You're All I Want (СИ) - "Paula.M." - Страница 112

«Я люблю тебя» — мои же слова четко прозвенели в голове вместе с пробуждением.

Я в шоке распахнул глаза, как только память вернулась ко мне. Запах лекарств, сырости и пыли ударили в нос, и я с трудом повернул голову вправо: как я и ожидал, я оказался в больнице. Я смутно припоминал, что произошло, да и не хотел думать о том, что по моей вине все мои родственники сейчас тусуются где-то неподалеку и молятся, чтобы со мной все было хорошо. Но сейчас меня волновало не то, что я, судя по всему, был сбит машиной, не то, что все мое тело адски болело, а именно тот человек, который сделал меня самым счастливым, а потом самым несчастным на свете. Сколько было сказано правильных слов, сколько было сделано неправильных поступков, а я так и не смог свести все это в одну единую картинку и понять своим крошечным мозгом, что то, что я придумал себе в своей же голове, не могло бы случиться. Людям свойственна мнительность, но не до такой же степени. И почему я вдруг стал таким впечатлительным, таким вспыльчивым? Стоило Рихарду однажды посеять семена сомнения в моей душе, как при одном удобном случае они таки дали свои плоды и я очень крупно ошибся. Или же не ошибся?

— Очнулся, — тихо вздохнула мать, сидящая рядом. Я улыбнулся настолько широко, насколько позволяли мне силы. Она взяла меня за руку, улыбнувшись в ответ, — Знал бы ты, Пауль, как сильно ты нас напугал.

— Мам… — хриплым голосом начал я, крепче сжимая ее руку. Та смотрела на меня с застывшими слезами в таких печальных глазах и молча качала головой, шмыгая носом от подступающих слез, — Как я здесь оказался…

— Тише, молчи, пожалуйста, — мягко произнесла она в ответ, и я обессиленно кивнул, решив оставить все разговоры и разъяснения на потом. Я просто улыбался, глядя на нее, и все недомолвки и разногласия, которые существовали между нами прежде, просто куда-то испарились, оставляя лишь неприятный осадок на сердце. Я понимал, что мне придется еще разбираться со всем этим, но в такой момент совсем не хотелось вспоминать все это и снова рушить эту самую секундную связь взаимопонимания, которая только установилась между нами.

— Рихард, — она кивнула в ответ на мой вопрос, — Рихард вызвал скорую.

— Я хочу извиниться, — все же продолжил я, глядя ей в глаза и игнорируя драгоценное для меня имя человека, которое она только что произнесла целых два раза, — Я был не прав, и все это было очень глупо, а я и мои слова, они…

— Это я хочу попросить прощения, — мать перебила меня, — Я только сейчас поняла, что я натворила, как я была к тебе несправедлива. Ты взрослый человек и ты вправе выбирать с кем тебе быть и что делать. А я буду счастлива, если ты будешь счастлив.

— Мам… — снова начал я, мягко улыбаясь. Я даже и не знал, что я могу сказать в такой ситуации. В голове был полнейший хаос, и все проблемы, которые были значимы для меня до этого и имели определенный вес в моей жизни, сейчас же стали какими-то жалкими, мелкими и никчемными, что мне на несколько секунд стало смешно от своей же переменчивости. Да, Рихард мне изменял, да, у меня была полная задница с выпускными экзаменами, да, я мало кому нужен, но сейчас все это казалось сущей ерундой.

— Тебе нужно беречь силы для разговоров с другими людьми, — мама наконец отпустила мою ладонь, когда в палату зашел один из врачей, который что-то записывал в медицинской карте. Выглядел он достаточно довольным для человека, которому каждый день приходится видеть много смертей и таких тупиц как я, не умеющих переходить дорогу на зеленый свет.

— Да вы в рубашке родились, Пауль, — весело подбодрил он меня. Я же настолько плохо себя чувствовал, что даже не смог ничего ему ответить, — Перелом руки в двух местах, многочисленные ушибы, вывих плеча и бедра, сотрясение мозга и еще много всего интересного. Легко отделались.

— Легко, — только и повторил я, выдавливая из себя какое-то подобие усмешки. Я не мог говорить в полную силу, и мой голос больше напоминал некое хрипение, но я ничего не мог с этим поделать.

— Скоро вас переведут из реанимации и я обязательно приду, хорошо? — спросил меня врач.

