You're All I Want (СИ) - "Paula.M." - Страница 83

В таком режиме и прошел весь день: я думал о Рихарде и делал вид, что не вижу, как он испепеляет меня взглядом, а все люди вокруг, казалось, говорили только обо мне.

После всех уроков я остановился у курилки за школой, и, как обычно, облокотившись на стену за спиной, прикурив сигарету, затянулся, выпуская изо рта тонкую струйку дыма. Чертов день, чертовы одноклассники. Крепкий табак мгновенно заполнил легкие, заставляя голову слегка кружиться, а приятное тяжелое тепло разлиться по телу, вплоть до покалывания кончиков пальцев. Я сделал еще одну затяжку и прикрыл глаза, запрокинув голову. Наверное, начать курить такие крепкие сигареты было не лучшим решением из всех мною предпринятых, но мне уже было все равно.

— Ты слишком много куришь в последнее время, — учтиво подметил Рихард, которого я увидел, когда разлепил веки. Свалился как снег на голову. Я отвел глаза в сторону, задумчиво наблюдая за младшими классами, спешно покидающими школу и бегущими на детскую площадку. Рихард ухмыльнулся, извлекая из кармана пачку сигарет. Конечно, единственным человеком, на которого я хотел бы смотреть сейчас, был он, и, несмотря на то, что я не собирался делать даже этого, не то что говорить с ним, все равно мои бесстыжие глаза в очередной раз подвели разум, и уже через несколько секунд я наблюдал за тем, как он неторопливо прикуривает сигарету, пытаясь извлечь из зажигалки хоть немного огня. Посмотрев на несколько его неудачных попыток, мне стало просто жаль его, и я протянул ему собственную, стараясь не задеть его руку своей.

— Удивительно слышать это от тебя, — сказал я, выпуская тонкую струйку дыма изо рта и возвращая свою зажигалку обратно.

— Свое здоровье я уже загубил, — ответил он, щурясь от едкого дыма. — А вот ты…

— А что я? — удивился я, чуть обернувшись в его сторону. — Рихард, тебе не кажется, что это не твое дело? Я буду курить сколько хочу.

— Как знаешь, просто я волнуюсь… — он немного замялся, потупив взгляд в землю. Я не знаю, чего он добивался, но мне не стало легче от его слов.

— Не надо волноваться о моем здоровье, — повторил я равнодушно. — Тебя оно в любом случае не касается, — я бросил сигарету в лужу и сделал шаг вперед в надежде побыстрее попасть домой и не дать ему разжалобить себя, но Рихард пошел следом за мной.

— Что произошло? — настойчиво спросил он, пока я изо всех сил пытался оторваться от него и ускорил свой шаг.

— Не задавай мне вопросов, ладно? — пафосно ответил я его же фразой, резко остановившись и развернувшись назад и, в последний раз посмотрев на его растерянное лицо, направился в сторону своего дома. Все внутри меня вопило о том, что я должен вернуться и все ему рассказать, сказать о том, как я скучал, и пробудить в нем хоть что-то живое, если оно вообще есть, а я в этом не сомневался. Лицо Рихарда с его потемневшими глазами до сих пор стояло в моем сознании, подобно фотографии, и, как бы я, ни старался убрать его из своей памяти, оно представало передо мной все ярче и четче. Даже мое подсознание говорило мне о том, что несмотря ни на что я хочу его видеть.

Вот теперь я вообще отказываюсь что-либо понимать. Сначала он говорит мне, что нам необходимо расстаться и я ему не нужен, а теперь интересуется моим самочувствием и делает вид, что ему это действительно важно. Всю неделю он интересовался исключительно Томасом и моими недальновидными одноклассницами, которые, безусловно, были рады, что он соизволил обратить на них внимание, а увидев мой немного «потрепанный» вид сегодня, решил проявить вежливость и спросить, как же у меня дела. Просто отлично, если не считать того, что ты, Рихард, плюнул мне в душу и даже этого не понял.

Все это вызывало у меня жгучее чувство дежавю, и от этого становилось еще тяжелее. Такое определенно уже было. С этим же человеком. Я помню, как он вел себя после того, как я выгнал его из своей квартиры. Рихард предпочел сделать вид, что ничего не было и решил снова меня возненавидеть.

