли возраст беспричинной зависти. Вот и сегодня, встретившись в коридоре, друг друга тепло поприветствовали, а Игорь её даже в буфет зазвал.
- Ты всё, отстрелялась на сегодня?
- Да. У меня апелляция была. А ты?
- Помогаю Демидову с защитой. – Игорь голос понизил. – Слышала, что Королёв на администрацию в суд подал? Ну вот…
- Ого. И как шансы?
Ливанцов неопределённо покрутил рукой в воздухе.
- Так себе. Наверху уже всё решено, кому какое дело, что он теряет доход? Нечего было с губернатором скандалить.
- Весь город это обсуждает.
- Пойдём в буфет? Там булки вкусные продают.
- Гоша, ты всё также по булочкам спец?
- А то. Надо же откуда-то силы брать. – Он ткнул себя пальцем в лоб. – Нужно питать мозги.
- Везёт тебе. А мне булки нельзя, но чаю бы я выпила. А то в обморок с голодухи грохнусь.
- А чего ты голодаешь? – Они вошли в судебный буфет, совсем не похожий на буфет какого-нибудь заштатного районного суда. Это было просторное помещение с аккуратными столиками, накрытыми накрахмаленными скатертями, с красивой стойкой и витриной, полной всяких вкусностей. К тому же, здесь изумительно пахло только что сваренным кофе. Настолько изумительно, что Маша тут же передумала насчёт чая и заказала чашку кофе. – Проблемы финансирования?
- Да было бы это финансирование, - пробормотала Маша в лёгком возмущении, принимая от Ливанцова чашку с кофе. Он присел напротив, у него, помимо кофе, была тарелочка, на которой уютно устроились две румяные булочки с маком. Маша не утерпела и отломила от одной маленький кусочек. Сунула его в рот, и от удовольствия глаза закрыла. А приятелю призналась: - Мне нельзя есть, мне скоро замуж выходить. Надо блюсти фигуру.
- Ты замуж собралась?
Маша на Игоря взглянула с требовательным прищуром.
- Не понимаю, чему ты так удивляешься. Думал, меня не возьмёт никто?
Игорь засмеялся.
- Да нет, чего не взять? Ты красивая.
- Это, видимо, моё самое большое достоинство.
- Смирнова, хватит к словам цепляться. Просто я был уверен, да и не только я, что ты будешь биться до последнего.
- За что?
- За место под солнцем. В статусе именитого адвоката. А ты замуж собралась.
- Одно другому не мешает.
- Брось ерунду говорить. Конечно, мешает. Кстати, кто счастливчик?
- Стас Тихонов.
Ливанцов заметно удивился, после чего присвистнул.
- А, ну тогда ясно.
Маша пнула его под столом.
- Что тебе ясно? Это любовь.
Игорь разулыбался.
- Не сомневаюсь.
Маша как раз собиралась с ним поспорить, но её отвлекло появление Харламова. Дмитрий Александрович вошёл в буфет, в идеальном костюме, в идеальной белоснежной рубашке и при дорогом стильном галстуке, впрочем, он всегда так выглядел, по сторонам не смотрел и никому не улыбался. Прошёл к барной стойке и на неё облокотился. Маша уставилась на него, как ягнёнок на волка, не в силах отвести глаз. И услышала его голос, когда он к буфетчице, женщине средних лет в белом переднике обратился:
- Лиза, сделай мне кофе.
Та расплылась в улыбке, в явной попытке Харламову угодить.
- Одну минуту, Дмитрий Александрович. Только сварила, как почувствовала, что вы зайдёте.
Дмитрий на её любезный тон никак не отреагировал, стоял и барабанил пальцами по стойке, и думал о своём. Потом руку поднял и волосы взъерошил.
- Харламов в своём репертуаре, - шёпотом проговорил Ливанцов, тоже наблюдая за Дмитрием.
Маша всё же отвела глаза от фигуры Харламова, на приятеля посмотрела. Поинтересовалась:
- Что ты имеешь в виду?
- Он перед заседанием всегда такой. По коридору идёт и никого вокруг себя не видит. Все уже привыкли.
Маша приказала себе на Дмитрия Александровича больше не смотреть, но вместо этого то и дело косилась на Харламова. Тот так и стоял у стойки, не присел, пил кофе и смотрел в окно. А Маша думала о том, что ей предпринять, когда он обернётся и увидит её. Поздороваться, как ни в чём не бывало? Улыбнуться ему или холодно кивнуть?
Дмитрий кофе допил, в той же задумчивости по стойке ладонью стукнул, и направился к выходу. Прошёл мимо Маши, совсем рядом, но его взгляд на ней ни на секунду не задержался. Маша его взглядом проводила, понимая, что уязвлена. Чем именно не понимала, - не заметил и не заметил, подумаешь, - но досаду почувствовала.
Сегодня она не торопилась покинуть здание суда. Простившись с Ливанцовым, который спешил в контору, отчитаться о прошедшем заседании, Маша послонялась по коридору, присматриваясь к людям, никого из знакомых больше не встретила, а затем спустилась на первый этаж, заглянула в расписание слушаний. Харламов выступал в защите по делу о мошенничестве, четвёртый этаж, зал 48. Зачем ей в этот зал, Маша точно объяснить не могла, но поднялась на лифте на нужный этаж. У дверей в зал стоял пристав, но адвокатское удостоверение убедило его пропустить её в зал. Маша на цыпочках проскользнула внутрь, стараясь никого не побеспокоить своим появлением, и присела на заднем ряду. Прокурор как раз зачитывал детали обвинения, судья слушал, все в зале выглядели серьёзными, и только Харламов сидел, откинувшись на кресле, и едва заметно крутился на нём из стороны в сторону. Слушал, но на лице его особой заинтересованности заметно не было. Он будто думал о своём.
- Предыдущая
- 14/85
- Следующая