Закон подлости гласит... (СИ) - Юраш Кристина - Страница 50

— Иди ко мне, моя проницательная журналистка… — я услышала шепот, от которого мне стало как-то волнительно. Меня осторожно притянули к себе и уложили мою голову себе на плечо, нежно поглаживая мою руку. — Ты права. Мне иногда удается увидеть то, что еще не случилось. Именно поэтому меня взяли в инквизицию и именно поэтому меня не лишили магии.

— То есть этот альбом… Эти рисунки… Это — будущее? — спросила я, боясь даже шелохнуться.

— Некоторые рисунки уже стали прошлым, — услышала я, голос, сопровождаемый поцелуем моей макушки.

— То есть девушка, нарисованная на них… это — не Анабель? — издалека начала я подбираться к истине.

— Я нарисовал эту девушку десять лет назад. В тот момент мне казалось, что она должна быть самими совершенством. Идеалом. Я искал ее среди других, смотрел на лица и понимал, что ее нет. Иногда я просматривал свои рисунки и усмехался, понимая, что я не знаю никого, кто был бы похож на нее. Откуда ей взяться в единственном городе? Прошли годы, я забыл про альбом. Мне даже показалось, что я его выбросил. А потом на дежурстве, я был очень озадачен, увидев маленькую мисс Предприимчивость, которая врет мне в глаза и не краснеет, пытаясь выгородить магов, которых видит в первый раз в жизни. Маленькую мисс Наглость, которая протянула мне документы моей двоюродной сестры, называя себя тем именем, которое много лет вызывает у меня смесь раздражения и усталой обреченности, — услышала я, чувствуя как мое предплечье сжалось.

«Я просто сижу и молчу!» — шумно вздохнул демон, подпирая лапой чумазую мордочку. — «Просто если я сейчас открою рот, у нас будут большие проблемы! Хотя… Эх!»

— Так вот почему я мисс Несовершенство? Придумал себе идеал, поверил в него, а теперь смотришь на меня и понимаешь, что я совсем не такая, какой ты меня придумал… Ну раз я — не твой идеал, не мисс Совершенство, то тут уже ничего не поделаешь, — усмехнулась я, отстраняясь. — Разочарован? Я, наверное, пойду домой. Спасибо за все, Альберт.

— То есть, раз я очарован, то ты, наверное, пойдешь домой? — услышала я вкрадчивый голос. Я почувствовала, как хватка ослабла. — Ты хорошо подумала? Это — взвешенное решение? Ты не пожалеешь, о том, что сейчас просто так развернешься и уйдешь?

— Альберт, ты время видел? — ответила я, показывая взглядом на часы. — Завтра на работу… Всем…

— Ключевое слово — завтра. А пока еще «сегодня»… — заметил Альберт, глядя на время.

Я встала, чувствуя головокружение от волнения, случайно толкнула коленкой столик. Мой бокал, упал и разбился вдребезги.

— Извини. Я сейчас все соберу… — ответила я, простонав от чувства неловкости. Я схватила со стола салфетки и стала осторожно собирать острые стекла и вытирать стол.

— А ты спрашивала, для чего третий бокал… — услышала я голос за спиной, сопровождаемый скрипом дивана и звуком осторожно поставленного на стол бокала. Я бережно укладывала стекла в салфетку, понимая, что я еще «дешево» откупилась от своего «невезения». Руки начинали подрагивать. Я быстро сгребла стекла, положила салфетку на стол, схватила ручку, планшет и двинулась в сторону двери.

— Альберт, ты не обижайся… Просто… это действительно как-то немного неожиданно прозвучало… Я должна это обдумать, как следует… — запинаясь, выдала я, стараясь не оборачиваться. — Ты мне действительно очень сильно нравишься, но…

Я почувствовала, как меня взяли за руки, завели их за спину. На моих запястьях сомкнулись пальцы, а вкрадчивый до мурашек по телу голос, отчетливо произнес:

— Ты арестована… Вина твоя доказана… Ты только что чистосердечно призналась…

Одна рука перехватила мои руки, а вторая скользнула по груди, расстегивая пуговицы.

— Поэтому я вынужден тебя обыскать…

Пуговицы расстегивались одна за другой, пока рука гладила обнаженные плечи, а губы целовали шею.

— Давай, я просто буду хранить молчание? А? — шепотом спросила я, глядя на блестящую ручку двери. Категоричный отказ в моем дрожащем от волнения голосе не прослеживался, что меня смущало еще сильнее.

— С этого момента ты обязана хранить не только молчание, но и верность. Это — твой предварительный приговор, — на мой палец было надето кольцо, которое я так и не разглядела в полутьме. — Я знаю, о чем ты подумала. Ты постараешься исчезнуть, будешь избегать меня, а я этого не хочу. Я сказал тебе правду не для того, чтобы завтра читать в газете свои откровения.

