Закон подлости гласит... (СИ) - Юраш Кристина - Страница 68

Это заклинание повергло Альберта в шок, не меньше, чем мой прорыв в магической науке, пошатнувший не только устои магии, но и нервную систему двух не самых глупых мужчин. Пятьдесят листов совместных предположений было разложено на столе. За эти пять дней Освальд, почти стал членом нашей семьи. С покрасневшими то ли от пролитых слез, то ли от бессонных ночей глазами, он садился рядом с Альбертом, и они часа два сидели и обсуждали решение. Как я узнала из случайного разговора, эти двое вместе учились, пока Альберт добровольно не сошел с дистанции. Насколько я поняла, за одной партой они не сидели и даже одно время друг друга на дух не переваривали. Зато в тот момент, когда они поднимали на меня глаза, они были единодушны. А я чувствовала себя, как в белом платье под шелковицей.

И тогда, отчаявшись, меня требовали на «бис». Я с тяжелым вздохом садилась между ними и начинала писать в сотый раз свою формулу, сопровождая ее комментариями, дабы можно было отследить мою логику. Надо отдать должное, Альберт сопел не так громко и не так усердно, как Освальд. Лев Бонифаций в моем лице в очередной раз показывал чудеса аборигенам. От чудес Освальду становилось плохо. Он стонал, как при родах, корчась в муках, как при диарее. И только присутствие Альберта заставляло его воздерживаться в выражениях и высказываниях.

В разгар моих объяснений и стонов с двух сторон, в комнату вошла миссис Бэнгз, неся в руках поднос с тремя чашками.

— А потом я подумала, что вот это «хэ» нигде нет. Ну не нашла нигде ничего похожего. Ну, думаю, не страшно! Пусть будет знаком «умножить». И у меня стал вырисовываться ответ. Здесь я тоже решила не делить, а умножить, — рассказывала я, слушая, как Освальд стонет, закусив губу. «Довела мужика!» — закатил глаза демон. Альберт сидел рядом, закрыв себе рот рукой.

— А почему умножить? — задала я риторический вопрос, на который тут же ответила. — Потому, то деление в столбик я помню плохо, зато умножение помню хорошо…

«Ну чем не аргумент?» — согласился демон, целуя свой калькулятор. — «Так, направо не смотри. Там у Освальду плохо… А Альберт — крепкий. Молодец. Умеет страдать молча!»

— Я так не могу! — простонал Освальд, обхватывая голову руками. — Это — ужас!

— Ты ей даже дал диплом… Я отчетливо видел твою подпись, — заметил Альберт, с тяжелым вздохом размешивая чай и звеня ложкой.

— Альберт, я больше не могу… Я подаю в отставку… — покачал головой Освальд. — Я не хочу. Пусть кто угодно занимается этим… Я лучше и дальше буду писать свои научные работы по стихийной магии. Меня это вполне устроит.

«Бедный мужик. У него явно нет семьи. Я вас лю… Да что ты будешь делать! Да за что мне это! Извини, дорогая, не сегодня!» — съехидничал демон. Ангел посмотрела на него с возмущением.

— Букву «С» я сначала хотела заменить скобочкой, но потом попробовала и ничего не получилось, — добивала я страдальцев от науки. — Но потом подумала, что «С» — это сектораль. Мне идея понравилась…

Освальд подавился чаем, кашляя надрывно и страшно.

— Я подумала, а на какой секторали находится Академия? Правильно. На второй. Вот так вот и появилась эта двоечка! — вздохнула я, глядя как Альберт размешивает чай уже шестой раз.

Альберт даже кушал по вечерам, не отрывая взгляда от криминального, как он выразился, для меня чтива. Иногда он жевал, а потом резко останавливался, подозрительно глядя на мою формулу, которую переписал уже раз сто. Я молчала. Мое дело — показать. Их дело — доказать.

А теперь, впиваясь пальцами сквозь одежду пальцами в плечи моего «прокурора», на которых он со свойственным всем трудоголикам мазохизмом, тащил все, я поняла, что я — не просто дипломированный маг-инноватор, а — волшебница. Мне это сказали пять минут назад. И повторили, но уже в других выражениях, две минуты в сопровождении блаженного стона и вращения головой. Я с улыбкой поправила рубашку мятую рубашку и поцеловала макушку. Все.

— Это все? — раздался голос с такими интонациями, от которых сердце сделало подъем-переворот на перекладине под дружные аплодисменты остальных внутренних органов.

— Мне просто так неудобно, — вздохнула я, чувствуя себя маленькой притворщицей.