— Да, спасибо, — ответил я, глубоко вздыхая. Я был немного удивлен тем, что мою мать сюда пустили, но судя по ее заплаканному виду и растерянным глазам, она действительно поборолась за то, чтобы быть здесь. Как только я немного отошел от шока, то сразу начал задавать матери вопросы: о сестре, об отце, школе, и мама, конечно же, с удовольствием начала свое повествование о том, что происходило пока я был в отключке. Мне казалось, что я выпал из жизни на гораздо большее количество дней, чем она мне сказала.

— Можно войти? — тихий голос нарушил прежнюю тишину и я нервно дернулся в сторону двери. Только, блять, не ты. Невероятное противоречие из чувств я ощутил именно в тот момент, когда увидел Рихарда, аккуратно прикрывающего дверь в палату за собой. Мне почему-то было необходимо так много ему сказать, так много сделать, но я просто сидел и тупо пялился на него, подходящего ко мне все ближе, а я продолжал теряться во внутреннем смятении чувств, загоняющим меня в самые темные уголки моего подсознания, где я хочу упасть ему в ноги и просить прощения. И мне даже было неважно за что.

— Да, Рихард, проходи, — неожиданно пролепетала моя мать, криво улыбнувшись. Что это? Метеорит? Землетрясение? Ядерная война? Конец света? Рихард и мама подружились?

— Я рад, что ты… — человек, стоящий передо мной, немного замялся, потупив взгляд в пол, — Что ты… Живой, — наконец выдавил из себя он, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь подойти ближе. Я нервно сглотнул, осознавая, что я дико хочу, чтобы он все-таки приблизился ко мне и больше никуда не уходил, но картинки нашей последней встречи вспыхнули синим пламенем в моей голове и я дернулся к окну, вспоминая, как я упал на асфальт, и последним, кого я видел, был Рихард, бегущий ко мне.

— Уходи, — обессиленно прошептал я вопреки своим желаниям. Это все, что я мог сказать. Позволить ему остаться? Нет. Я не разобрался в ситуации, не разобрался в себе, я не хочу подпускать его к себе так близко в очередной раз.

— Пожалуйста, — просяще добавил я, глядя на недоумевающего Рихарда.

— Хорошо, я уйду, — спокойно ответил он, — Поправляйся.

Дверь с грохотом закрылась, и я, оцепенев от ужаса и желания его вернуть, откинулся на мягкую больничную подушку, проклиная все и всех, что есть на этом свете.

Сейчас я всеми способами желал оправдать Рихарда в своих глазах, но как тогда объяснить то, что я видел, я не знал.

Увидев его снова, я понял, что никогда не смогу заставить себя просто забыть.

***

Спустя неделю я наконец-то оказался дома, где абсолютно ничего не изменилось, только лишь родители стали относиться ко мне иначе. Я боялся реакции отца, но он, несмотря на все мои подозрения относительно предстоящий разговоров о моих отношениях с Рихардом, ничего мне не говорил и вел себя как ни в чем ни бывало.

А вот Рихард приходил ко мне в больницу каждый день. Каждый чертов день я видел его под окнами этого зловещего здания, одинокого, чаще курящего и такого родного мне. Он не заходил внутрь, а просто пару часов сидел на лавочке у больницы или же прогуливался вдоль длинного забора, словно ожидая кого-то.

Тилль тоже приходил ко мне ежедневно. Давал домашнее задание, рассказывал о том, что происходит в школе. Только так я мог отвлечься от своих изнуряющих внутренних монологов и хотя бы мысленно оказаться в шумной школе, где жизнь течет иначе. Линдеманн осознавал, что я не хочу касаться той истории, но все равно рассказал мне то, что передал ему Рихард. Но я по-прежнему не мог верить.

«Тихо-тихо. Успокойся, мы одни» — родной голос снова отдавался эхом в голове, пока я, закрыв глаза и мысленно переместившись куда-то туда, в квартиру Рихарда, наполненную стонами, жарким шепотом, тяжелым дыханием и звуком падающей на пол одежды, все прокручивал у себя в голове ту самую ночь, стараясь не упустить ни одной детали. Все эти прикосновения, слова и взгляды жили в моем сознании, и с каждым днем дополнялись еще какими-то деталями, словно мой мозг нарочно не давал мне забыть того, что было. В ту ночь мне было плевать на то, что будет дальше, и если кто-нибудь спросит меня о том, что бы я сделал тогда, если бы знал будущее, то я несомненно бы ответил, что поступил бы так же. Даже сейчас, в полном одиночестве, со сломанной рукой и легкой, но непрекращающейся головной болью, я не переставал думать о том, где сейчас находится Рихард и чем он занимается.