«Пятачок! Неси ружье!» — сардонически всхлипнул демон, шевеля тельце ангела. — «И сними его с предохранителя! Сходили, взяли интервью… Офигеть… Я просто в шоке…»

— Зачем ты это делаешь? — всхлипнула я, прижимаясь к чужой груди и закрывая глаза. — Неужели в этом мире так принято? Я не верю… Мне нужно все обдумать… Я обещаю, что никто ничего не узнает… Честно… Я придумаю вопросы, сама напишу на них ответы, отправлю тебе на утверждение….

— Посмотри мне в глаза, — услышала я, чувствуя, как теплые руки ложатся на мои вздрагивающие плечи. — Ты действительно хочешь уйти? Мне важно это знать. Если «да», то я отпущу тебя.

— Я не знаю, как мне поступить, — простонала я, опуская голову и упираясь руками в чужую грудь. — Честно, не знаю… Не мешай мне, я думаю… Я просто не понимаю, к чему такая спешка?

— Иногда мне кажется, что где-то в ближайшем будущем уже подведена черта, за которою я не могу заглянуть, — услышала я вкрадчивый ответ. — И мне просто очень не хочется тебя отпускать. Я хочу, что ты понимала всю серьезность моего приговора…. Я учел все твои преступления…

«Чего ты меня смотришь?» — взорвался демон, глядя на меня. — «Я вообще не по тем делам! Вон, на пернатого смотри! И желательно пронзительно и с осуждением! Учись, как надо смотреть! Вон, у тебя учитель стоит!»

Я подняла глаза, встретилась со слегка потеплевшим взглядом, чувствуя, как мои плечи согревают чужие руки. Полуспущенное вниз платье, стелилось по полу. Уходить мне чертовски не хотелось…

— Как бы аморально это ни звучало, но я не могу уйти… — обреченно вздохнула я, положив свои руки поверх чужих. — Это страшное преступление с моей стороны?

— Я думаю, что мы найдем смягчающие обстоятельства для детального рассмотрения… — наши губы соприкоснулись, а платье временно превратилось в половую тряпку. — …тела.

— Месяц в небе, солнце в дубе! Замри червяк в зубе!

— Доктор, вы точно стоматолог?

«Я что-то пропустил?» — жалобно поинтересовался ангел, протирая глазки. И его тут же сожгли взглядом. «Нет, ну я серьезно… Просто я сильно разволновался!» — вздохнул ангел, кротко глядя на нас своими красивыми глазками. — «Еще бы… Такой поцелуй… Сами понимаете…». «Поцелуй?» — кисло переспросил демон, доставая пачку сигарет и чиркая зажигалкой. — «А! Ты про это… А я уже и забыл… Поцелуй? Тю…. Это была… хм…. разминка…. Как бы тебе объяснить? Дорвались наши голубки друг до друга… Слу-у-ушай! У тебя нет глазных капель? И успокоительного, которое отпускается без рецепта? Очень надо…. Нет? Жа-а-аль…». «Лучше расскажи, что было вчера!» — взмолился ангел. «Травмировать твою неокрепшую психику? Если тебя от поцелуя так развезло, то если я тебе начну пересказывать, ты сразу в ящик сыграешь. А похороны нынче дорогие!» — икнул демон, затягиваясь и выпуская дым. — «Что… кхе…. было? Кхе… Аня дала кое-кому… кхе…кхе… повод для размышлений. Тьфу… Отвык… кхе… курить уже! И взяла… кхе…кхе… интервью. Больше мне… кхе… добавить нечего! Гадость…. кхе!». «Дай-ка сам взгля….» — ангел осекся, сглотнул, а потом протянул маленькую ручку демону. — «Дай!». «По рукам могу дать за вчерашнее! А лучше сразу по голове!» — заметил демон, пряча пачку и туша окурок.

Если часы не врут, то сейчас пять утра. И я сейчас нахожусь…хм… «под следствием» лежа на «смягчающих обстоятельствах». Все улики свидетельствовали против меня, моя вина была неоднократно доказана. Мое признание потянуло на еще одно расследование… Пришлось в очередной раз давать показания… Мой «прокурор» в расстегнутой и перекрученной рубашке трогательно спит у меня на груди головой, подложив одну руку мне под голову, а второй сжимает одеяло на моем колене. Так что о побеге думать не приходится. Та- а-ак! У меня появился шанс повернуться на бок… «Прокурор» слегка повел плечом, давая мне надежду, что подушка, лежащая рядом, будет использована по назначению. Не судьба. Одеяло на коленке сжалось, а потом снова разжалось. Одна моя рука лежала на чужом плече, а вторая была «на свободе». Ее я положила на голову «правосудию» и осторожно погладила спутанные волосы. Я попыталась снова уснуть. В шесть десять, я проснулась от того, что мне прохладно. Конечно, одеяло валяется далеко в ногах, а меня крепко держат за запястье, не давая шелохнуться.