Я был ужасно зол, и дело было даже не в Рихарде, а во мне самом. Так что же это получается? Весь этот цирк был разыгран для того, чтобы переспать со мной? Все равно это крайне нелогично, потому что до этого у нас дело, слава богу, не дошло. Весь оставшийся день я тихо проклинал себя, Рихарда, химию и Тилля, которого тогда просто умолял попросить Рихарда помочь мне исправить свои оценки. Ничего бы этого не было, если бы не моя тупость и дар влюбляться в людей со скоростью света.

Будь проклят тот день, когда я получил в свои руки аккуратно сложенный вчетверо листок со словами «Я согласен». Уж лучше бы он меня послал тогда, продолжая издеваться надо мной в дальнейшем, и тогда я никогда не узнал бы, каково это говорить с ним, держать его за руку, целовать его и проводить долгие вечера вместе. Я готов был отказаться от своей же памяти, но чем больше я старался это забыть, тем сильнее переживал все заново и цеплялся за счастливые моменты в нашем с ним общении. Жаль, что у меня не получилось вычеркнуть все эти события из своей жизни так же легко, как это получилось у Рихарда.

Вечером, наблюдая за редко проходящими прохожими в окно, я спокойно курил и в который раз размышлял над своим странным и незавидным положением. Мать еще не вернулась с работы, поэтому я мог расслабиться, и не думать о том, что она зайдет в мою комнату в самый неподходящий момент, хотя я все чаще ловил себя на мысли о том, что мне плевать, если она узнает о моих вредных привычках. Курение — это просто ничто по сравнению с тем, кем я для нее являюсь. Я в очередной раз затянулся, сразу же выдыхая облако дыма, смешивающегося с морозным воздухом. Как быстро она поменяла свое решение, и если я сказал бы, что это выглядит подозрительно, то я мог бы вообще ничего не говорить, ибо это выглядело ахуенно нереально и невозможно, как бы искренне и заботливо она себя ни вела. Несколько недель она не давала мне покоя: читала лекции, отбирала телефон, даже держала под домашним арестом и называла наши отношения низостью. А теперь? «Вы можете встречаться», — произнесла она именно в тот день, когда Рихард решил сделать иначе. Я редко обращал внимание на мелочи и пустяки в жизни, и это сужало мой взгляд на некоторые вещи, которые были прямо у меня перед носом. А в этой ситуации я столкнулся отнюдь не с мелочью, а просто с невероятным совпадением. Все же я начинал склоняться к тому, что никакое это не совпадение и моя мать здесь явно замешана. Но что такого она могла сказать Рихарду, что он так поступил? Может, просто ждал повода меня бросить? И для него ничего это не стоило, поэтому он так беспрекословно выполнил ее просьбу? Время шло, я терялся в догадках, просидев полночи на подоконнике. Может, такие перемены в моей жизни к лучшему?

***

— Пауль, ты чего? — бормотала сонная Эмили, когда я зашел к ней в комнату в выходной день с довольно странной просьбой. — Зачем тебе мой тональник?

— Посмотри на мое лицо и поймешь все сама. Мне буквально немного, пока мама на работу не ушла, — объяснил я, продолжая пихать ее в плечо, чтобы та не смогла заснуть снова, проигнорировав мою просьбу.

— Все равно ты не замажешь это полностью, — с сомнением произнесла она и, потянувшись к прикроватной тумбочке, достала из выдвижной полки небольшой тюбик с кремом. — Говорю по личному опыту. Видишь, какие у меня синяки под глазами?

— На мои посмотри, — ответил я, принимая предмет из ее рук. — Спасибо.

— Только верни мне его. Я сегодня в гости иду, — сказала она, прикрывая глаза и снова натягивая на себя мягкое одеяло.

— А, хорошо, — пробормотал я в ответ и пулей полетел в свою комнату, чтобы сделать что-то со своим лицом, пока мать не пришла попрощаться перед уходом на работу. И к кому это она, интересно, собралась?

Благодаря тональному крему Эмили, приглушенному освещению в комнате и плотным шторам, мама ничего не поняла и спокойно ускакала на работу, после чего я сразу же смысл с себя эту ерунду и вернул себе прежний облик бомжа-алкоголика с крайней степенью агрессии и такими же агрессивными приятелями. Синяк под глазом уже начал приобретать фиолетовый цвет со всеми возможными оттенками, а отчетливые и никак не заживающие ссадины на лбу и правой скуле делали мой вид еще более устрашающим.