— Обычно это делается без рубашки…

Его рука расстегнула верхнюю пуговицу и замерла на пару мгновений, боясь спугнуть. Я поджала губы, гипнотизируя его руку и воодушевляя ее не останавливаться на достигнутом. Видя колебания, я еще раз расправила его плечи, с наслаждением впиваясь в них пальцами и вдыхая запах его волос.

«Возьмите пробничек!» — сладенько улыбнулся демон, протягивая невидимым прохожим какой-то флакончик. — «У нас сегодня акция. Возьмите пробничек! Если понравится, обращайтесь!».

Я победила! Через пять минут рубашка была снята, сложена уголок к уголку и нашла свое пристанище на ручке дивана. Я знаю, кто с утра собирает по полу мои вещи, а потом складывает их уголок к уголку, ни разу не упрекнув меня в том, что я разбрасываю свои вещи.

«Ты? Разбрасываешь вещи?» — возмутился демон. — «Расскажи! Сам снимает, сам бросает куда придется, а потом с утра сам же и собирает!». «А как же мисс Совершенство?» — спросила ангел, снова смущаясь под взглядом демона. «Мисс Совершенство? Да она нам в подметки не годится!» — отмахнулся демон, осторожно приобнимая ангела и украдкой глядя на ее реакцию. — «Идея была моя. Воплощение — твое! Дивиденды пополам!»

Пока Альберт блаженствовал, пытаясь осознать, как всю свою жизнь жил без этого чуда, я украдкой целовала его шею, наслаждаясь каждым прикосновением. Разве можно так любить кого-то? Определенно нельзя.

Через полчаса у меня устали руки, а точнее пальцы. Все. Теперь точно конец.

— У меня руки устали… — тихо произнесла я, осторожно целуя его в основание шеи.

— Одевайся.

Взгляд, брошенный на меня, не поддавался расшифровке, но судя по выражению лица, Альберт только что нежданно-негаданно обрел смысл жизни. Он взял мои руки в свою и поцеловал, заставив меня смутиться. Да, у меня теперь есть оружие личного поражения, которым я буду бессовестно пользоваться, для смягчения приговоров и давления на правосудие.

— Ладно, — вздохнул Альберт, откладывая расчеты. — Как я не хочу «завтра»…

— Ты имеешь в виду то мероприятие? — спросила я, будучи не в курсе местных обычаев.

— В этот день, все маги хвастаются своими достижениями, а инквизиция мысленно считает количество пока еще свободных камер. Лично я так и делаю, — заметил Альберт, застегивая рубашку. — Результаты меня огорчают. Десять человек на одну камеру в прошлом году. Двенадцать с половиной в позапрошлом.

— Это мы с тобой разговаривали в тот день, когда я впервые попала сюда? — неожиданно спросила я, вспоминая свой первый день в этом мире, когда я еще ничего не знала ни о магии, ни об инквизиции.

— Да, — я почувствовала, как меня обнимают и усаживают рядом. — Как ни странно, это был я, мисс Я Не Знаю, Кому Вру, Но Делаю Это С Умным Видом, как будто так и надо. И при этом ты смотрела на меня такими честными глазами…

— И скажи еще, что ты любя ошибся нулями, чтобы я пришла к тебе в надежде докопаться до истины! — возмутилась я, чувствуя, как его губы приближаются для поцелуя.

— Не без этого, — услышала я. И почувствовала, что меня наказывают за неизгладимое впечатление от первой встречи. Когда он меня так целует, мне сразу тянет на подвиги, чтобы получить добавки. Ладно, сейчас я ему объясню, что я почувствовала, когда увидела сумму штрафа. Я напряглась и взяла инициативу в свои губы.

— Знаешь, Альберт, я иногда думаю… — вздохнула я, сжав губы. — Я, как журналист, постоянно сталкиваюсь с чем-то нехорошим, с какой-то несправедливостью. Мне кажется, что весь мир, прости, оставшийся мир состоит целиком и полностью из неприятностей и моральных уродов. А вот посмотришь в окно и видишь обычных людей.

— Ты это мне рассказываешь? Последней инстанции? — усмехнулся Альберт, поднимая на меня глаза. — Я каждый день об этом думаю. Я каждый день повторяю себе, что мир состоит не только из безответственных магов, убийц, грабителей и мошенников. Я утешаю себя мыслью, что есть нормальные люди. Даже среди магов. Просто они не имеют проблем с законом, вот и все. Кстати, завтра ты остаешься дома.